Александр Ахматов - Хроника времени Гая Мария, или Беглянка из Рима. Исторический роман
Преторы Гай Меммий и Луций Лициний Лукулл показались на Рострах, дружески беседуя между собой. Когда-то они очень холодно относились друг к другу, почти враждебно. Меммий долгое время считался вождем популяров, но потом многое изменилось. В последнее время его отличали умеренность и стремление найти согласие с теми, кого он шесть лет назад так страстно бичевал в своих речах на Форуме.
Гай Меммий был уже не тем смелым и непримиримым врагом сенатской знати, каким он показал себя в бытность свою народным трибуном, когда побуждал граждан против высокопоставленных деятелей, погрязших в коррупции.
Во время громких судебных процессов по делам «о попустительстве Югурте» многие сенаторы настойчиво искали дружбы с Меммием и всячески заискивали перед ним. Принцепс сената Марк Эмилий Скавр, над которым тяготели подозрения относительно его преступных сношений с нумидийским царем, сумел расположить к себе Меммия и других видных популяров, что позволило ему избежать судебного преследования. Даже суровый Метелл Нумидийский, отличавшийся нетерпимостью к «новым людям», относился к Меммию весьма благосклонно, а это в свою очередь способствовало сближению последнего с Луцием Лукуллом, который был женат на сестре Метелла. Во всяком случае, на преторских выборах Меммий не испытывал никакого противодействия со стороны оптиматов, как это было с Марием в сходной ситуации.
Пока магистраты рассаживались по своим местам, хриплый звук буцины275 призвал «лузориев» и «пегниариев» прекратить показную схватку и очистить арену. В это же время один из курульных эдилов подал знак ланистам, чтобы они начинали представление.
Вооруженные длинными копьями стражники, стоявшие у наскоро и грубо сколоченных Парадных ворот, расступились.
Вскоре по арене двинулась процессия гладиаторов.
Музыканты, расположившиеся вблизи арены, между Либитинскими воротами и трибуналом ночных триумвиров, грянули какой-то неистово-бравурный марш, вполне соответствовавший предстоящему варварскому зрелищу. Звучание труб, переливы флейт, барабанный бой, шум рукоплесканий и радостные вопли зрителей слились в общий ликующий рев.
Совершая традиционный обход арены, гладиаторы шли колонной по двое в том порядке, в каком они должны были сражаться и в каком отмечены были их имена в специальных табличках, которые за плату распространялись заранее предприимчивыми людьми.
Толпа выкрикивала имена своих любимцев:
– Тавр!..
– Андриск!
– Гиацинт!..
– Адволант!..
– Эвгемел!..
В первой паре были так называемые «провокаторы», высокие и сильные молодые люди, одетые в яркие пурпурные туники. На головах у них были кожаные шлемы, покрытые чеканными изображениями из бронзы. Оба гладиатора имели одинаковое вооружение, держа в руках средней длины мечи и небольшие круглые щиты, называемые пармами. Эта пара бойцов специально готовилась для поединка, в котором они должны были продемонстрировать перед зрителями не столько силу, сколько быстроту и ловкость приемов, то есть искусство фехтования.
Следом выступали участники групповых схваток.
Пять пар «ретиариев» и «секуторов», всегда вызывавшие особый интерес у публики, резко отличались друг от друга по вооружению. «Ретиарии» несли сети и фусцины – трезубцы, насаженные на древки из ясеневого дерева. Их противники, «секуторы», или «преследователи», были в латах и имели большие крепкие щиты и короткие обоюдоострые мечи.
За ними ехали верхом на лошадях и с копьями в руках «андабаты». Лошадей их вели под уздцы служители, потому что эти конные бойцы ничего не видели в своих железных шлемах с глухими забралами, не имевшими прорезей для глаз. Им предстояло сражаться вслепую, как бы играя в прятки со смертью.
Еще семь пар гладиаторов (одних из них называли «малыми щитами», других – «большими щитами») представляли особую группу, специально созданную изобретательными ланистами, чтобы разнообразить борьбу на арене. Половина из них вооружена была большими, нарочно утяжеленными щитами в форме выгнутых прямоугольников и короткими мечами, а их противники, наоборот, имели небольшие овальные щиты, но зато более длинные мечи. Кроме того, ноги у «малых щитов» защищали непомерно высокие поножи, стеснявшие их движения, чтобы они были лишены серьезного преимущества (в данном случае большей подвижности) перед неповоротливыми «большими щитами».
Шествие замыкали двадцать четыре пары гладиаторов, которых называли «самнитами» и «галлами». Последние имели очень устрашающий вид в своих шлемах, увенчанных оскаленными звериными мордами, что делало их похожими больше на германцев, чем на обитавших по соседству с ними галлов. Но одеты они были по-галльски. Ноги их от пояса до щиколоток прикрывали браки, сшитые из грубой ткани и кожи. В руках они держали короткие широколезвийные мечи и средней величины продолговатые щиты.
