Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Сегодня плакал дождь навзрыд,
Вокруг гремя и молнии метая,
Приезжий цирк собрал шатры,
Куда-то в вечность уезжая.

Он увозил скрипачку из оркестра,
Совсем не зная чувств моих,
У них был злой трубач-маэстро,
Трубя в трубу, как для глухих.

Он запрещал ей улыбаться,
Когда встречались мы глазами,
То ставил к краю контрабаса,
То отводил скрипачку к маме.

Я в эту девочку влюбился
Простой мальчишеской любовью,
И очень долго «чардаш» снился,
И звук шагов у изголовья.

Я посещаю все концерты,
Хожу на представленье в цирке,
Но до сих пор не знаю, где ты,
Твоей не слышал скрипки клика.

Я, Атос – граф печальный,
Был обманутый в пылкой любви,
Я ее завернул в плащ венчальный,
Бросил вниз: кому надо – лови.

Мне нужна мушкетерская служба,
Я на ней забываюсь от бед,
Завязалась в боях наша дружба,
Арамис и Портос – их уже ждет обед.

Жили мы в общем мирно, степенно,
То дуэль, то придет Ришелье,
Человек, я скажу откровенно,
Все копался в грязном белье.

Не один он такой в нашем царстве,
Любопытных людей – пруд пруди,
Он был докой в придворном коварстве,
Никуда не хотел уходить.

Так все шло и ни шатко, ни валко,
Но явился с конем Д'Артаньян,
Схлопотал где-то по лбу он палкой
И сейчас был не трезв и не пьян.

Д'Артаньян, мы все скажем – зануда,
Ах, какой проповедник пропал,
К нам пришел в ожидании чуда,
А попал к дуэлянтам на бал.

Было жалко его, вот немножко,
Три укола – и все прямо в зад,
Есть от мамы бальзам на дорожку
И от спелой ромашки пыльца.

Так бы мы разошлись потихоньку,
Но прислал Ришелье к нам ребят,
Говорят Д'Артаньяну – в сторонку,
Попадешь еще в нынешний ад.

Трое нас и десяток гвардейцев,
Посчитали – один на троих,
Мы не только по дамам умельцы,
Но и шпагой мы делаем «вжик».

Предложил Д'Артаньян свою шпагу
И качнулась стрела на весах,
Проявил он в той драке отвагу,
Хоть и был в небольших синяках.

Этот вечер запомнят в квартале,
Где квартиру снимал Д'Артаньян,
Всех красоток к себе прижимали
И всяк житель немножко был пьян.

Я простой паренек из деревни
И стихи свои слышал из песен,
Шелестел на горе тополь древний,
Что и мир для меня будет тесен.

Колесил я по белому свету
По казенным делам и в охотку,
Мне встречались в пути самоцветы,
Помню только прощанья походку.

Я любовь дарил сразу при встрече,
Наша жизнь как вода быстротечна,
Не храню адреса в своем френче
И жилье в каждом месте – скворечня.

Я летал как орел в поднебесье,
Только счастье не будет куражем,
Я стихи всем писал, куролесил,
Стал для драмы своей персонажем.

Я вернулся в свою деревню,
Шумный мир для меня стал тесен,
Да и сам я старик древний
Не наслушался наших песен.

В деревне у нас сто домов
И каждый хозяин себе,
Уставши от тяжких трудов,
Мы вечером снова в гульбе.

Тальянкой потешим красавиц,
Гармошка на десять ладов,
Помяты ногами зеленые травы,
И запах цветочных медов.

Нас полночь укроет туманом,
На страже стоит коростель,
И сено нам будет приданным,
Широкая с поле постель.

Нас солнце венчает рассветом,
Заря как румяна для щек,
К богам мы пойдем за советом,
На палец надев перстенек.

Мы ходим одною дорогой,
Построим мы собственный дом,
Тебя все зовут недотрогой
И дом назовут наш гнездом.

Я за тобой скачу на край земли,
Влечет уже азарт, а не любовь,
В пути закончились рубли
И нет надежд на хлеб и кров.

