Юлия Лешко - Лица счастья. Имена любви
– Поздорову ли, матушка, Наина свет Киевна? – ласково спрашиваю я, потому как с утра весела и жажду деятельности и общения.
…Мы зовем друг друга полными именами. Я, конечно, не про хрестоматийное имя «ведьмы киевской», которым нарекла подругу этим дивным утром. Я – про Анну.
Дело в том, что все другие подруги называют ее Ася – это традиционное семейное сокращение от Анны. По женской линии у них в роду одни и те же имена: Анна, Ольга, Наталья, Надежда, Вера. И всех Анн издревле (а род действительно старинный) зовут Асями.
Но Анна – одно из самых любимых моих имен. Если бы у меня была дочь, я обязательно дала бы ей древнее священное имя – Анна или Мария. Поэтому я не стала сокращать прекрасное имя моей подруги до минимума.
В ответ она пышно величает меня Юлией. Тоже, признаться, единственная из моих подруг. Со стороны наши беседы, думаю, сильно смахивали бы на перевод из учебника какого-нибудь языка, если бы не живость, а иногда и лихость речи и разнообразие тематики…
«Анна, не вас ли, прогуливающуюся возле Оперного театра, видела я в прошлую пятницу?» – «Нет, Юлия, вы ошиблись. Я не прогуливалась возле Оперного театра ни в пятницу, ни в субботу. Я не буду прогуливаться там и в понедельник».
Нет, это не из нашего словаря.
…Обожаю ее раскрепощенную лексику! К счастью, она полностью сохраняется на письме. Потому что очень скоро мы будем общаться только посредством переписки. Но об этом – потом, потом…
* * *…Некоторые события лучше переживаются молча. На мой взгляд, непременно молча, ни с кем особо не делясь, нужно переживать счастливые события. Они от этого приобретают какие-то физические свойства. Увеличиваются в объеме или теплеют, например.
Несчастья наоборот – нужно проговаривать, заговаривать, делить, дробить…
Когда прекрасная Аннина любовь с Юным Программистом оборвалась так странно и по-настоящему болезненно, мы очень много говорили.
Умную Анну невозможно утешать банальностями типа «все будет хорошо», но это было именно то, что я внушала ей в долгие зябкие зимние дни. У этих дней был звук: металлический, бряцающий, царапающий. И запах, отвратительный больничный запах… Меньше всего верилось тогда, что что-то вообще когда-то будет, особенно – хорошо.
Потому что было плохо. Но той зимой меня посетило Откровение! Я поняла, что ЮП и кровавый разрыв с ним были последним испытанием для Анны.
И я сказала об этом вслух, внушая ей, а может быть, заклиная неведомые силы. «Все, – говорила я, – это последний глоток из твоей горькой чаши». Она даже не смотрела на меня, так, курила, уставившись в одну точку. Без всякой связи с моими камланиями вставляла: «Знаешь, как теперь называет его жена? „Геронтофил“…» Или: «Представляешь, не было – не было, а тут сразу двое…»
Обнаружив, что ее замарашка-муж, который годился только для добычи денег, да к тому же неделями проживал у неженатого брата, неожиданно кому-то полюбился, молодая жена ЮП потребовала сатисфакции. Она стала периодически звонить в их уже становящийся «семейным» дом. В выражениях не стеснялась. Ну, это классика: «Негодяй, идиот, подлец, вернись в семью!» ЮП отказывался. Ему очень понравилось быть любимым.
В ход пошел шантаж. «Я выброшусь из окна!» ЮП не поверил. «Тогда я выброшу твою дочь!» И ребенок начинал плакать в трубке…
Конечно, он сдался.
Анна вела себя в этой ситуации единственно возможным образом: отошла в сторону и оставила право выбора за мужчиной. Не опустилась до предъявления встречных исков. Хотя повод был. Как оказалось, даже два.
…Они еще долго переписывались по электронной почте. Сначала это были большие письма, где не было жалоб, а только жалость. Потом письма стали короче: оба поняли, что их недолгое счастье прошло, а то, что их связывает отныне – не-счастье. И нужно как-то привыкать жить друг без друга.
Ближе к весне она случайно встретила его на улице, в центре. И заметила, что он по-прежнему молодой, но такой неприкаянный, что даже когда-то весело купленное ими дорогое пальто приобрело беспризорный вид…
«Заходи в гости», – сказала ему, почти не волнуясь, Анна. «Хорошо», – кивнул он. Плакать было нельзя. Поэтому Анна стала рыться в сумочке, а ЮП – в карманах, и они рылись так, пока не найдены были последние сувениры. Анна подарила ему мягкий ластик «Кохинор» и зеленый маркер. У ЮП нашлись турецкая монетка и брелок в виде ящерицы. Они подарили друг другу эти мелочи «на память» и разошлись.
