Галина Артемьева - Чудо в перьях (сборник)
Наконец, после богача позвонила его жена. Она весь день не проявлялась – давала ему время остыть. Потом стала пробиваться на его номер, но там неживая дева объясняла, что абонент вне зоны действия сети. И после многих никчемных попыток решилась она позвонить на собственный номер. Подумала, что уже вполне пора. Знала по опыту, на сколько хватает его психований.
Вот она понажимала все нужные кнопочки, а на другом конце большого города обгрызенный Валькин палец установил соединение.
– Ну, чего? – спросила Валька. – Я уже засыпаю.
Жена сначала подумала, что не туда попала. Она повторила номер, и Валька сверилась по бумажке – верно.
У красавицы гулко забилось сердце. Она решила, что это уж слишком: отнимать телефон жены для любовницы. Вполне мог бы купить новый. Для нее, во всяком случае, он в свое время так и сделал. Не у той, предыдущей жены отнял, а купил и подарил.
Она поняла, что терпение ее лопается.
– Могу я узнать ваше имя и откуда у вас этот телефон? – дипломатично завела она, лелея последнюю надежду на то, что муж в запале просто выбросил аппарат и сейчас им пользуется ни к чему не причастное лицо.
– Меня зовут Сильва, – как обычно в официальных случаях ответила Валька.
– Господи, пошлость какая, – вырвалось у начавшей терять самоконтроль жены.
Валька очень обиделась. Она, кажется, никому не хамила, чтоб ей тут про пошлость стали объяснять.
– Меня зовут Сильва, – повторила Валька. – Я лежу в больнице по поводу СПИДа, которым заразил меня Сергей Аверьянович Тыркин. Я, кстати, несовершеннолетняя. И сколько жить осталось – не знаю.
У жены от сильной информации мозговые извилины начали перестройку.
– А где сейчас Сергей Аверьянович? – сумела сформулировать она главную тему.
– Он спецрейсом в Америку вылетел за вакциной: три укола и порядок. Один укол – полтора миллиона.
– Это он тебе?… – расстроенная женщина верила с ходу всему очевидному-невероятному.
– Да, «тебе»! Себе!!! Ему сейчас важнее. У него поздняя стадия. Давно подцепил.
Сознание жены упорно цеплялось за реалистичные несущественные детали. Она зачем-то спросила номер больницы и Валькиной палаты. Та назвала как есть. И отключила телефончик. Она просто так похулиганила. По-детски. От сильной обиды. Чтоб эта тетка с культурным ледяным голосом научилась за свои слова отвечать.
Потом Валька принялась спать, и совесть ее не мучила.
День у нее длинный получился. Бывают иногда в жизни особо длинные дни, когда судьба разруливает в нужном направлении.
Жена не спала всю ночь. У нее все сложилось воедино. Нервность Тыркина. Его отказы от близости. Замкнутость. Молчание.
Она всему поверила сразу. Романтические женщины очень легковерные. Для них жизнь – сказка. А сказки – разные бывают. Они готовы и к страшным. Одному только она не верила во всей этой ситуации: что нашли средство от СПИДа, этой чумы XXI века. «Зря он деньгами швыряется, не поможет». Она понимала, что скоро станет вдовой. Причем до этого ее супруг будет угасать в жутких мучениях. Ей было его безумно жалко. Она любила его, оказывается. Что интересно: она совсем не думала о его изменах, приведших к роковому итогу, и не боялась за себя. Жалела своего Тыркина, и все.
Она прям возмужала за ночь. В глазах появилась жизнь. Она осознала, что пришла пора расплаты – раньше Тыркин был ей опорой, теперь она его потащит через все страдания, сколько бы их ни выпало.
Мало того, она пришла к выводу, что должна помогать несчастной Сильве. Вот даже как! Кто знает, может, девочка – сирота. Не от хорошей жизни СПИД подхватывают.
С утра она двинулась по магазинам, чтобы явиться в указанную больницу не с пустыми руками, не подозревая, что покупает почти то же самое, что вчера ее милый Тыркин.
Пока она шарила по прилавкам, богач заехал с дачи, где прекрасно выспался, домой за подзаряжалкой для Валькиного телефона. Он был приятно удивлен отсутствием жены. (Обычно после размолвок она встречала его у порога, как бы давая понять, что ничего не произошло и жизнь идет по-прежнему.) Сейчас его даже щекотнула совесть за вчерашнее.
В больнице с Вальки сняли часть бинтов, оставили только нужные. От этого создалось впечатление, что она поправляется не по дням, а по часам. Довольный богач вручил ей подзаряжалку и на минутку присел у столика, чтобы чуть-чуть пообщаться в более спокойной, чем вчера, обстановке.
В этот момент в палату вошла жена. И сама она, и ее шофер несли пакеты с вещами и едой. Валька застеснялась: «Вот это красавица!»
Богач тоже отметил новую, чужую красоту жены. И еще он удивился от неожиданности.
