Екатерина Вильмонт - Интеллигент и две Риты
– Не исключено!
– Можно я приму душ?
– Разумеется, можно. Я приготовила в ванной зеленые полотенца, они твои!
… Боже мой, думал он, стоя под душем, кажется, это счастье, и дело совсем не в том, как мне хорошо с ней в постели, нет, главное, мы так легко общаемся, так понимаем друг друга с полуслова, полувзгляда… Так, я помню, общались дед с бабушкой. Только в таком случае имеет смысл быть вместе…
Кажется, я счастлива, я нашла мужчину своей мечты, и дело вовсе не в том, что он изумительный любовник, а в том, как он меня понимает, а я его… И общаемся мы с ним, совсем как когда-то мама и его отец, дядя Леша… Но мама только мечтала носить фамилию Тверитинова, а я, похоже, скоро буду ее носить…
Захар вернулся на кухню со словами:
– У меня есть только одно условие – ты возьмешь мою фамилию! Эй, ты что, ревешь? Ты умеешь плакать? С чего бы это?
– Просто от счастья…
– А, тогда реви!
Утолив первый голод, Захар спросил уже вполне серьезно:
– Скажи, что тебе вчера удалось сделать?
– Кое-что удалось. Я пока не хочу говорить из суеверия. Завтра я переговорю с Гурьевым, мне необходимо выяснить, что связывает его с Валентином, и уже в зависимости от результатов этого разговора намечу план дальнейших действий. Да, кстати, когда вчера вы с Дмитрием Захаровичем слушали запись, если ты помнишь, Светлана испуганно ахает. Это Лиза показала ей царапину на груди. След от ножа…
– Да, я так и понял. А между прочим, когда ты ушла, дед сказал: «Если ты упустишь такую женщину, будешь последним мудаком»! Но я им не буду!
Рита погладила его по небритой щеке.
– Люблю тебя. И деда твоего тоже. И отца твоего любила. Я даже маму твою могла бы полюбить. Она в этом очень нуждается, Захар.
– Знаю. Но у меня пока не получается. А ты люби, ради бога! Она, кстати, мне вчера звонила, спрашивала о тебе, она убеждена, что из нас получится хорошая пара.
– А мы ее обязательно тоже позовем на наш свадебный обед.
– Как скажете, сударыня! – улыбнулся он.
– Что еще твоя мама сказала?
– Что через две недели к ней в гости приедет Татьяна Ашотовна. Подружки через сорок лет сольются в экстазе.
– Это же так чудесно, Захар. Но только пока…
– Можно я продолжу твою фразу?
– Попробуй!
– Пока ты не разделаешься с делом Гурьева, никаких свадеб! Я прав?
– На все сто!
– А сейчас надо поскорее обрадовать деда. Поедешь со мной?
– А ты сегодня свободен?
– Практически да. Мне нужно только наведаться в Первую Градскую, там лежит мой студент, поистине гениальный парень.
Его послезавтра отвозят в санаторий. Но это займет от силы час.
– Отлично! А я пока пообщаюсь с Дмитрием Захаровичем. Сейчас уберу со стола и поедем.
– Я, наверное, должен купить тебе цветы… Да?
– Цветы, кольцо и коленопреклонение? К чертям собачьим! Знаешь, что мы с тобой сделаем перво-наперво, чтобы отметить нашу помолвку или обручение? Не знаю точно, как это называется.
– Ну?
– Заедем в ГУМ.
– В ГУМ? – крайне удивился Захар.
– Ага! И нажремся там мороженого!
– Мороженого? Но почему в ГУМе?
– А в ГУМе продают сказочное мороженое в стаканчиках. Мама говорит, что это мороженое ее детства. Тогда такое мороженое продавали только в ГУМе, ЦУМе и в «Детском мире» на Лубянке. Но раньше оно было только трех сортов – сливочное, шоколадное и крем-брюле. А теперь каких только сортов нет. Как тебе такая идея?
– Зашибись!
– Ой, а я даже не знаю, ты вообще-то любишь мороженое?
– Обожаю! Но даже если б не любил, все равно согласился бы. Уж больно экстравагантная идея. Я в восторге! Поехали!
Дмитрий Захарович встретил их лукавой улыбкой.
– Ну, чем порадуете старика?
– Дмитрий Захарович, вы знаете… Захар сделал мне предложение, и я его приняла.
– Рад, просто несказанно рад, но сдается мне, это ты ему предложение сделала, – рассмеялся старик. – Я своего внука знаю.
– Нет, дед, ты не прав. Рита только еще собиралась это сделать, а я догадался и, даже не услышав вопроса, ответил «да».
На глазах старика внезапно выступили слезы.
– Дед, ты чего? – испугался Захар.
– Знаете, ребята, точно так же было у меня с моей Тамарочкой. Точно так же!
И дай вам бог прожить так же долго и счастливо, как мы…
Рита обняла и поцеловала старика.
Он тоже поцеловал ее.
– Я надеюсь, вы будете жить здесь? Не бросите старика на попечение Веры Борисовны, хоть она и золотой человек?
