Юлия Монакова - Семейное положение – безвыходное
– Ладно, делай как знаешь… – бросил Миша сердито и продолжил упаковывать свои вещи. – В Каджурахо и Варанаси, как я понял, ты тоже не собираешься?
– Я приеду прямо в Дели, – пообещала Люся. – Созвонимся.
Он только обиженно фыркнул в ответ.
Культурно-развлекательный центр «Калакрити» произвёл на Люсю ошеломляющее впечатление. Это было огромное здание из красного камня, явно отстроенное недавно, но бережно воссоздающее архитектурный стиль эпохи Великих Моголов[24]. Здание было обнесено внушительным забором; к тому же, чтобы попасть внутрь и припарковаться, необходимо было преодолеть кордон охраны. За забором было чисто, словно и не в Индии, – ни одной бумажки или соринки. Свежепостриженные газоны радовали глаз сочной мягкой травой. Изящные резные скамеечки и цветы в кадках дополняли картину. Люся обратила внимание на несколько туристических автобусов, из которых дружно вылезали иностранцы – европейцы и японцы. Очевидно, шоу пользовалось большой популярностью среди туристов.
Возле входа для зрителей возвышался огромный рекламный щит с фотографиями из шоу «MOHABBAT THE TAJ», что – Яшрадж объяснил ей – можно вольно перевести как «Тадж есть любовь». Люся застыла перед этим щитом, завороженно рассматривая фото. Глаза слепли от буйства красок на костюмах артистов… Да они и не выглядели артистами, а реально смотрелись жителями той эпохи: императоры, придворные музыканты и танцовщицы… А вот и Яшрадж! Люся не сразу узнала его в гриме, в расшитом золотом наряде, в чалме, украшенной драгоценностями, с усами и бородкой, но, приглядевшись, поняла – без сомнений, это именно он и есть. На заднем плане демонстрировалось три вида Тадж-Махала: при лунном свете, в рассветных лучах и в грозу. Люся настолько залюбовалась увиденным, что не сразу спохватилась – время-то идёт, Яшраджа не стоит срывать прямо перед спектаклем, давно пора было ему позвонить…
Он выскочил через пять минут из другой двери (видимо, то был вход для артистов), поманил Люсю за собой и подвёл к зрительскому входу, одновременно вложив в её ладонь пригласительный. Коротко что-то сказал билетёру, тот кивнул и жестом пригласил Люсю входить.
– Разберётесь сами, я написал там ваш ряд и место… Учтите, что фотографировать и снимать на видео во время спектакля запрещено. А мне пора бежать, извините, Люси-джи! – крикнул он, торопливо махнув на прощание рукой. – После шоу не уходите, ждите меня – увидимся!
«Калакрити» внутри оказался ещё более прекрасным, чем снаружи. На стенах всюду висели большие цветные фотографии со сценами из спектакля. Возле входа в зал стояли статуи ретивых коней и манекены в старинной индо-мусульманской одежде, изображающие Шаха Джахана и Мумтаз Махал. В центре холла продавали сувениры с изображениями артистов и Тадж-Махала, а также DVD с записью спектакля.
Сам зал тоже поражал великолепием – мягкие кресла, роскошный тёмно-красный занавес, ковры, шикарные люстры… Не успела Люся усесться на своё место в третьем ряду, как к ней подскочил служитель и, почтительно склонившись, подал бутылку воды и наушники.
– Вы можете включить дубляж, здесь десять языков на выбор, – объяснил он.
– А русский есть? – недоверчиво спросила Люся, и тот обрадовал её:
– Да, разумеется!
Это стало приятной неожиданностью – во всяком случае, теперь не придётся догадываться, о чём говорят (или поют?) артисты.
Зал постепенно наполнялся людьми, абсолютное большинство из которых было иностранцами. Кое-где Люся даже услышала обрывки русских фраз, но общаться ни с кем из соотечественников не хотелось. Ей было хорошо сейчас, совершенно одной, со своими мыслями и чувствами.
Представление захватило её с первых же секунд. Танцовщицы возникли буквально из-под пола – в сцене разверзлось отверстие, и артистки стали подниматься снизу на движущейся платформе, умудряясь исполнять при этом танцевальные па. Люся сообразила, что они исполняют классический стиль «муджра» – именно так назывался танец придворных танцовщиц и куртизанок Индии.
