Александр Казарновский - Поле боя при лунном свете
Иошуа замотал головой. Потом задумался.
– Был бы у нас свой человек в Совете! Всех бы вычислил, кто работал в тот день.
– Похоже, у нас есть такой человек. Вернее будет. После того, как он, а если быть точным, то она, сама перестанет быть одной из подозреваемых.
Иошуа быстренько в уме сложил один плюс один, вычислил, что получается один и спросил:
– Двора? – Двора.
* * *– Двора Мешорер, Городок.
Трубка наполнилась электронной тишиной, а затем изящный бас объявил:
– Требуемый номер-ноль-три-девять-три-шесть-семь-один-один-девять. Повторяю…
– Алло…
– Дворочка, здравствуйте.
– Кто это?
– Как ваши дела?
– Кто это, я спрашиваю.
– Это Рувен.
– Какой Рувен?
– Который сегодня к вам заходил в датишную моацу .
– Послушайте, Рувен, – возмутилась Двора. – Я же вам не дала свой телефон.
– Сто сорок четыре дал. Вернее дали. Все сто сорок четыре бежали за мной толпою и наперебой умоляли – «Возьми телефон Дворы! Возьми телефон Дворы!»
– Остроумно. Но я не люблю настырных. Если у меня возникнет острое желание, я сама позвоню, Рувен Штейнберг. А до тех пор – потоскуем друг о друге.
С этими словами она повесила трубку. Йошуа вопросительно посмотрел на меня.
– Ее не было дома, я с мамой разговаривал.
Внезапно вылезший из сорокасемилетнего поселенца московский студент-бабник середины семидесятых не мог признаться, что его послали.
Однако послали как-то странно. Мало того, что выяснили мое имя и фамилию – это не очень сложно сделать: иммигрантов из России в Ишуве раз-два и обчелся, а малый рост плюс неженатость делали меня вообще уникальным. Но интересно, что мне об этом же и сообщили. То есть меня послали и не послали. Если это бабий прием, честь и слава. Держать на расстоянии и подавать надежду – идеальный способ влюбить в себя. А вдруг это следование инструкции? С одной стороны ухажер-поселенец – отличный источник информации о том, что делается в Ишуве. А с другой стороны…
Да нет же, скорее всего Двора чиста. Надо лишь исключить один шанс из тысячи потому, что он все-таки есть, и можно крупно влипнуть. А вот чтобы исключить его придется попотеть. Иошуа меж тем все сидел и терпеливо ждал, когда я, наконец, соблаговолю объяснить ему, что – где – когда, а я все не соблаговолял. Потихоньку по линолеумному полуживым ковром паучков стала расползаться скука. Тогда он перешел в наступление и объявил:
– Мишень следующей нашей провокации – Совет Поселений.
– Мишень следующей нашей провокации – Двора, – возразил я.
– Только Двора?
– Главное – Двора.
– Почему именно она?
– Потому, что как только станет ясно, что она здесь ни при чем, мы раскроем ей карты и сделаем ее нашей союзницей.
– Не слишком рискованно?
– У меня с ней намечается контакт. Посмотрим, что это за человек.
– Ты не боишься переборщить с контактами?
– Иошуа, мне не шестнадцать лет, а сорок семь.
– Тебе не сорок семь, а шестнадцать. Все, что до возвращения к Торе – не в счет.
– Ладно, не будем спорить. У тебя уже есть дизайн ловушки?
– Нет. Но это точно не то, что сегодня утром. Хотя бы потому, что в четыре я снова попрусь в лес.
– Значит, я – в три.
– Незачем тебе идти. Сам справлюсь.
– Слушай, Иошуа, я не собираюсь тебя останавливать – все равно бесполезно. Но и ты меня не остановишь. Пойдешь ты – пойду и я. Только объясни мне, зачем.
– Поставь себя на их место. Ты получил информацию о том, что некто собирается приходить в некую географическую точку. Регулярно. А тебе нужно его убрать. Что будешь делать в данной ситуации? Бросишься, очертя голову, с бухты барахты? Или первое утро потратишь на то, чтобы проследить его путь? Может, даже постараешься узнать какие-то привычки? И только на следующий день, все рассчитав… Да, забыл, ты еще проверишь, нет ли у твоей жертвы прикрытия.
– Слушай, а что если они меня засекли?
– Тогда они поняли, что и мы их засекли, – отвечал Иошуа. – И твоего Игоря заберут из Ишува. Втихую. Либо бросят на произвол судьбы.
– Либо… – я провел пальцем по горлу.
– Я же говорю – заберут, – согласился он. – Но вот если они тебя не заметили, то завтра нам будет жарко – хаваль аль азман .
– Ну да, если сегодня следили, то завтра начнут действовать. А что ты про послезавтра говорил? Зачем это?
– Предположим, Игорь связан с арабами. Тебе известны его каналы передачи? Вот он пришел от тебя домой… Что дальше? Ты был у него дома – компьютера у него нет?
