Марина Болдова - Память (Братья)
«Скажите, какие мы нежные», – со злорадством подумал он.
– Здесь я на своей территории, да и ваше положение дает мне возможность повторить все то, что я говорила вам в прошлый раз.
– Не стоит, у меня память хорошая!
– Замечательно. Тогда у меня один вопрос: вы хотите вновь стать мужчиной?
– Это в каком же смысле? – в голосе Дубенко послышалось ехидство.
– Это в таком смысле, чтобы встать на свои ноги и перестать изображать умирающего.
– Издеваешься… – утвердительно качнул головой Дубенко.
– Понимайте, как хотите. Но без вашей помощи мне не справиться.
– Говори, что надо делать, – вполне миролюбиво буркнул Дубенко.
– Всего лишь, перестать мне сопротивляться.
Дубенко только молча кивнул. «Вот и ладненько. Первый шаг мы сделали», – подумала Антонина, сама не зная толком, что имела в виду: то ли его выздоровление, то ли зародившееся, похоже только у нее, чувство.
Глава 40
Отговориться от заботы Ляльки Маринка смогла только уверив ту, что запрется на все замки и сразу же ляжет спать.
«Как же я устала», – Маринка отперла дверь «черного» хода.
Она впервые после смерти отца поднималась по этой узкой лестнице, которой пользовались только жители третьего этажа: выходов на другие этажи с нее не было. Ведь папу нашли именно здесь: человек, застреливший его, а потом и Маринкину бабушку, столкнул его тело вниз по ступенькам.
Маринка вошла в квартиру и скинула туфли. Босиком прошлепав в свою комнату, она буквально рухнула на кровать. «Что же теперь делать? Я понимаю, Борин не мог мне сказать, что Вадима подозревают в убийствах девушек, вот и придумал на ходу, что того разыскивают, как свидетеля. А я уверена, это он. Он мог. Потому я его и бояться начала, что он вдруг стал раскрываться с другой стороны. Он просто снял маску, перестал сдерживаться. Как я не замечала, что он не адекватен? Приписывала его срывы кавказскому темпераменту. Только вот знать бы, какие тараканы у него в голове? И что мне ждать? А вдруг правда посмеет ко мне придти? Прав дядя Леня, нужно дверь запереть на все замки». Маринка побрела в коридор. Когда – то отец, заказав новую входную дверь, попросил врезать туда замок, который можно было открыть снаружи и изнутри только ключом. Обычно, они, находясь дома, не запирали его. Маринка выбрала из связки самый длинный ключ, вставила в замочную скважину и повернула три раза.
Сон накрыл ее, как только голова коснулась подушки. Она не слышала ни скрежета металла, ни легкого скрипа дверных петель.
Лялька, сидя в машине, смотрела на Маринкину спину, на ее опущенные худенькие плечики и чуть не плакала от жалости к этой девочке. «Да что же это такое! Когда же это закончится!», – она никак не могла понять, почему за грехи их с Галкой биологической матери расплачивается сестра и теперь еще и ее дочь. Анна Андреевна никогда не была идеальной женой и матерью и, похоже, даже сейчас не задумывалась о своей уже почти прожитой жизни. Уже одно то, что в молодости она оставила новорожденную Галину в роддоме, уехав со своим любовником, не делало ей чести. Хорошо, что девочку сразу же удочерила тетя Валя, ее двоюродная сестра. То, что Галина рождена ею, Лялькина мать сообщила им только после гибели тети Вали. Галине к тому времени исполнилось уже сорок! Как же все – таки порой несправедливо обходится судьба с человеком! Тетя Валя, открытый и щедрый душой человек, не сказавший ни о ком ни одного дурного слова, жестоко убита. Теперь все, кто ее любил, ощущают сиротство. Лялька сама без конца «разговаривает» с ней, может быть, поэтому ей удается сохранять в своей жизни пусть и хрупкое, но равновесие. Что же говорить о Галке, которая в тот же день потеряла и мужа…
Лялька посмотрела на дверь, за которой скрылась Маринка. «Что– то мне не спокойно. Хорошо, если это просто осадок от разговора с Бориным. А если нет?» Она набрала номер квартиры Головановых. Длинные гудки. «Слава Богу, спать легла», – подумала она про Марину. Лялька завела двигатель и вырулила на дорогу. Краем глаза она заметила, как от арки в сторону шарахнулся какой – то мужчина. Лялька невольно глянула в его сторону. «Кавказец», – промелькнула быстрая мысль. Сердце внезапно сильно «бухнуло». Мужчина быстро удалялся в сторону соседнего дома. «Так не бывает. Слишком просто. Но это он, точно он!», – Лялька прижалась обратно к обочине. Стараясь держаться спокойно, она направилась к табачному киоску, притулившемуся около входа в стоматологическую клинику, которая принадлежала жене Борина Даше. Мужчина, нервно оглядываясь, заворачивал за угол дома.
– Лялька, ты что тут делаешь, ко мне приехала? Заходи, – Даша, высунувшись из окна, приветливо улыбалась.