– Да ты что, дед? С какой это стати? Тут места, слава богу, всем хватит.
– И вашему потомству тоже. Хотелось бы дожить до правнуков, ребятки.
– А что, дед, запросто доживешь в такой-то веселой компании! А сейчас я оставлю Риту на тебя, она расскажет тебе о наших планах на ближайшее будущее, а мне надо навестить Илью. Я ненадолго.
– Можешь особо не торопиться. Мы с Ритой скучать не будем.
– А вы сварите мне ваш волшебный кофе?
– Разумеется, сварю и даже, пожалуй, раскрою его секрет. А то кто станет варить кофе моему внуку, когда я преставлюсь? Он у меня парень избалованный.
– Дед, не начинай!
– Нет-нет, я вовсе не собираюсь покидать вас, дети мои, но хотя бы из суеверия должен так говорить. А теперь ступай к своему Илье.
Захар вышел на улицу. Промозглая московская сырость мешалась с запахами прели из Нескучного сада, и этот запах вдруг показался Захару упоительным. И запах Риты словно преследовал его. Откуда бы? Мерещится, наверное… Ах нет, это мой шарф пропах ее духами. Надо же, как хорошо. Он ощущал такой подъем, такую радость жизни, что хотелось немедленно с кем-то ею поделиться. Он сам не понял, почему вдруг достал телефон и набрал этот номер.
– Алло, мама! – неожиданно для самого себя произнес он легко, без запинки.
– Боже мой, Захар, сыночек! – сразу заплакала она.
– Мама, мы с Ритой решили пожениться.
– Ох, как хорошо… Это такая радость…
– И еще, мы хотим, чтобы вы приехали на нашу свадьбу. Никаких пышных церемоний не будет, просто обед… Семейный… Мы с Ритой, ее мама, дед и вы.
– Господи, сыночек, сегодня самый счастливый день… Погоди, я от радости даже не знаю, что сказать… Что полагается говорить в таких случаях. Сыночек мой… Скажи, ты счастлив, да?
– Да, мама, счастлив как дурак… А между прочим, если бы не вы… Ведь я ее встретил благодаря вам.
Она захлебывалась от рыданий. А он ощущал такой восторг от собственного великодушия и, чего греха таить, огромное облегчение от того, что научился говорить слово «мама».
Илью он нашел в соседней палате, где парень играл в шахматы с другим пациентом.
– Ой, Захар Алексеевич, вы пришли! Спасибо огромное! Идемте в мою палату, я вам покажу, как я исправил ту работу…
– Успеется с работой. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?
– Да хорошо!
– А что врачи говорят?
– Да что обычно говорят врачи? Режим, осторожность, лекарства – короче, страшная скука. А теперь еще и санаторий, вообще тоска смертная.
– Ничего, переживешь. Надо набираться сил, у меня на тебя большие виды.
– Захар Алексеевич, а можно задать вам нескромный вопрос…
– Нескромный? – улыбнулся Захар. – Валяй!
– Вам нравится моя сестра?
– Милая девушка… – растерялся Захар.
– Понимаете, она мне рассказала про вашу встречу в аэропорту. Я так вам благодарен за нее. Она такая… вечно влюбляется черт-те в кого… А они почему-то ее бросают. Жалко ее.
– Илюша, твоя сестра мне звонила вчера и сказала, что тот человек к ней вернулся…
– Сейчас почему-то вернулся… Но мне он ужасно не нравится. Он приходил с ней ко мне. И почему-то расспрашивал о вас…
– Обо мне? С какой стати? А, вероятно, твоя сестра (он органически не смог произнести «Рита» в связи с другой женщиной) рассказала ему о нашем знакомстве и он, возможно, приревновал…
– Нет-нет, она даже меня предупредила, что ни единым словом ему о вас не обмолвилась, нет, просто он журналист и жаждет написать о вас статью и взять интервью, а я же ваш студент…
– Статью, говоришь? Интервью? А как его зовут, этого представителя второй древнейшей?
– У него совершенно дурацкая фамилия – Белолицый.
– Черт побери!
– Вы его знаете?
– Я один раз уже послал его. Знаешь, видимо, твоя сестра любит его, а он… мелкий подлый тип. И чудовищный циник. Твою сестру надо от него спасать…
Захара трясло от бешенства. Этот подонок собирался отдыхать в Израиле с Ритой Метелёвой, но в последний момент узнал, что Рита Ольшанская в Израиле, и предпочел смыться. Трусливо и гадко. Сволочь, кретин! Как моя Рита могла с таким связаться, где были ее глаза?
– Захар Алексеевич, что с вами?
– Да ладно, Илюша, в конце концов, твоя сестра уже взрослая, сама разберется. Хуже нет лезть в дела влюбленных девушек. И потом я могу быть необъективным. Давай сюда свою тетрадку, я посмотрю и свяжусь с тобой. Напиши мне свой электронный адрес. Вот, отлично! Ну, я пойду, дел по горло!