– Конечно, нет.
– Значит, связь по e-mail исключается. Так что он делает? Звонит по телефону? Ждет условного звонка? Возможно. И возможно – часиков в шесть утра. Представим, что так оно и есть. Тогда он вообще еще не успел ничего передать. На всякий случай дадим ребятам раскачаться.
– А не слишком ли мы с ними цацкаемся.
– К людям надо быть терпимым. Надо любить их. Заботиться о них. К тому же это палестинцы, угнетенная нация!
Конечно, при этих словах надо было хотя бы из вежливости восхититься его искрометным юмором. Но лень мне было, или, как сейчас говорят, в облом. Вместо этого я откинулся в кресле и уставился в потолок, под которым болталась сиротливая лампочка в шестьдесят ватт, в жизни своей стеклянной не слышавшая ни об абажурах, ни о плафонах.
– Итак, – продолжил Иошуа, не дождавшись взрыва оваций, – лес отпадает. В лес мы ходим для Игоря. Для Дворы нужна другая версия. Но основанная на том же принципе. Окей! Мне не привыкать быть наживкой!
Без восторга я это слушал. Но попробуй, останови этого придурка. Так хоть я буду его прикрывать.
Моему мысленному взору вдруг предстала слегка скорректированная сцена из почти двадцатилетней свежести французского фильма “Графиня де Монсоро”. Иошуа в роли Де Бюсси, к нему подбегает шут Шико – это я. Кстати, кто помнит, я и впрямь похож на него и внешне и, надеюсь, замашками.
Трепеща от волнения я, Шико предупреждаю Иошуа де Бюсси, что по пути домой его ждет засада, что вражеские шпаги уже наточены и нацелены ему в сердце. Я умоляю его поехать другой дорогой, но гордый бесстрашный граф Иошуа лишь снисходительно улыбается. Звякнув шпагой о шпору или шпорой о шпагу, он без разбега вскакивает на коня и мчится во весь опор. Луна серебрится на белой кипе, кисточка подпрыгивает в такт скачке, черные пейсы развеваются по ветру…
Но вернемся к нашим баранам, под коих маскируются хитрые еврейские волки, натянувшие овечьи шкуры.
– Что бы такое спросить у этой Дворы?
Иошуа задумался, и у него, в точности, как у моей незабвенной Галочки в минуту грусти, опустились уголки рта. Он начал интенсивно чесать в затылке, причем, судя по бесшумности, с которой это проделывал, чесал не ногтями, а подушечками пальцев.
– Скажи, ты можешь что-нибудь купить у арабов?
– Раньше в Бидии все покупали. Ее называли «Новый Ближний Восток». Сейчас там опасно останавливаться. Торговля накрылась. Несколько израильтян попытались навестить когда точных поставщиков. По доброй прежней памяти. Потом их портреты украсили первые страницы газет. В черных рамках.
– У меня есть идея, – сказал я. – Арабский магазинчик прямо на шоссе у поворота на бензоколонку после перекрестка, откуда идет дорога на Городок.
– Там есть еще два арабских магазина.
– Есть. Но в них все время толкутся евреи. Ударить человека ножом и убежать будет нелегко. А здесь – подскочил (при этих словах я сымитировал действие, чтобы немного расшевелить Иошуа) – и раз – в сердце – (функцию ножа выполнил мой указательный палец, но Иошуа вздрогнул.) Дальше, я выскакиваю из магазина, плюхаюсь в подъехавшую машину и – гуд бай, мы на центральном шоссе Хоце Шомрон, а не в отростке, ведущем в Городок и две арабских деревушки, которые нашей армии прочесать – как воды выпить. Так что те два магазина отпадают.
– Спасибо, Рувен. Ты очень мудро разработал план как меня прикончить. А как бы это мне в живых остаться? Может, завалялась пара вариантиков, – Вариант номер один – элементарный и беспроигрышный. Я иду в метре от тебя и держу беретту под рубашкой.
– Во-первых, можешь не успеть. Ты же не знаешь, откуда нападение. Во-вторых, вместо ножа можно использовать пистолет с глушителем. А если у входа ждет машина, то и автомат.
– Хорошо, давай наберем еще людей и…
– Блестяще! Террорист видит – со мной в магазин входит толпа поселенцев. Они окружают меня плотным кольцом. Из карманов торчат рукоятки пистолетов. На груди топорщатся рубахи. Под ними угадываются «узи», «глилоны». Хаваль аль азман!
– Логично, Иошуа. Но я не сомневаюсь, что выход найти можно. Еще раз – у нас два преимущества. Во-первых, ты начеку, а они этого не знают. И второе преимущество – тебя прикрываю я, и этого они тоже не знают. Поеду-ка я сам в этот магазинчик, все рассмотрю и подумаю, что можно сделать.
– Я с тобой…
– Ни в коем случае. Ты там появишься только один раз и о своем прибытии предупредишь их заранее.
