Вацлав Михальский - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Одинокому везде пустыня
– Какая у вас удивительная память! – похвалила губернатора Мария. – Вы повторили мой рассказ слово в слово.
– Нормально. Я ведь профессионал. – Генерал польщенно улыбнулся, и Мария отметила, что он еще совсем не старый мужчина и его серые глаза полны живого блеска. – Удивительно, как запомнили их вы? – продолжал губернатор. – Притом в таких подробностях. И всех пятерых! Вы прирожденная разведчица! И какое хладнокровие!
– А что мне оставалось делать? У меня не было при себе даже плохонького пистолетика. Я не могла организовать этим шалунам встречу погорячей, – игриво пролепетала Мария, отмечая про себя, что губернатор смотрит на нее уже совсем другими – «мужскими» – глазами и, видимо, совсем по-иному оценивает ее теперь. Это не понравилось Марии: слишком часто она ловила на себе подобные взгляды мужчин, слишком дорога была ей Николь и вообще…
Губернатор выдвинул ящик письменного стола, вынул из него и положил на зеленое сукно перед Марией револьвер.
– Дарю.
– Не откажусь. Вы предпочитаете револьверы? – Мария взяла в руки оружие, привычно откинула барабан – револьвер был не заряжен. – Пусто?
– Да. Но патронов я дам вам столько, что хватит на целую битву под Аустерлицем[26].
– Меня бы больше устроило – на битву под Бородино[27] или под Ватерлоо[28], – дерзко отвечала Мария с такой обворожительной улыбкой, что генерал не нашелся, что ответить.
С тем они и вернулись в столовую, а револьвер остался лежать на столе в кабинете.
Клодин настояла на том, чтобы баранину разогрели наилучшим образом. И, когда генерал и Мария входили в столовую, слуга как раз вносил поднос, а рядом шагал старенький повар Александер в высоком белом колпаке, накрахмаленном так, что, казалось, возьми его в руки – и колпак переломится. Мария обратила внимание, что острый нос старого повара крутился и вынюхивал воздух перед собой точь-в-точь, как и прежде. Постояв минуту у стола, повар испросил у Николь глазами разрешения удалиться.
– Да, Александер, – громко сказала Николь, – графине нравится баранина по-бордосски! Ты свободен. Займись сырами.
Старенький Александер попятился от стола и исчез в проеме двери.
От туарегов разговор за столом перешел к Марии, к тому, как она жила. Что делала прошедшие двенадцать лет? Чем занимается сейчас и что занесло ее в Тунизию?
Мария рассказывала о своей жизни скупо, но искренне, без излишней драматизации событий. По тону и простоте ее рассказа даже Клодин было понятно, что перед ними человек, хлебнувший всякого разного, человек очень непростой и крепко стоящий на земле.
– Вы работали у банкира Жака?! – изумился губернатор, когда речь зашла об этом периоде в жизни Марии.
– Да, я работала с господином Жаком. Он был косвенно знаком с моим крестным отцом адмиралом Герасимовым и очень помог мне. Поставил на ноги.
– А что вы делали в его огромном банке? – спросил генерал-губернатор.
– Разное. За полтора года я прошла путь от младшего клерка до начальника управления всеми региональными отделениями банка.
– О-ля-ля! – воскликнула Николь. – Какая ты молодчина! О-ля-ля!
– Да, это очень крупная должность, – озадаченно сказал губернатор. – По нашим военным меркам – генеральская!
– Правда, – согласилась Мария, – работы было много, я приезжала в банк к восьми утра и уезжала ближе к полуночи.
– В войну мы сотрудничали с банкиром Жаком. Это был замечательный человек, флотский офицер. Прекрасный человек! – сказал губернатор с искренним восхищением.
– А почему ты ушла из банка, уехала из Парижа? – взволнованно спросила Николь.
– Банкир Жак умер год назад, – ответил за Марию губернатор, – а сын у него оболтус, тут все понятно. Так? – обратился он к Марии.
– Так.
Обед заканчивали сырами.
Немножко поговорили о сегодняшнем житье-бытье Марии, вспомнили ее нынешнего партнера господина Хаджибека.
– Это тот, что подарил мне изумительную вазу, она у меня в спальне, – напомнила мужу Николь. – По-моему, этой вазе не одна тысяча лет. Кажется, он говорил, что она карфагенская, с раскопок мсье Пиккара… Такой симпатичный, он еще неплохо играет на рояле… Мы его иногда приглашаем, этого Пиккара, – тараторила Николь.
– А-а, археолог, помню, – кивнул губернатор, думая явно о чем-то своем, что-то высчитывая в уме, явно выходя на какое-то решение.
– У этого Хаджибека умная жена, кстати, берберка. Может, даже из тех же туарегов! – засмеялась Николь.
– Нет, она с острова Джерба, – сказала Мария. – А что умная, то правда, у него и младшая жена умная, и мальчишки у них прелесть. Я учу их русскому языку, уже болтают почти свободно и, главное, без акцента. Когда учат язык сызмальства, то говорят без акцента.