Потом Анна рассказывала мне:
– Ты представь, и ведь ни одной случайной вещи…
В самом деле! Ничего в их истории нельзя было ни стереть, ни дорисовать.
А судьбу не подкупишь. И прошлое – это не хвост, который можно отбросить без ущерба для будущего…
* * *Спасение пришло оттуда, откуда его никто не ждал. Нет, все же не зря в свое время Анна осваивала «матчасть», не зря она «завернулась» на Инете!..
Все незамужние Аннины подруги уже давно сделали цветные завлекательные фото и расположились на сайтах виртуальных брачных агентств, сопроводив свои глянцевые изображения комплиментарными подписями. Все, как одна, они были «красивые, стройные, обаятельные», без детей, «в/п» и «материальных проблем». Чего искали эти бескорыстные, безупречные и, судя по их сдержанным признаниям, совершенно неотразимые дамы? О да! Импортных мужей.
Анну тоже приглашали принять участие в этой «ярмарке тщеславия». Она мрачно отказывалась: «Девочки, у меня только детей нет. А вредных привычек и материальных проблем – целая куча».
«Ну, не обязательно же писать прямо чистую правду!..» – щебетали несколько обескураженные «девочки», чьи лица по части правдивости были в густом пуху.
…А Анна написала чистую правду – в «аське», «IСQ».
В этой своей инетовской «тезке», которую программисты-коллеги установили на ее «компе» для быстрого общения друг с другом, она познакомилась с одной старушкой из Калифорнии, которая обожала разгадывать и составлять суперкроссворды. Анна тоже – разгадывать. А еще – с мальчиком из Айовы. Он, как и Анна, любил Джо Кокера.
С голландцем, чья фамилия звучала торжественно, как перезвон церковных колоколов, она познакомилась там же, в «аське». Обладатель «ника», в два раза более короткого, чем его роскошная фамилия, спросил: «Есть ли кто-нибудь из России?» Зная, что иностранцам нет большой разницы – Россия, Беларусь или Туркмения, все одно, Russia, – Анна ответила: «Я, Assa». На просьбу «рассказать немного о себе» бесстрашно указала возраст, поделилась любовью к джазу и азиатской кухне. Тот обрадовался, неожиданно обнаружив родственную душу!.. О музыкальных и кулинарных пристрастиях поведал с понравившимся Анне смаком, а о профессии написал скромно: автомеханик.
Слово за слово, вопрос-ответ, письмо-письмо… «Может быть, вы пришлете мне фото?» А, пожалуйста! И, ничтоже сумняшеся, послала фото, которое служило ей заставкой на мониторе, «фоном для рабочего стола». Где сидит она на диване, в интерьере скромных своих апартаментов в самовязаном развеселом сарафане с художественно вышитой пчелой на груди, без макияжа, в очках с заметным минусом и при этом обнимает двумя руками свою маленькую седенькую восьмидесятилетнюю мамочку.
…Сначала он позвонил.
Услышав в трубке низкий баритон, Анна дрогнула. Но ее (тоже, кстати говоря, непротивный!) голос не задребезжал. Это, конечно, не по «аське» остроумничать и фразы корректные составлять, но поболтали славно. Даже смеялись!..
«Нет, Юлия, ты согласись: с каждым смеяться не будешь!..»
Мне ли не знать?…
В общем, после трех месяцев виртуального общения и восьми разговоров по телефону голландец попросился в гости.
А после десятидневного визита, знакомства со старенькой матерью, старшим братом Анны, ее друзьями и подругами он сделал ей предложение. Она приняла его не сразу.
У внешне ничем не обремененной, бездетной и незамужней Анны был в жизни человек, который занимал три четверти ее доброго сердца – мама. Они с Анной давно уже поменялись местами… Мама, маленькая, сухонькая, пряменькая, как солдатик, оставаясь главой семьи (Анна шагу не делала, не посоветовавшись с матерью), потихоньку, сама того не заметив, перешла на положение любимого дитя. Анна берегла и баловала ее – до последних дней жизни.
Выйти замуж? Не напасть… А мама как же?
Голландец, с которым мама довольно живо общалась через Анну-переводчицу, пришелся очень ко двору. Он, такой же младший сын престарелых родителей, прекрасно знал, как вести себя с пожилой леди, чем радовать ее и, самое главное, как не огорчать.
Познакомив жениха с мамой и на удивление легко получив материнское благословение, Анна решилась. «Ладно, согласная я, – докладывала она мне, – но ты ведь понимаешь, мама туда не поедет…»
Даже если бы мама была вполовину моложе и не в пример здоровее, она не поехала бы в страну сыра и тюльпанов ни за что. Вот такой менталитет!.. И жизнь ее на родине не была усыпана розами, и войну она прошла, и беды ее не миновали, а однако – нет! Чужбина!..
