Вячеслав Прах - Дешевый роман
Без этой рукописи я – пустое место, Эн Ронни уничтожил меня полностью. Я переводил взгляд на глаза Андрианы, и на мгновение мне даже показалось, что я попросту сошел с ума. Если бы в этой комнате был телефон, то мне бы обязательно позвонили из бюро находок и сообщили, что нашли мою мотивацию к жизни, но не могут вернуть. Зеленоглазая Андриана, бабочка, порхающая в чужих руках – она ничто, лишь телесная оболочка, души которой я все это время не видел. А есть ли у нее душа? Меня никогда и не было в ее жизни, а она в моей была. Я влюбился в иллюзию, это был всего лишь сон. Яркий трагичный сон, обман. Я внезапно проснулся и больше не мог уснуть.
Наступило утро. Я стоял у порога книжного и осматривал большой ржавый замок, вчера в сумерках я не заметил этой ржавчины. Желтые машины мыли асфальт, кроме них только редкие автомобили, проезжающие мимо, не давали полностью ощутить пустоту этого города. Он еще не проснулся, этот паршивый, до тошноты надоевший мне город. Часы показывали десять минут шестого. Я просидел до девяти часов на холодных ступенях у дверей книжного. Открылась кофейня за углом, я зашел взять себе кофе. Я не чувствовал ни голода, ни жажды. Я ел и пил, не получая особого удовольствия. Эн Ронни по-прежнему не было, не было даже кассира, который должен был прийти час назад, только спешащие мимо прохожие. Я вглядывался в их лица, пытаясь узнать знакомые черты Эн Ронни или Андрианы. Она покинула этот город вчера, художница. Женщина, продавшая себя во имя своей мечты. Обыкновенная шлюха, таких, как она, – сотни. Загоревшихся звезд, они хотят дотянуться до неба. Перегоревшие падают.
А я бы смог предать? Что может быть больнее предательства? Наверное, только прощение. Я не могу простить Андриану, простить ее за ту боль, которую она мне причинила. Это все равно, что вынуть из сердца кинжал и вернуть его в руки того, кому больше уже не поверишь. Я бы хотел, чтобы мне наложили на рану жгут, ее нежные, холодные руки. Я бы хотел услышать ее мольбу о прощении, для того, чтобы ее не простить. Предательство – это не поступок, который можно и нужно понять. В первую очередь, предательство – это свойство души. Если предали раз, то второго не жди – беги без оглядки! Я бы хотел ее простить, но человеку не свойственно менять свою природу. Перевоспитывают щенков, у взрослой суки нет возможности изменить свое нутро.
Тем временем я несколько раз заглядывал в окно и ничего нового, кроме стеллажей и книг, не заметил. Так просидел до обеда.
Эн Ронни все это время меня проверял, ему важны были мои поступки, мои чувства, он наслаждался ими. Он дергал за свои нити, а я повиновался каждому его движению. Я не кукла, я живой человек.
Начало темнеть, когда подошел мужчина с пышными усами и посмотрел на табличку «Закрыто».
В четверь десятого я вернулся домой.
Зачем ему нужна моя рукопись? Если он опубликует ее от своего имени, то ему ни за что не удастся избежать скандала. Я есть. Я докажу, что это мой текст, я его знаю наизусть – каждое слово, каждый абзац. Пусть он попробует выучить чужой текст. Даже признание оголодавшей публики его не спасет.
Андриана, растоптанная Робертом, но сумевшая возродиться вновь. Я тебя ненавижу, я ненавижу твое безразличие ко мне и, если бы ты стоила немного дешевле, я бы попросил тебя улыбнуться. Моя первая женщина, безнаказанно наплевавшая в душу…
Следующим утром я снова направился в книжный и просидел у порога до вечера. Никто не заходил, никто не выходил. Я наблюдал за людьми и автомобилями – это, пожалуй, самый нудный и бессмысленный фильм. Жизнь других не несет в себе тайны, все мы на одно лицо и все мы из кожи вон лезем, для того, чтобы выделиться из серой толпы. Я влился в толпу и ушел ни с чем домой.
На третий день я пришел немного позже обычного, в девять утра, и заметил кое-какие изменения, скажем так – я их ждал. На витрине магазина висел небольшой белый плакат, на нем было черно-белое фото Эн Ронни и информация о презентации его новой книги «Души погибших цветов». Дата, время и место встречи. Он даже название не изменил. Я довольно улыбнулся, еще раз бессмысленно дернул ручку двери и ушел.
Теперь моей задачей было написать новый текст и разоблачить моего заклятого друга, я писал, чтобы зачитать его перед публикой. Эн Ронни ждет своего триумфа, а вместо этого получит позор. Пришло мое время…
Наступил долгожданный день презентации. Я взял напрокат приличный костюм, приобрел дорогой, вкусный парфюм, побрился, выучил свой текст наизусть и ждал вечера. Я был готов к встрече со своими читателями.