«Самниты» по своему вооружению и одежде представляли воинственных уроженцев горного Самния, с которыми в отдаленные времена римляне вели ожесточенные войны. Вооружены они были небольшими прямоугольными щитами и короткими мечами, начищенными и отполированными до зеркального блеска. Шлемы их с высокими гребнями из перьев и конских волос имели широкие, сильно изогнутые поля и напоминали греческие дорожные шляпы. Лица бойцов скрывали забрала с круглыми отверстиями для глаз. Одеты они были в короткие пурпурные туники без рукавов, левую ногу защищал наколенник, правую руку от кисти до локтя – посеребренный бронзовый наручник. Зрители особенно любили «самнитов» за красоту вооружения.
Когда передние ряды гладиаторов поравнялись с Рострами, раздался их дружный возглас, обращенный к должностным лицам и сенаторам:
– Res publica! Morituri te salutant!276
Зрители встретили это мужественное приветствие громом рукоплесканий.
Ювентина посмотрела в табличку, которую все еще держала в руках: имя «Мемнон» стояло в седьмой паре списка «самнитов».
Девушка перевела взгляд на растянувшуюся по периметру арены колонну гладиаторов и отсчитала по порядку семь пар бойцов в дырооких шлемах. Сердце ее вдруг учащенно забилось – она почти узнала высокую статную фигуру…
Внизу, в проходе между помостами, толпа шумно обсуждала шествующих по арене гладиаторов.
– Хороши ребята, клянусь Геркулесом!
– Хвала эдилам! Отобрали самых лучших…
– Не сравнить с теми, каких нам показали во время Сатурналий277 заезжие ланисты из Помпей…
– Стыдно вспомнить! Это были какие-то человечки с ламповой крышки…
– Вот уж верно! Дунешь на них – и повалятся…
– Ох, смотри-ка! Вон тот… «большой щит» в третьей паре… Узнаешь ли его?
– Клянусь Кастором! Да это же Зенон, письмоводитель Септимулея, эрарного трибуна! Как он сюда попал?
– Я слышал, будто накрыли красавчика, когда он забавлял свою госпожу, жену казначея…
– Вот дурак казначей! Сам дал огласку, выставил себя на посмешище!..
– Дешевый человечишко!..
– Раб-то чем виноват? Делает, что велят. Лучше бы посадить быку на рога эту ночную вазу!..
Все же Ювентина еще не была уверена, что это действительно Мемнон, а не кто-нибудь другой, носящий то же имя.
Внезапно в памяти ее сверкнуло воспоминание: Мемнон получил довольно глубокую рану в левое плечо, сражаясь на Аполлоновых играх278 – шрам после этого обещал быть заметным…
Когда «самниты» поравнялись с помостом, на котором сидела Ювентина, взгляд ее выхватил обнаженное плечо гладиатора и… продолговатый рубец на нем. Сомнений быть не могло! Мемнон получил эту рану в поединке с Гарпалом! Значит, сообщение Береники было ложным! Это действительно Мемнон, он жив, но ему еще предстоит драться и остаться в живых!..
Глава девятая
ГЛАДИАТОР МЕМНОН
Первая их встреча произошла в разгар минувшего лета, накануне Аполлоновых игр.
За день до этого Ювентина и еще двое молодых рабов, выполняя приказ господина, пришли в Рим из альбанского имения. Жизнь в городе не сулила ей ничего хорошего – Ювентина хорошо знала, что ее ждет…
Ларисса, мать Ювентины, незадолго до смерти попыталась уговорить Аврелия, чтобы тот устроил девушку в школу танцовщиц. Это была ее заветная мечта. Она думала, что такой красавице, как ее дочь, со временем удастся заработать нужное количество денег для выкупа на свободу. Она знала, что актерам и танцовщицам даже в неволе часто перепадают деньги и подарки. Но Аврелий и слушать ее не захотел, лишь грубо выбранил.
Мать заболела и умерла, не дожив до весны. Ее похоронили на фамильном кладбище Аврелиев у дороги, ведущей мимо Альбанского озера к Ариции. Ей было всего тридцать четыре года…
Рим встретил Ювентину сильнейшим проливным дождем. Первой, с кем познакомилась и подружилась она в доме Аврелия, была двадцатидвухлетняя гречанка Береника, уже мать двоих детей. День выдался прохладный. Ювентина и ее спутники долго шли под дождем, пока добрались до города. Береника, несомненно, спасла ее от простуды. Прямо с порога она увела ее на женскую половину дома, помогла снять с нее промокшую насквозь одежду и закутала в свой теплый плащ. Говорила она почти без умолку. От нее Ювентина сразу узнала, что господин весь в заботах, так как готовится к Аполлоновым играм, что долгое время бога Аполлона чтили одними конными состязаниями в Большом цирке, потом к ним прибавили различного рода сценические представления на радость поэтам-трагикам и актерам, которые получили дополнительный заработок, но вот недавно сенат принял новое постановление, чтобы на всех праздниках, посвященных бессмертным богам, были также и бои гладиаторов.
