Инна Тронина - Операция «Купюра»
– А он всегда так! – махнул рукой Тенгиз. – Объявляется в последнюю минуту. Не нервничай – всё нормально будет.
– Остынь, приготовься! – Михаил похлопал брата по плечу. – Если поможешь нам сегодня, мы все навек тебе благодарны будем. Ты же формально с нами не работаешь и потому не обязан мелкую шушеру брать. Твоё дело – следить за счетами, за банковскими служащими. И за авторитетами, конечно, которые наличку выбросили на обмен. А Нечаев кто такой? Босота… Ты Баринова давно не навещал? Он живой ещё?
– Да, наверное, живой. Если что, мне сообщат, но пока тихо, – досадливо отмахнулся Грачёв. – Конечно, я еду с тобой – даже и речи нет…
– А, между прочим, со мной, раз Тенгиз в командировку собирается, должен ехать Минц, – прищурившись, напомнил Ружецкий. Он говорил внешне спокойно, даже весело, но щека его задёргалась. – Где он сейчас? Не в Консерватории, случайно?
– Наверное, если ещё не уехал с моими, на Кировский. Я же, когда пришёл, сказал – концерт у Дашки. Потом надо их домой отвезти на такси. А там, конечно, стол накрыт – мама Лара обещала. А для чего тебе он нужен, если я здесь? – удивился Всеволод.
– Да он мне вообще никогда ни для чего не нужен. – Ружецкий раздавил окурок в пепельнице с такой яростью, словно это и был Саша. – Противно просто и обидно, если хочешь! Как он только сквозь пол не провалится? Навязал Захар его, как всегда, и теперь он числится членом нашей группы. А ты, Севка, заметь, не числишься. Теперь ты поедешь к Нечаеву, где ещё неизвестно что может произойти, а он будет музыку слушать и разные кушанья трескать! – Михаил смотрел теперь тяжело, и в зрачках его Всеволод увидел знакомый дикий огонёк. – Ну, Львович, попадись ты мне только! Сегодня точно изувечу, особенно если неудачно съездим. И никакой Горбовский тебя, блин, не спасёт…
– Мишико, дорогой, не надо мочить! – взмолился Тенгиз. – Потом разберётесь, а сейчас работать надо. Брат же с тобой рядом! Так даже лучше – родной человек за спиной. Всегда поддержит и поможет. Я понимаю, у тебя принципы, но против лома нет приёма. Я имею в виду, против Захара…
– Да ещё наработается Сашка – он же безотказный! – поддержал Грачёв. – А пока нас троих хватит. Вместе с сотрудником Подболотова. А дальше и Сашка подключится – там много ещё дел будет. Всё же, как я понимаю, только начинается.
– Безотказный! – Ружецкий никак не мог успокоиться. – Да, прямо он никогда не скажет «нет», как японец. Ну до чего же паршивый тип, никчёмный, скользкий, будто мылом намазанный… Все эти гувернёры только такого и смогли воспитать. Вот пусть Горбовский и взял бы его к своим сыновьям – с одним геометрией заниматься, а другому английский переводить. Платил бы из своего кармана, а не из государственного. И нам бы не приходилось работать за него…
Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл Горбовский – в распахнутом пальто, с красными от ветра щеками. Мокрую ондатровую шапку он держал в руке, а «дипломат» зажал под мышкой.
– На общественном транспорте пришлось добираться, представляете? Всё говорят – депутаты льготами пользуются, машины у них, «мигалки»! А мне сегодня сказали, что свободных машин нет. К тому же суббота, а по милицейским делам я должен ездить не за их счёт. Вот так, хлопцы!
Горбовский во время сердитой тирады успел пожать всем руки, скинуть пальто и усесться за стол отсутствующего Гагика Гамбаряна. Остальные трое устроились рядом напротив него. Всеволод, в принципе, мог и не присутствовать здесь, но ему и в голову не пришло оставить брата.
– Так что прошу прощения за опоздание, и давайте скоренько всё обсудим! Сначала Михаил, потом Тенгиз. А в конце, на закуску, я изложу свои соображения. И ты, Всеволод, добавишь что-нибудь от себя – если захочешь…
* * *Кольцов из Петроградского района появился на Литейном неожиданно быстро, и группа выехала в Заневку. Горбовский обещал лично уладить все бюрократические формальности, связанные с задержанием Нечаева и попросил об этом не беспокоиться. Он, правда, допускал вероятность ошибки – ведь искали по фотороботу. Память могла подвести Лилю Селедкову, и тогда возможны неприятности – если это окажется не тот Сергей…
– Захар Сысоевич, слишком уж много совпадений – и имя, и внешность! И то, что Нечаев уже засветился с купюрами, за что и попал в «пятерку», – успокоил его Грачёв. – В любом случае проверить его нужно – чем он на подписке занимается…
– Ну, проверяй, проверяй, – вздохнул Захар, нервно раскачивая узел галстука. – А Михаил где?
