Татьяна Герцик - Дорога к себе
– Я старый интриган, вы, безусловно, правы. А иначе я не удержался бы сорок лет в ректорах крупнейшего в регионе вуза. Многое нужно было просчитывать на несколько ходов вперед. И при советской власти, и сейчас в особенности. Но, думаю, это можно назвать и дальновидностью. Не находите?
Оля была смущена не меньше удравших девиц.
– Э-ээ, я бы назвала это проницательностью.
Иван Ярославович помахал рукой, и перед ними снова, как в прошлый раз, из ниоткуда возникло такси. Они сели в машину, и академик мягко попросил:
– Здравствуй, Яша. Домой, пожалуйста.
– Добрый день, Иван Ярославович! С удовольствием! – водитель широко улыбнулся, радостно приветствуя пассажиров.
Дорогой Иван Ярославович говорил с ним о его делах, выспрашивая, как жена, как дети, проявляя завидную осведомленность о всех членах семейства водителя. Оля поняла, почему все знакомые академика с таким пиитетом к нему относятся – он помнил обо всем. Едва они вышли из машины, Оля спросила:
– Иван Ярославович, о моем разводе вам Пал Палыч рассказал?
– Нет, что вы! Боюсь, он целиком занят своими личными проблемами, чтоб обращать внимание на чужие. Нет, об этом мне сказал внук.
Ольга удивилась.
– Борис? А мне он сказал, что меня даже и не запомнил.
– Вполне может статься, что внешне он вас не запомнил. Но ваше имя ему знакомо.
– Но какое ему дело до моего развода? И откуда он об этом узнал?
– Возможно, никакого. А, возможно, и наоборот. Он вам о похищении ничего не говорил?
– Чьем похищении?
– Даже не знаю, как его и обозначить. Похищение планировалось ваше, но украли-то Василису.
Оля приложила руки с горевшим щекам.
– Кошмар! Это Глеб учудил?
– Естественно. Думаю, он вас все-таки по-своему любит, если настолько не хочет отпускать.
– Это в нем спесь играет. И самодурство. Его любовь давно прошла, осталось только чувство собственника. Как же, я посмела оставить его первой! Вот если бы первым от меня ушел он, это было бы совсем другое дело. Он уверен, что ему все можно. Когда он стал таким, не знаю.
– Не волнуйтесь, Оля, это не ваша вина. Хотя, возможно, вы были чересчур нетребовательной женой.
– Нетребовательной? А нужно быть требовательной?
– Конечно. С такими, как Глеб, – обязательно. И постоянно давать повод для ревности.
– Чтоб свой огород стерег, а не чужие пашни возделывал?
– Да.
– Такая жизнь не для меня. Я хочу доверять мужу, а не думать каждую минуту, где он и с кем.
– Тогда вам нужно было за Виталия замуж выходить. Вот уж где спокойная надежная гавань.
Ольга подозрительно посмотрела на него, но Иван Ярославович, якобы не замечая ее сомнения, спокойно продолжил:
– Что касается похищения, то внук случайно увидел, как Василису запихали в машину, и поехал следом. Конечно, с ней и так ничего бы не случилось, но тем не менее он подоспел вовремя, чтобы поговорить с Глебом по-мужски. Глеб объяснил, что хотел с вами побеседовать. По душам, так сказать. По-другому он с вами встретиться не мог.
Оля сердито откинула со лба прядь волос.
– По душам поговорить? Чушь! Не знаю, что бы он там выдумал, но разговорами дело бы не кончилось, это точно!
– А вы точно не хотите идти на мировую?
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.
– Я и до сегодняшнего милого разговорчика с этой Маринкой знала, что он не слишком порядочный тип, но после него – тем паче!
– Это все на редкость противно, – согласился Иван Ярославович, – но нужно учесть, что о мымре сказано в жеребячьем гоне. Я бы на вашем месте в суде к этим словам апеллировать не стал.
– Я и не буду. А вы думаете, что появление Светловой в суде оправдано?
– Милая Оля, я таких Глебов за свою жизнь навидался предостаточно. И уверяю вас, он будет изворачиваться изо всех сил. Заявит, что всегда был вам верен, и что его измены только плод вашей ревнивой фантазии. Его необходимо припереть к стенке, чтоб неповадно было. Хорошо бы разыскать еще несколько его подружек, чтоб было нагляднее.
Оля прямо взглянула ему в глаза.
– Иван Ярославович, а почему вы так для меня хлопочите? Мне не верится, что вы делаете это бескорыстно.
Академик рассмеялся дребезжащим старческим смехом.