– Сейчас, – Лялька еще раз посмотрела вокруг, но кавказца больше не увидела. Она потянула на себя ручку массивной двери. Эта дверь была «визитной карточкой» Дашиной клиники. В свое время, задумав сделать ремонт, Даша долго выбирала из двух вариантов. Можно было отделать помещения модно и просто. Но у всех так и было. И она решила сохранить старый стиль, вспомнив аптеку на Фрунзе, в которой до сих пор стояли старинные, дубовые лавки с обитыми кожей сидениями и спинками. Латунные дверные ручки каждый день начищались до блеска, а на полу, в огромных кадках росли пальмы и фикусы. Они тогда втроем, Лялька, она и Галина, набросали эскиз и сами просчитали затраты. Получилось не так уж и дорого. Зато стоматологическое оборудование Дарья закупила первосортное. А входную дверь они и вовсе оставили нетронутой, обновив только стекла и подлачив дубовую поверхность.
– Ляль, что с тобой? – Даша смотрела на подругу с недоумением. Обычно Лялька при встречах радостно чмокала ее в щеку, но сейчас была серьезна и как – то насторожена.
– А ты почему на работе? Стаську с кем бросила?
– А с ней гуляет Ленька, – Даша улыбнулась, вспомнив, с какой кислой миной ее старший сын согласился покатать в сквере коляску с сестрой. Он взял с собой мяч и еще для компании пса Леньку – младшего. Наверняка всю дорогу до сквера жаловался тому на свою нелегкую судьбу. А пес, радостно повизгивая, явно не понимал уныния своего хозяина: для него все складывалось как нельзя лучше – внеплановая прогулка и недосягаемость для маленькой мучительницы, которая сидела в своем экипаже, пристегнутая ремешками.
– Даш, у нас опять проблемы. С Маринкой, – с лица Даши тут же сползла улыбка.
– Что? – спросила она почти шепотом.
Лялька рассказала ей все в подробностях, начиная с того, как Маринка пришла к ней, разыскивая мать.
– А сейчас у меня либо паранойя, либо я права, и этот кавказец и есть Маринкин жених.
Даша свято верила в Лялькину интуицию, наверное, даже больше, чем сама Лялька.
– Звони Борину.
Лялька, на минуту задумавшись, посмотрела в окно и обомлела.
– Вот он! Смотри, на той стороне!
Даша мельком посмотрев в окно, уже набирала мобильный мужа.
– Лень, это я. Да со мной все в порядке! И с детьми тоже!
Она протянула телефон Ляльке.
– Леня, я его видела. Да, Джанаева. Как узнала? Не скажу. Просто поверь. Он, похоже, направляется к Маринке. Идет к подъезду. Да, к парадному входу, потому, что в арку заходит. Все, я его больше не вижу. Да мы с Дашкой у нее, в клинике. Что мне делать? Ага, попробую. Хорошо, ждем.
– Ну, что?
– Велел звонить Маришке. Сам сейчас подъедет.
Лялька стала набирать знакомый номер. Трубку никто не брал.
– Надо идти.
– Но Леня не велел! – Даша встала на защиту мужа.
– Мало ли что! Ну не могу я просто так сидеть!
– Лялька, не дури. Спугнешь только. Борин прикатит через пару минут.
Лялька вдруг поняла, что может все испортить. В голове стучали молоточки.
– Даш, я боюсь. Жутко боюсь за Маринку. А вдруг она ему откроет?
Даша молча протянула стакан с минералкой подруге. Что она могла ответить? Ей самой было не по себе. Борин рассказал ей о том, что сделал этот маньяк с девочками. Конечно, жалко. Но она их не знала. А тут Маринка, дочь подруги, почти сестры, которую она нянчила совсем крохой.
Глава 41
Он еще раз, осторожно высунувшись из – за угла, осмотрел кусок улицы, где стоял ее дом. Знакомый уже джип плавно ткнулся колесами в бордюр. Рыжая тетка легко спрыгнула с высокой ступеньки и щелкнула брелком сигнализации. Она помахала рукой женщине в окошке первого этажа и вошла в дверь стоматологической клиники. Все. Ложная тревога. От предвкушения того, что он собирался сделать, Джанаев улыбнулся. Вот теперь эта маленькая гордячка забудет о своем гоноре. Дурочка, ведь все было так хорошо. С ней он, наконец, почувствовал себя господином. Она всегда была такой покорной и наивно чистой. Такой покорной, как их женщины, но она была русской! И он завоевал ее.
Здесь, в России, он научился любить русских женщин. Но, насытившись очередной любовницей, забывал их. Маринка же стала сразу частью его жизни. Вначале он даже не думал, что у него может быть что – то с этой девочкой. Они просто гуляли, он кормил ее мороженным в летнем кафе, один раз даже съездили в лес, набрав целую корзину съестного. И он опять не тронул ее, считая ребенком. Она и была таковой – школьница, которой нужно было учиться еще год.