– Кольцова инструктирует в машине. Я сейчас к ним присоединюсь, и мы поедем. Тенгиз пока тут побудет – ему перед командировкой ещё поработать надо. А что касается Нечаева, так тут, как по нотам, все события на свои места встают. Сергей скупал по дешёвке недействительные купюры с целью поменять их с помощью Гаврилова. Так?
– Ну, допустим, так, – кивнул Горбовский. Он уже отдышался, причесался, и теперь курил заслуженную сигарету. – Но причём тогда здесь Габлая? Это же совершенно другого поля ягода…
– Вот это мы и выясним у Нечаева, – уверенно сказал Всеволод.
– Думаешь, он скажет? – Горбовский засомневался точно так же, как и Михаил. – Если он завязан с Габлая, будет молчать, как рыба. Себе дороже выйдет, если тот узнает.
– Там видно будет! – Грачёва уже захватил азарт, и он видел ближайшее будущее в розовом свете. – А что касается Габлая… Они все по нитке знакомы. Может быть, тому тоже потребовалось купюры поменять, даже малую часть из того, что у него было. Вот и решил присоединиться…
– Возможно. – Захар провёл ладонями по лицу, будто умылся. – У них, гадов, всё возможно. Я так думаю, что идея убийства исходила именно от Квежо. Скупщики – народ более мягкий, мокрушничать не любят. Тут два варианта. Или у Нечаева страх перед Габлая вообще отшибёт память, или он сдаст грузина – чтобы самому выскочить…
Дверь без стука распахнулась, и Михаил, в куртке на меху и без шапки, остановился на пороге.
– Товарищ майор, разрешите приступить! Севка, по коням!
– Приступай, Михаил, – непривычно вежливо и серьёзно разрешил Горбовский. – Да, Всеволод, скоро Саня пожалует к нам? Когда у сестрёнки концерт кончается?
– Я точно не знаю. Но Александр обещал приехать сразу же, как только сможет. Ничего, пока мы съездим, он уже подтянется. Да и Тенгиз пока здесь будет, до его прихода.
– Понятно. – Горбовский отметил, что Михаил демонстративно удалился раньше положенного. – Езжайте, ребята. Осторожнее там – чёрт его знает…
Всеволод нырнул в казённую «Волгу», и она тут же сорвалась с места. Он заметил, как бешеная судорога свела скулы брата, как побледнело его лицо и задёргалось веко. Ружецкий, в отличие от него, никогда не срывался на брань и крик. Наоборот, во время приступа Мишкин голос делался очень уж тихим и спокойным, а лицо исказил сильный тик – как сейчас.
Михаил объяснил, что началось это после очередного аква-трюка, когда на него по пьянке обрушили водосбросом сразу четыре тонны воды. Тогда снимали шторм на море и кораблекрушение, для чего делали искусственные волны. Ещё повезло, что остался в живых и не переломал шейные позвонки, но барабанные перепонки потом пришлось ушивать.
Сейчас Михаил уселся за руль, Кольцов устроился рядом с ним, а Всеволоду пришлось влезть назад. Как назло, все свидетели и подозреваемые проживали ближе к окраинам города, и дорога занимала много времени. Не составлял исключения и Нечаев – к нему нужно было тащиться за речку Оккервиль, к железнодорожной станции «Заневский Пост», на Хасанскую улицу. И, самое главное, никто из них не знал, проживает ли сейчас там Нечаев. Это был всего лишь адрес его прописки, но такие типы редко ночуют дома. Чего доброго, после истории с Гавриловым Серёга вообще из Ленинграда смылся…
На улице потемнело раньше времени, опять наползли тучи, закружилась метель. Северо-восточный ветер с сумасшедшей силой швырял снег на лобовое стекло, и «дворники» опять метались перед глазами, едва успевая расчищать пространство для обзора. Ружецкий с Кольцовым о чём-то вполголоса разговаривали, а Всеволод, наблюдая за братом, откровенно восхищался им. Надо же – беседует с пассажиром, смотрит вроде бы краем глаза – а ведь, в такой-то метели, держит дорогу под контролем. Да у него, похоже, ещё и голова болит – после травмы брат стал метеозависимым.
Когда миновали мост Александра Невского, пурга совсем озверела. Снег встал сплошной стеной, автомобили буксовали и гудели, а Заневский проспект тянулся длинным белым коридором. Всеволод, который весь день хотел спать, сейчас неожиданно задремал, и проснулся только у подъезда Нечаева – когда «Волга» едва не уткнулась бампером в стену.
– Вылезай, приехали! – Михаил буквально выкатился из машины. Кольцов уже ждал их на лестнице.
Грачёв, позёвывая, успел заметить горбатую старуху в чёрном пальто и зелёном платке. Несмотря на ветер и снегопад, она палкой ворошила сугробу у гаражей в глубине двора. Теремки и горки занесло почти целиком, и от кустов тоже остались одни верхушки.