– Ага, Олежку цитируете! Это его слова: я ничего не делаю просто так. Плету интриги, козни строю, и прочее, и прочее. Скажу вам по секрету: он совершенно прав! Я, как злая мачеха из «Золушки», и вправду хочу выжить его из его собственного дома. Правда, дом-то мой, но это не суть важно. Думаю, пришла пора возвращения к себе. Знаете, у каждого в жизни наступает момент, когда нужно найти дорогу к себе. Здесь Олежка только жиреет, жизнь прожигает за жратвой, как другие за водкой. Если бы мне удалось найти ему хорошую женщину, то он был бы мне до конца жизни благодарен. Не сейчас, конечно, а со временем. Так же, как и вы. Но нам пора, нас ждут не дождутся дочери. И моя, и ваша.
На вопрос, зачем он вмешался в ее судьбу, ответа так и не последовало. У Оли создалось впечатление, что ею ловко манипулируют, но она ничего сделать не могла. Она обняла подбежавшую к ней Лизу и спросила у Светланы Ивановны, как та себя вела. Спросила исключительно для очистки совести, видно было сразу, что Светлана Ивановна и Лиза совершенно очарованы друг другом. Они наперебой принялись рассказывать, как замечательно у них прошел день, и Оля поняла, насколько же одинока эта славная, в принципе, женщина.
Они сели за обед, и Иван Ярославович немногословно рассказал о том, как прошел день у них. Встречу с Мариной, естественно, упустил.
Оля хотела поподробнее расспросить Бориса о похищении, но за ужином его не было. После трапезы, когда они убирали со стола, она спросила у Светланы Ивановны, когда приедет ее сын, и та удивленно пояснила:
– Боря здесь не живет. У него свой дом в Сосновом поселке. Он сюда приезжает только навестить деда. Поболтать. Отцу часто бывает одиноко. После такой бурной жизни тяжело осваивать жизнь пенсионера.
– Но ведь Иван Ярославович работает?
– Что вы! Это такая мелочь после той нагрузки, что он нес много лет. В принципе, он бы и сейчас справился, но, как он говорит, молодым надо дать дорогу, а ему уже положен почет.
– Иван Ярославович веселый человек.
Светлана Ивановна немного помедлила.
– Скорее язвительный, – она понизила голос, не желая, чтобы ее кто-то услышал. – Боюсь, что и мама в свое время заразилась от него этакой злой насмешливостью. Знаете, когда вокруг все ужасно остроумные, причем по-недоброму, хочется чего-то душевного.
Оля сразу вспомнила Василису. Вот она действительно была душевным человеком. И отзывчивым. Правда, после замужества стала какой-то зажатой. И неразговорчивой.
Остальной день прошел как-то сумбурно и невесело. Вечером, пожелав Светлане Ивановне доброй ночи, они с Лизой отправились к себе. Прочитав дочери на сон грядущий сказку и уложив ее в постель, Ольга вышла через высокие двери на длинный балкон с засаженной синими цветами перголой. Оглянулась вокруг. Все же какая огромная эта так называемая дача! Или дача академика и должна быть такой? Но как здесь неуютно!
Квартира Глеба тоже большая, но там уютно. Не потому ли, что она вложила в нее часть своей души? Сколько времени она потратила на выбор разных мелочей, которые делают безликую обстановку своей, родной! Надеялась, что они с Глебом будут жить там если и не всегда, то очень, очень долго. Не получилось.
Но на этой огромной даче ей жить не хочется. Она вспомнила, как в свое время Василиса назвала ее мавзолеем. Как верно! Но, с другой стороны, здесь безопасно. У друзей она каждую минуту боялась, что в дверь будет ломиться Глеб. Сюда он сунуться не посмеет.
А всего лучше она чувствовала себя в квартире Виталия. Она была там пару раз. Первый до его свадьбы, когда он позвал всех коллег по скорой на новоселье. Мебели почти не было, и они сидели на полу на газетах. Как тогда было весело! Второй раз она заходила к Асе за какой-то мелочью уже после их свадьбы. Вот эта квартира была как раз по ней. Как ей там было комфортно, как душевно! Иван Ярославович прав, ей нужен именно такой мужчина, как Виталий. Добрый, надежный, способный ее понять. Но что сделано, то сделано. Ничего уже не исправить.
Василиса упорно крутила педали велотренажера. После бассейна, где ей с трудом удалось увернуться от занятий аквааэробикой и поплавать в свое удовольствие, она отправилась в тренажерный зал, о котором ее коллеги отзывались в превосходных степенях. Здесь и в самом деле был огромный выбор. Но она решила вспомнить детство, точнее, свой старенький велосипед, и взгромоздилась на велотренажер. Он оказался не таким уж и простым. Приходилось напрягаться, чтобы проворачивать педали. Икры через пять минут заболели, и она хотела уже слезть с него, когда рядом раздался знакомый голос:
– Привет! Решила сегодня позаниматься?
Василиса вздрогнула и повернулась. Рядом стоял Борис в синем спортивном костюме и вытирал пот с лица бумажным полотенцем.