…И перед зрителями завертелась красивая и романтическая история императора, который так любил свою милую жену, что после её смерти построил прекраснейший мавзолей, который и поныне по праву считается одним из чудес света. Зная свою чувствительность, Люся, конечно, предполагала, что расплачется во время представления. В итоге она не просто пустила слезу – а, можно сказать, обревелась как дура. Невероятно печальный момент – когда только что овдовевший Шах Джахан неприкаянно бродил по ночному дворцу, и всюду ему мерещилась покойная жена, и всё это под грустную песню – трогал даже самое чёрствое сердце. На самом деле, актёры действительно очень убедительно сыграли любовь друг к другу, с нежностью и трепетом…
Танцовщицы и танцоры были прекрасны. От исполнителей же главных ролей – Шаха Джахана и Мумтаз – не требовалось песен и плясок, это не пристало столь высоким особам. Зато у каждого из них в роли было много текста. Люся невольно залюбовалась императорской четой и подумала, что артистов на эти роли выбирали чисто по внешним данным – оба высокие, стройные и привлекательные; девушка была абсолютно под стать красавцу Яшраджу. «Интересно, не ревнует ли его будущая жёнушка к партнёрше по спектаклю?» – мимоходом подумалось ей.
Костюмы поражали воображение. Артисты переодевались перед каждой новой сценой или танцем. Старинные наряды были воспроизведены детально – такие же богатые, сверкающие, роскошные и яркие. Радовали также детали интерьера, обстановка, мебель… Отдельные бытовые мелочи создавали полный эффект натуральности. Люсе особенно врезался в память момент, когда после намаза Шах Джахан поднялся с колен: в ту же секунду первый слуга свернул в трубочку и убрал за ним молельный коврик, а второй моментально подал туфли. Видеоряд на экране позади артистов тоже создавал дополнительный колорит.
Но самым прекрасным элементом шоу, несомненно, являлась миниатюрная копия мавзолея – белоснежный Тадж. Когда он появился словно бы из-под земли, вырастая на глазах, у Люси по коже забегали мурашки. Потрясающие лазерные эффекты позволяли увидеть Тадж-Махал в лунном освещении, на рассвете, при свете дня, в грозу и дождь – это не могло никого оставить равнодушным и привело в восторг даже тех, кто видел Тадж, что называется, «в натуре». Как было объявлено перед началом спектакля, строительство этой копии из настоящего белого мрамора заняло больше года. Вес мини-Таджа составлял четыре тонны, а высота – три метра; он поднимался из-под сцены на специальном лифте.
Единственная вещь, которая омрачала Люсин восторг и мешала полностью насладиться спектаклем, – это компания русских мужчин, сидевших прямо позади неё. Они вели себя, словно подростки, которые впервые пришли в кинотеатр на порнофильм. То есть самим вроде было отчаянно интересно, но при этом они демонстрировали напускное равнодушие или со смехом комментировали происходящее. Мужики начали ржать над бедолагой Яшраджем при первых же мгновениях его появления на сцене: ах, какой он расфуфыренный, да какой важный в этом наряде, наверное, воображает себя звездой Болливуда… Затем с парня они переключились на других артистов-мужчин. Прозвучало даже что-то вроде: «А этот так скрючился, как будто ему прищемили яйца!» Люся рассвирепела не на шутку и, обернувшись, громким шёпотом высказала всем этим идиотам, чтобы они имели хоть капельку уважения к чужому труду, к людям, которые сейчас развлекают их на сцене. Апофеозом её красноречия стала фраза:
– Вот вы сейчас ржёте, как придурки, но между тем ни один – НИ ОДИН! – из вас не способен построить Тадж-Махал в память о своей любимой.
Это их добило. Они пристыжённо уставились на сцену и не нарушали тишины до конца спектакля.
Завершала шоу патриотическая песня «Анокха Деш Индиа»[25], заменяющая, по сути, финальный поклон, поскольку на сцене во время её исполнения поочередно появились все артисты. На финальных звуках песни в зал с потолка полетели воздушные шарики с символикой театра. Люся отбила себе все ладоши, хлопая, а потом с удивлением обнаружила, что всё это время наушники с дубляжом пролежали у неё на коленях.
«Как такое может быть? – поразилась она. – Я же не знаю хинди, но поняла всё, всё – от первой до последней фразы!» Иначе чем чудом (или чутьём сердца?) объяснить это было невозможно…
После шоу все желающие могли за умеренную плату сфотографироваться с исполнителями главных ролей на фоне мини-Таджа и через пять минут получить готовый отпечатанный снимок. Шах Джахан и Мумтаз вышли к зрителям, всё ещё облачённые в свои нарядные костюмы, однако Яшрадж отклеил усы и бороду. Люся приблизилась к сцене и терпеливо стала дожидаться, когда молодой человек закончит фотосессию и освободится.
Когда последние зрители покинули зал, Яшрадж заметил её и радостно замахал рукой:
