Александр Рыжов - Мобберы
Мостов в парке оказалось много, нужный нашли к полудню. Рита сверилась с картой и обтекла взглядом каменное сооружение, аристократически выгнувшее над неглубоким овражком казавшийся эластичным хребет.
– Он.
Джим поглядел влево:
– Точно? Вот ещё один.
Рита снова справилась по карте, тот ли это район заповедника. Всё сходилось: позади, за деревьями, были дворцы, по правую руку виднелся пруд с рукотворным островком, на котором стояла арка.
– Всё правильно! Там павильон, там беседка…
– Но на карте только один мост. Второго нет.
Они сличили всё, до тонкостей, и Джим вынужден был признать, что карта передаёт внутреннюю структуру усадьбы довольно точно. Ключевые объекты были на своих местах, не хватало только одного моста.
– Который же из них нам нужен?
– Обследуем оба, – решила Рита.
– И с какого начнём?
– С того, что подлиннее. Под вторым – видишь? – дорога проходит. Там нас будет легче засечь.
– Согласен.
Им помешали: многолюдная группа иностранных туристов, лопотавших по-английски, подошла к мостам. Блондинистая экскурсоводша зачирикала про «architect Bazhenov», «empress Ekaterina» и «exciting landscape». Джим и Рита, чтобы не мозолить чужестранцам глаза, ушли в другой конец парка.
– Не переживай, – сказал Джим. – Всё равно до сумерек мы ничего не сможем сделать. Видишь, сколько народу.
Было такое ощущение, что на прогулку в Царицыно в этот погожий день выбралось пол-Москвы. Бездельники фланировали туда-сюда по всему заповеднику, Риту это раздражало. Когда её начало, согласно папиному выражению, «типать», она предложила Джиму пойти пообедать. Они вышли из парка, нашли недорогую забегаловку и подкрепились.
– Вернёмся позже, когда начнёт темнеть, – рассудил Джим. – Придётся работать ночью. Возле мостов охраны нет, никто не заметит.
Рита позвонила отцу и сказала, что отдых в Ораниенбауме так хорош, что грешно будет не провести на Кристинкиной фазенде ещё день.
– Приеду завтра к вечеру, – обязалась она.
Когда строения начал облекать полумрак, вернулись в парк. Походили между памятников архитектуры, поотирались возле пруда, ветер с которого обдавал райским холодком, и ближе к ночи прокрались к мостам.
– Подождём, – одними губами проговорил Джим.
Он перевоплотился, стал инициативным и деятельным и уже не казался Рите рохлей. Они просидели в кустах часов до двенадцати и под покровом кромешной темноты перебежали под мост, который был к ним ближе.
– Давай обследуем опоры. – В руке у Джима появился карманный фонарик. Луч, процеженный сквозь матовое стекло, юрким полозом затанцевал на кирпичах.
– Как бы сторожа не засекли…
– Они рухлядь во дворцах стерегут. Кому нужен мост?
– Вдруг они по всему заповеднику шатаются?
Джим стегал лучом по выгорбленной кладке и хмурился.
– Реставраторы здесь уже побывали.
– Неудивительно… Нашёл что-нибудь?
– Нет. – Джим потушил фонарик. – Мне всё-таки больше второй приглянулся.
– Ладно, пошли к нему.
Расстояние, отделявшее первый мост от второго, они преодолели скачками, пригибаясь до земли. Кроме шуршания травы под ногами, ничто не нарушало царственную тишь парка. Укрывшись под мостом, они глотнули воды из фляжки, нашедшейся у запасливого Джима, и снова приступили к обследованию кладки.
– Вот это другой коленкор! – Кругляш света лимонной нашлёпкой лег на кирпичи. – Поглядим, нет ли пустот. Посвети мне.
Джим передал фонарик Рите. Как фокусник извлекает кроликов из цилиндра, он извлёк из своего потрёпанного саквояжа ломик, кирку и молоток. Взвесил каждый предмет в руке, словно гадая, с какого лучше начать, взял молоток и принялся вершок за вершком обстукивать поверхность моста. «Тюк! Тюк! Тюк!» – вколачивалось в тишину.
Минуты волочились безмерно долго. Рита наполовину высунулась из-под моста и различила вдалеке двигавшиеся в ореолах электрических вспышек человеческие силуэты. Она перехватила молоток Джима, нацеленный для очередного удара.
– Замри!
Не выползая из-под моста, они вжались в росную траву. Люди с фонарями прошли в двух метрах от них. Кто-то наудачу полоснул спицей света по кирпичным опорам, потом уже издали долетел прокуренный голос:
– Никого нет, Семёныч! «Стучит, стучит…» В тыкве у тебя стучит! Перебрал вчера на именинах? Ладно, не разоряйся, знаю я тебя, алкаша…
Рита и Джим лежали не шевелясь. Затем терпение лопнуло и Джим с опаской приподнял голову. Парком властвовал покой. Джим снова стал постукивать молотком по кирпичам, но делал это уже совсем негромко. Над Царицыном взошла луна, она выпуталась из облаков и по-барски устремила на землю круглый зрак. Птицы высвистывали полуночный ноктюрн.