– Да, именно так, – подхватил разговор доктор Франсуа, которому сразу стало интересно, как только заговорили об изучении языков, глаза его засветились.
Губернатор молчал, задумавшись.
– А что вы сделаете с разбойниками, когда поймаете? – спросила его Мария.
– Расстреляю, – ответил он равнодушно и продолжал обмозговывать свое, заветное.
– Нет! – воскликнула Мария, побледнев. – Я вас умоляю, не делайте этого!
– Почему? Вы хотите потворствовать бандитам?
– Нет. Я хочу, чтобы у меня не было репутации убийцы. Я собираюсь жить в Тунизии долго.
– Ну что ж, – губернатор, помедлив, так остро, пытливо взглянул на Марию, будто увидел ее впервые в жизни и она чем-то его удивила, а точнее сказать, заинтересовала: – Что ж, это аргумент. Хорошо, я подарю им жизнь. Вернее, вы это уже сделали.
– Вы с Франсуа не поедете на службу? – спросила мужа Николь.
– Нет. Мне хотелось бы обстоятельно поговорить с мадемуазель Мари. Если это возможно, – добавил губернатор, взглянув прямо в глаза Марии своими серыми, стоячими, как у волка, глазами.
– Учти, Мари, ты остаешься ночевать! – объявила Николь.
– Но я ведь не предупредила…
– Позвони. У них есть телефон?
– Конечно.
– Мадемуазель Мари, будьте любезны, пройдемте ко мне в кабинет, – предложил губернатор.
– А я? – притворно обиженно вскрикнула Николь.
– А ты отдохни, дружок, у нас деловой разговор. Как ты говоришь – бумажный.
– Ладно, козленочек, а то я ревную! – наигранно пропела Николь. – Так уж и быть, я подожду вас.
В кабинете хозяина дома разговор сначала зашел о револьвере, который дожидался их на темно-зеленом сукне письменного стола.
– Тяжеленький, – ласково проговорила Мария, понянчив в руках револьвер и любуясь вороненой сталью его ствола. – Я тоже предпочитаю револьверы, у них хорошая дальность боя. Он пристрелян?
– Да. Надо брать чуть левее и выше, но это вы сразу ощутите, сразу поймаете момент – два десятка выстрелов, и все будет в порядке. Если хотите, потом постреляем в тире. Николь у меня большая любительница – так и лепит в десятки и в девятки!
Губернатор замолчал. Молчала и Мария.
– Мадемуазель Мари, – начал он наконец тихо и значительно, – то, что вы работали с банкиром Жаком, говорит слишком многое… Добавлять к этому мне ничего не нужно… А сейчас, когда вы самостоятельны, вы торгуете?
– Да.
– Чем?
– Если вы хорошо знали банкира Жака, то вам нетрудно догадаться.
– Оружием?
– Да, – не моргнув, солгала Мария.
– Что ж, тогда наши интересы тем более совпадают. Я хотел бы просить вас ознакомиться с моими личными деловыми бумагами. – Губернатор сделал значительную паузу. – Может быть, вы что-то подскажете мне. Мой поверенный уехал в Америку, и я сейчас вынужден сам заниматься тем, чем раньше не занимался. Может, вы возьметесь сделать контрольную проверку моих бумаг?
– Хорошо, – согласилась Мария.
– Когда мы могли бы начать?
– Мы уже начали! – засмеялась Мария. – Рассказывайте, показывайте, поясняйте.
– Вот это по-военному, такой подход мне по душе! – одобрил губернатор, и Мария впервые обратила внимание, что у него хотя и довольно крупные, но очень ровные и чистые зубы. – По рукам?
Он пожал ее протянутую ладошку вялой рукой сильного, уверенного в себе мужчины. Кисть руки была у него сухая, теплая, и это не могло не понравиться Марие и не вселить в нее надежду. Похожая рука была у ее благодетеля банкира Жака.
XVIТуареги так ловко уходили от погони, что их поймали только к вечеру. Губернатор распорядился запереть разбойников на гауптвахте до разбирательства дела.
– Вы правы, – сказал он Марии, – пусть посидят два-три месячишка, а потом я отдам голубчиков в руки их племенного туарегского правосудия. Я прикажу устроить показательный процесс, и мы еще получим неплохие политические дивиденды.
– А вы стратег, – улыбнулась Мария.
– Работа такая! Без хорошей стратегии даже самая лучшая тактика бессмысленна. Как учит нас маршал Петен: всякий минус надо стараться обратить в плюс, для этого достаточно поставить всего лишь еще одну черточку – вертикальную! Чуть ли не батальон ловил ваших туарегов. До чего верткие и смелые, негодяи! – продолжал губернатор. – Только автомобили и аэроплан сожгли недельную норму горючего. У нас ведь жестко: на каждый чих норма. Военное министерство не любит незапланированных трат.