Это место находилось в центральной библиотеке, где проводили свои творческие вечера известные писатели. Когда я открыл дверь комнаты, то увидел просторный зал, высокие, старинные потолки с лепниной. Ряды стульев начинались от самого входа, почти все места уже были заняты. В воздухе витал аромат жженых свечей, старой мебели и моего парфюма. Я был безупречен. Девяносто процентов аудитории – женщины, я насчитал всего десяток мужчин. В конце зала на трибуне стоял черный, письменный стол, а за ним сидел Эн Ронни. Он держал книгу в руках и перечитывал свой текст, точнее мой, и если он хотел выучить его наизусть, то ему вряд ли это удастся. Я присел на последний ряд и ждал начала выступления. Прошло десять минут.
– К-хх, – донесся неприятный звук из микрофона. – Добрый день, читатели, я не считаю вас дорогими, так как вижу в первый и последний раз, а потому позволю себе вам не лгать. Надеюсь, никто не возражает.
Зал засмеялся.
– Что такое хорошая книга? Вот вы берете в руки книгу и начинаете ее листать, страница за страницей, если вы не находите в тексте ничего ценного для себя, то вы ее закрываете и ставите обратно на место. Затем вы открываете другую книгу. Прекрасно! Но. Помимо предпочтений вашего вкуса, у вас еще должен быть при себе список тех авторов, книги которых вы откроете в первую очередь. Писателей, чье перо проткнуло ваше сердце, авторов, пленивших вас навсегда. Но что делать, когда автор без имени хочет о себе заявить? Назовем его призраком, человеком, о котором никто никогда не слышал. Например, какой-то никому неизвестный «Габриэль», вышедший из ниоткуда. Он-то знает, куда ему нужно идти, на каких полках расположить свой первый шедевр. Знаете, такая книга пылающей души, сотканная из крови и слез, из горя падших, убитых, из бессонных ярких ночей, которые ему никто не вернет. Автор которой бесконечно и пламенно верит в свою работу. Он – герой, который в силах покорить этот мир. Как призраку доказать, что он человек?
Это был вызов, я встал со своего места и направился к сцене. Когда меня увидел Эн Ронни, он встал из-за стола и сделал несколько шагов мне навстречу.
– Позора не избежать, Эн Ронни, – процедил я сквозь зубы, глядя ему в глаза.
– Никакого позора не будет, Габриэль, – спокойно ответил он.
Послышались женские шаги. К нам поднялась Андриана, она прошла мимо меня, Эн Ронни зачем-то хлопал в ладоши. Она встала у него за спиной. Что-то с ней было не так, словно она… Не важно!
– Она тебе не поможет, Эн, – улыбнулся я, – я знаю наизусть весь текст от корки до корки, падение неизбежно для тебя.
– Как и для тебя, Габриэль. Я, как и ты, знаю его наизусть.
– Ты украл мою книгу! – вскрикнул я.
– Я скажу тебе больше, мой дорогой друг, я украл твою жизнь…
Внезапно в ушах зазвенело.
– Я выдумал тебя, Габриэль, и те слова, адресованные Рите, ты можешь прочувствовать теперь на себе. Дыши, Габриэль!
– Я тебе не верю, – последнее, что я сумел произнести.
Эн Ронни засмеялся.
– Конечно же ты мне не поверишь. Беги к микрофону и говори свою правду людям, им это нужно, они этого ждут.
Я не мог пошевелиться, словно тело мое превратилось в камень. Я каждой клеткой своего живого, горячего тела отрицал те страшные слова, которые не имеют ко мне никакого отношения.
Зал загудел.
– На эту сцену поднялся герой моей книги, тот самый призрак, молодой Габриэль, о котором я вам только что говорил. Эта встреча особенная, так как часто мне придется обращаться в пустоту.
– Как он выглядит? – донеслось из середины зала. – Как?
Он подошел ко мне и начал меня осматривать.
– У него русые волосы, прямой нос, тонкие губы, – он посмотрел мне прямо в глаза. – Он себя считает живым, самым настоящим. Он умеет дышать и чувствовать. Чувствовать, мыслить, дышать. Сейчас я превратил его в статую, так как он может мне помешать. Честно признаться, он для меня действительно живой, как и любой человек в этом зале, я испытываю особую привязанность к нему. В эту секунду я слышу, как он тяжело дышит носом, я вижу, как выступают слезы на его серых, стеклянных глазах. Он меня ненавидит всей своей сущностью, но не в силах этого сказать.
Я не читаю твои мысли, Габриэль, я их пишу! – Он все еще рассматривал мои глаза. – Андриана, она – твое сердце. Рита была твоей Музой, любовниц свойственно менять, а я – твой талант.