– Что-то есть! – Джим отшвырнул молоток и провёл по мосту рукой. – Здесь кладка совсем дрянная, кирпичи выпадают… Пожалуй, можно и так разобрать.
– Только не шуми.
Пока Рита стояла, а вернее, лежала на шухере, Джим разбирал кладку. Она оказалась такой хлипкой, что странно было, как ещё держалась. Кирпичи друг за другом падали в траву. Не прошло и пяти минут, как в подбрюшье моста, сбоку, в полуметре от земли, образовался вывал, куда спокойно мог пролезть человек. Рита заглянула в трапециевидный зев, там не видно было ни зги. Джим ляскнул переключателем фонарика, мазнул светом внутри открывшегося грота.
– Ничего не вижу. Лезем?
Риту обуял азарт первооткрывателя. Она отстранила Джима и, пачкаясь о кирпичи, протиснулась в вывал. Пространство внутри моста имело кубическую форму и напоминало тюремную камеру времён Торквемады. Под ногами у Риты оказался неровный, сложенный из булыжника пол. Она попробовала разогнуться и стукнулась о низкий потолок. Джим снаружи бросил в дыру пучок света, и Рита различила ступени, которые вели куда-то вниз, в земляной массив.
– Лезь сюда! – позвала она Джима. – Только не ударься, тут не развернуться…
Оставив саквояж с инструментами в траве, он примкнул к ней. Фонарик облизывал покрытые сколами стены.
– Спускаемся!
Лестница ходила ходуном. Из глубины несло сыростью и прелью. Джим с фонариком шёл впереди, освещая ступени. Их было немного – штук десять. Нижний конец лестницы упёрся в базальтовый пол диаметром метра в четыре. Джим ступил на него и обвёл фонариком вокруг себя.
– Где клады, там и трупы…
Рита проследила за его взглядом и вскрикнула. Под стеной круглой пещеры сидел скелет. Его челюсть выпала и валялась на полу, кости рук плетьми висели вдоль позвоночника. Джим отважно подошёл к нему, окатил с головы до ног световым потоком.
– Кандалы!
Запястья скелета были скованы железными кольцами, к которым крепились цепи, присоединённые, в свою очередь, к скобам, вбитым в стену. Ассоциация со средневековой темницей усиливалась всё больше, Рите стало не по себе.
– Пойдём отсюда! – с постыдной дрожью в голосе попросила она Джима.
Но совладать с его задором было непросто.
– Скелеты не кусаются, они своё отжили. Мы должны осмотреться, тут наверняка есть что-нибудь ещё.
Луч фонарика забегал по полу, стенам и своду. В пещере стоял выдолбленный из цельной глыбы саркофаг, прикрытый металлической крышкой. Больше не было ничего. Джим осветил крышку и воскликнул:
– Роза и крест!
Рита всё ещё смотрела на скелет.
– У него не хватает пальца!
На правой руке мертвеца недоставало трёх фаланг, составлявших безымянный палец. В тусклых отблесках Рита изучила пол пещеры-камеры и нашла одну фалангу рядом с выпавшей челюстью скелета, вторую – у себя под ногами, а третью – возле саркофага.
– Как они могли так рассыпаться?…
Скелет буравил её впалыми глазницами. Она отвернулась и стала вместе с Джимом смотреть на саркофаг. На его крышке, как и сказал Джим, были вытиснены розовый бутон и крест со скошенными перекладинами в виде литеры «Х». Эта гравировка напомнила ей о том, что она видела недавно.
– Брелок Калитвинцева!
– Клад здесь! – Джим похлопал рукой по саркофагу. – Или клад здесь, или я испанский лётчик.
Рита уже ни в чём не была уверена.
– Мы его не откроем. Крышка очень тяжёлая.
– Я схожу за ломиком, – сказал Джим. – Подожди.
– Не оставляй меня! – Ей пригрезилось, что скелет вот-вот оживёт, встанет и загремит цепями. – Я боюсь!
– Пошли вдвоём.
Рита вслушалась в себя и честно предупредила:
– Если мы выйдем, я больше не заставлю себя сюда спуститься.
Джим призадумался. Поставил фонарик на пол рефлектором кверху, чтобы свет падал на потолок. Поплевав на ладони, взялся за крышку. Тукающий комочек в груди у Риты сорвался с привязи и забарахтался, как пичуга, вырывающаяся из силков.
– Оставь! Нет там клада…
– Что же там? – спросил Джим, пыжась, как Сизиф, вкатывающий на гору неподъёмный валун.
– Тарантулы, скорпионы, скарабеи… не знаю!
– Наигралась в «Гробницу фараона»? – Джим поднатужился и сдвинул крышку в сторону, приоткрыв часть внутреннего пространства саркофага.
