Александр Иличевский - Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты (сборник)
– Не обижайся. Я просто так. Скучно целый день кататься.
Она сделала радио погромче. И он вспомнил вдруг, как недавно раскрыл письма Цветаевой – та писала кому-то о своем муже: «В Сереже соединены – блестяще соединены – две крови… Он одарен, умен, благороден…» «Зачем я это вспомнил?» – подумал Соломин.
– Сергей меня зовут, – неожиданно для себя соврал он и испугался.
Она посмотрела на него, себя не назвала. Помолчала, будто что-то соображая.
– А я дрыхла трое суток. Только сегодня проснулась, – вдруг заговорила возница. – Глаза еле продрала – где я, кто я? Нормально, да?
Соломин заметил, что ехали они по Арбату мимо «Октябрьского» – здесь всегда образовывалась толчея: машины сбавляли ход, втискивались в левую полосу, чтобы миновать таксистов, ссаживавших или подбиравших пассажиров у кинотеатра и ресторанов.
– Снилась мне пропасть, – продолжала она. – Сереж, представляешь? Я сама поразилась. Дна не видать, только облака плывут, и как будто я в пропасти этой сижу на дереве. Будто я цветок и расту на ветке. А вокруг ангелы. Я на дереве, а вокруг меня бабочки, вроде как люди, но вместо носа у них хобот. И они эти хоботы сворачивают, разворачивают и крыльями машут, ветер идет от взмахов, чуть меня не сдуло. Ну приход так приход! На ровном месте. Представляешь? Лехе рассказала, а он: «Нализалась!» А я ему: «Пошел ты. Ни грамма!» – она слегка стукнула ребром ладони по рулю. – Слышь, и вот ангелы эти хотят из меня сок пить, будто я цветок, а они из меня нектар сосут. Мне от этого щекотно, и вокруг воздух сладкий, и смешно – чего они пристали, чего им надо, этим ангелам… Хорошо так было. По-настоящему. Понимаешь?
– А какие они были, эти ангелы? – очнулся Соломин.
– Я же говорю, как бабочки. Большие бабочки, больше гуся. Знаешь, как больно было, когда крыло задевало? – сказала она и задумалась. – Прозрачные бабочки. Их видно, только если чешуйки блестят на солнце.
– А дерево какое? Яблоня, груша? Как оно росло в пропасти, на чем держалось? – напряженно улыбнулся Соломин.
– Дерево? Откуда я знаю? Дерево как дерево.
Поездка Соломину нравилась всё меньше. Что-то было в голосе девушки… Словно она была из иного мира или загримированным персонажем какой-нибудь арт-группы. «Ничего, ничего, – решил он, – главное – спокойствие».
В автосервисе на Магистральном проезде его ждал Defender, заправленный свежим маслом, с новыми топливным и масляным фильтрами. Скоро он заплатит за обслуживание, сядет за руль и через три часа снова окажется в глубине Калужской области, в благословенных, уже родных местах, снова увидит, как с каждым днем растет его дом, его убежище, как закладывается фундамент мастерской, как понемногу приближается его мечта о свободной, полной смысла и деятельности жизни. Так что можно пока потерпеть.
– Хочешь удовольствие тебе сделаю? – вдруг спросила она. – Недорого.
– Нет, – ответил Соломин и осекся… Он никогда не только не спал с такими красивыми женщинами, но даже не видел их вблизи, вот так, на расстоянии руки. Лишь однажды в юности зимой на улице Герцена ему повстречался знаменитый художник, шедший под руку с невиданной красоты девушкой в шубке нараспашку. Шел снег, и седовласый, зверски поглядывавший на свою спутницу художник зыркнул на него, неотрывно смотрящего на женское божество, которое продвигалось сквозь завесу летящих снежинок… И у Соломина мелькнула мысль просто продлить знакомство с сидящим рядом удивительным созданием, с которым ему, скорее всего, не суждено больше встретиться в жизни.