Жена поразилась, что у Тыркина поздняя стадия, а Сильва выглядит намного хуже. Жалко было обоих все равно. Как только шофер вышел, она сказала: «Сережа, я все знаю. Ты во всем можешь рассчитывать на меня. Я от тебя столько хорошего видела. И в горе буду с тобой».
– Ну, понятно, – промямлил муж, поскольку происходила полная для него непонятка.
– Сильва, девочка, – продолжала красавица, – ты прости меня, если можешь. Я готова помогать тебе во всем. Можешь на меня положиться.
Валька совсем еще не умела так просить прощения. Она даже впервые поняла, что другим может быть так же больно, как и ей. Или даже больнее. Но все бывает в первый раз. Или не бывает.
– Это вы меня простите. Я больше виновата. Я наврала про СПИД. Никто не болен. Он меня просто машиной сшиб вчера, ваш Тыркин Сергей Аверьянович. Так что не парьтесь зря.
Вот если б это было в кино, то тут обязательно должна была зазвучать музыка, потому что все молчали, но сильно чувствовали разные чувства. Валькина линия была бы «бум-бум-бум-бум» (учащенное сердцебиение) плюс свербящее «ззззззззззззззззззззззз» (голос совести), тема жены – «о-оо-оооо-о-оо-о-оооо» (вздохи удивления и облегчения), а от мужа исходили бы такие звуковые междометия, которые не поддаются буквенной расшифровке.
– Спасибо тебе, девочка! Ты такая добрая! – одними губами вымолвила красавица.
У нее от счастья ненадолго пропал голос.
– Во дает! Маленькая, а такая находчивая! – неискренне восхитился Валькиной шуткой богач.
За эти несколько музыкальных тактов он внутренне переметнулся от Вальки назад к жене, как к более стабильному спутнику жизни.
В итоге приезжать к Вальке в больницу стала красавица-жена, с которой дружить было легко. С красивыми вообще приятно быть вместе: смотришься в них, как в зеркало, и словно собой любуешься.
Через положенное время с Валькиного лица убрали остававшиеся повязки. Тут-то и таился основной сюрприз. Она сама себя не узнала. Конечно, полежи столько дней в бинтах, всю себя забудешь. И мама родная не узнает.
Так, кстати, и получилось: мама родная именно не узнала. Вместе с папой Вовой. Лицо у Вальки почему-то совсем переменилось: глаза увеличились, носик проявился точеный, и на фоне этого губки капризно надулись.
Все остальное вроде было Валькино: отросшая бесформенная челка, лоб с едва желтеющим синяком, шея цыплячья. А в лице произошли сдвиги. Причем явно положительные. Правда, если что-то даже очень хорошее заявляется ни с того ни с сего, то оно тоже может напугать почище любого фильма ужасов.
– Ой, это не я, – отказалась Валька от своего изображения.
Родители молча сопоставляли прежнюю Вальку с нынешней, ничего не понимая.
Дело же было в том, что когда потрясенный новизной ощущений богач вопил медперсоналу: «Ничего не пожалею, сделайте все как было!», сообразительный травматолог тут же вызвал своего лучшего друга – пластического хирурга. Чтоб и тот заработал. Они друг другу помогали еще со студенческих времен. Коллега и сделал все, что мог, «как было».
Валька, правильно, не узнавала себя в зеркале. Она теперь была такая, как ей всегда хотелось, но ведь так не бывает! Очнувшийся первым папа Вова признал новое лицо своей Сильвы вполне подходящим.
– Да, Валечка, если личико и изменилось, то совсем чуть-чуть. В лучшую сторону, – подтвердила мама.
Они в один момент привыкли, что дочь у них превратилась в писаную красавицу.
– Подросла, оформилась, – говорили. – Знаете, как у Андерсена с гадким утенком… Девочка столько пережила. Просто родилась заново.
Но и это было еще не все. После больницы ее отправили путешествовать. С.А. Тыркин предложил любую страну на выбор, и она попросилась в Италию. Видно, из любви к обуви от-кутюр. Жена богача вызвалась сопровождать Вальку. Через месяц кочевой жизни добрались до Венеции. К этому времени заграница стала привычной и захотелось домой. Кроме того, она устала от некоторых слов, упрямо вдалбливаемых в ее взрослеющий мозг искушенной спутницей: лифтинг, боди-билдинг, целлюлит, носогубные. Валька не намеревалась всю жизнь оставаться молодой, ее вполне устраивало естественное течение жизни: вырасти, повзрослеть, состариться. Хуже она, что ли, станет от нескольких морщин или растолстевшей попы? Внутри-то все равно это будет она, Валька. Тогда зачем гробить свое свободное время на обслуживание тургора собственной кожи? В знак протеста в первом же встречном венецианском магазинчике Валька купила себе самую уродскую маску и тут же напялила. Так и пошла. Прохожие, все до одного, радостно приветствовали существо с жутким носатым пустоглазым лицом: Ciao, bella! Жена богача, поначалу стеснявшаяся Валькиной вычурной внешности, теперь засомневалась: такой успех, не купить ли и ей?