И тут он вспомнил один неприятный случай. Когда Сыщенко – Сыщ, его приятель и бизнес-партнер – еще был пай-мальчиком и не променял директорское кресло на нары в «Матросской тишине», а Соломин счастливо мотался по городу и стране, собирая клиентов для их детища, компании «Риск-инвест», как раз в ту счастливую пору, когда жизнь неустанно шла в гору, он сел в «жигуль» к низкорослому кавказцу со смазливой внешностью. До сих пор он помнил его глаза, стильную стрижку, идеальный пробор, блистающие туфли-мокасины, которые издавали легкий кожаный скрип, когда кавказец нажимал на педали. Похоже, это был мошенник-гипнотизер: всё время всматривался в Соломина, и тот не мог выбраться из его густого навязчивого взгляда. Ехать было недалеко – всего только до метро, дело было где-то у «Коломенской». Когда Соломин спешил на важную встречу, он не рисковал и спускался в метро: в столице, как в штормящем море, проще передвигаться под поверхностью. Ехал этот мошенник нарочито медленно, плавно, размеренно переключая передачи – касаясь янтарного набалдашника двумя пальцами с отполированными розовыми ногтями, убаюкивал беседой, и Соломин почувствовал, как вязнет в его бессмысленном бормотании, как валит его сон, а язык не слушается – хочет что-то сказать, но не выходит. Соломин тогда успел понять что к чему. Когда он был еще студентом, к ним в студгородок приезжал артист с сеансом массового гипноза (это было время Гайд-парка на Пушкинской и «Последнего танго в Париже» или «Забриски пойнт» по рублю в «красном уголке»), и с тех пор он помнил, как это мерзко – лишиться воли под музыку «Пинк Флойд» и пассы одетого во фрак незнакомца. Соломин рванулся, прикрикнул на водителя, выскочил еще на ходу и потом несколько раз проверил бумажник, его содержимое, еле продышался.
Но эта странная девушка не собиралась его гипнотизировать. Они отстояли долгий светофор левого поворота на Театральный проезд, взлетели на Старую площадь и скатились Китай-городом к набережной. Снова пробка. И тут она, заторможенно роняя пепел, скосила на него глаза и удивленно повернулась – будто увидела его впервые. Сделала тише музыку и спросила напряженно:
– Куда едем, командир?
– Мне недалеко. Я уже пешком дойду.
Соломин почувствовал, как у него холодеют руки, и судорожно нащупал пакет с деньгами.
– Я довезу, нет проблем.
Он заметил, что теперь они ехали всё медленней и неуверенней.
– Мне на Звенигородку надо, потом на Магистральный, – осторожно сказал он.
– Покажешь? – Она испуганно обернулась.
– Нам сейчас под Каменным мостом на Воздвиженку и Арбат.
– Сама знаю.
Соломин плотней прижал к себе пакет с деньгами.
– Может, ты думаешь, я не в адеквате? – она вдруг повернулась.
Пока соображал, что произойдет сейчас, она снова прикурила дрожащими пальцами.
– Так ты думаешь, я тут по нулям, да? – она рывком перешла на пониженную передачу, мотор взвыл, и они ринулись к «Библиотеке Ленина», заметались с полосы на полосу.
Соломин вжался в сиденье. На повороте на Воздвиженку машину занесло.
– Куда гонишь? – закричал он.
В начале Нового Арбата он проводил глазами гаишников, стоявших у поворота с Никитского бульвара. Они сторожили нелегальную парковку. Соломин подумал, что надо бы в них плюнуть, чтобы привлечь внимание.
Он попробовал опустить стекло, пощелкал кнопкой. Подождал, когда машина сбавит ход, и дернул ручку на себя. Дернул еще.
– С той стороны блокировку заело. Пацаны щеколду выломали, – сказала девушка, заметив его маневр.
Он еще раз дернул ручку. Пакет с деньгами скользнул на пол.
– Остановите. Я передумал. Здесь мне к приятелю надо. Он рядом живет, – как можно спокойней произнес Соломин.
– Как скажешь, – она срезала полосу, ткнулась в бордюр и полезла зачем-то в перчаточницу.
Соломин подобрал пакет, дернул ручку с другой стороны, бесполезно… Он выкрикнул:
– Выпустите меня!
Вдруг сзади нахлынула сирена, и машина ГАИ промигала дальним светом.
– Тут, на Арбате, особый режим. Правительственная трасса. То стоять нельзя, то ехать. Слуги народа!
Машина тронулась и набрала скорость. Соломин продышался и у Дома правительства сказал сквозь зубы:
– Здесь направо.
Она вздрогнула.
– Куда едем?
– Можно через Грузины. А можно по Рочдельской на Заморенова и потом левый поворот на Пресню.
– Знаю. Сейчас разберемся, – посуровела она и пустила машину к Глубокому переулку.
Опять судорожно прикурила и украдкой глянула на него в зеркало заднего вида. Соломин понял: она позабыла, куда они едут, и, вероятно, вновь его не узнаёт.
– Скучно кататься целый день? – спросил он.
Девушка не отвечала.
Испуганно к нему обернулась, рукава ее рубахи скользнули до локтя, и он рассмотрел руки – иссушенные, в синяках, тонкие косточки.
По пути к автосервису Соломину еще раз пришлось объяснить ей дорогу. Наконец они распутали съезд с эстакады за Звенигородским шоссе и остановились напротив стеклянно-алюминиевого ангара, внутри которого лоснились новые автомобили и сновали менеджеры в белых рубашках.
Он протянул ей деньги.
– Сейчас сдачу дам.
– Не надо, – буркнул Соломин.
– Как не надо? Обязательно надо, – она потянулась рукой в перчаточницу.
Он снова дернул дверь, но решил потерпеть и прижал пакет к бедру.