Зачем с конем пустился в путь,
Оставив слуг, сломав карету,
К кому склонить главу на грудь,
С кем раскурить мне сигарету.

Куда бежишь ты без оглядки
В далекий край, в долину грез,
Который год играем в прятки,
Смеша весь мир собой до слез.

Пойду домой, любовь сгорела,
Найду я ту, чтоб душу грела.

Что за проблему человек
Мозгует с самого утра?
Каким он будет новый век,
Когда придет в Сибирь жара.

Чего Европа так спесива,
Куда сольет ее ислам,
И рук мельканье бога Шивы,
Что светит бриттам по утрам.

Почем во Франции хиджабы,
Забыто ли Бородино,
Кошерны ляжечки у жабы
И что идет у них в кино.

А вот у нас вчера на полюс
Спускался с флагом батискаф,
Весь мир услышал русский голос
И документов полный шкаф

О том, что наше это наше,
И что Россией будет Русь
И вечерами вкусной кашей
Мы заедаем нашу грусть.

И погрустить немного можно
Под тенью ласковых берез,
И выпить можно осторожно
Ее прекрасных сладких слез.

Вот все я думы передумал,
Рабочий день, пора к станку,
Как там в Америке с тайфуном,
Даст Бог, не смоет их в реку.

Нынче нет мужиков в помине,
Если есть, то вдали и в дороге,
Кто же сможет в огромной домине
Бабе ночью раздвинуть ноги.

Виртуальный на фото любовник,
Он здоров, что-то в нем от приматов,
Благороден как каждый полковник
И не часто ругается матом.

Вечерами не хлещет он пиво,
Дивидишник не крутит про Борна,
По сегодняшним меркам он – диво
И в любовных делах он упорный.

А потом он заявит, что главным
Должен быть лишь один он – мужчина,
Шовинизм не понравится дамам,
И не выше он женщин по чину.

Будет он мне во всем подотчетен
И любить всех цветов моих гаммы,
На работе чтоб был он в почете,
Если нет, пусть идет к своей маме.

Мне все снится граница России
На большой полноводной реке,
Берега от народа пустые,
Только створы стоят вдалеке.

Но порой перед утром в тумане
Многих сел нам слышны голоса,
Эти призраки нас к себе манят,
Приглашая в свои чудеса.

Слышен топот казачьих лошадок,
То разъезд подъезжает домой,
И мерцает там свет от лампадок.
И несут молоко, хлеб ржаной.

Так и вижу я утренний завтрак
И хозяйку, что держит коня,
Видел я в кинохроники кадрах
Их расстрел у родного плетня.

До сих пор неприкаянны души,
До сих пор коммунизм, ВЧК,
Почему же заткнули мы уши
И не слышим, что шепчет река.

Я гвоздика в большом цветнике,
Мое место в саду на отшибе,
Кто-то корни мои зажимает в руке,
Улыбаясь в приветливом виде.

Мы такие же люди, но в мире ином,
Мы нежны и коварны внутри,
Что-то знает о том агроном,
Убирая от нас сорняки.

В ярких красках и запахе резком
Вся элита попрятала яд,
Семена осыпаются с треском,
Занимая очищенный ряд.

Внуку красного пахаря
Стало всё совсем по херу,
Самогоном раскрашена харя
И вся жизнь полетела по ветру.

Раньше было намного проще,
Вот заданье, с утра на работу,
Вот обед приготовлен в роще,
И партком проявляет заботу.

А сейчас он сидит без работы,
Не пойдет в батраки к буржую,
Каждый день у него суббота,
Революцию ждет мировую.

А буржуй одноклассник Пашка,
День и ночь у него работа,
Под посевы идет вспашка,
Об удоях коров забота.

То он делает сыр «Голландский»,
То колбасы несет в коптильню,
То сидит и зубрит испанский,
Повезет он семью в Севилью.

Как к такому идти наниматься,
Он копейке своей знает цену,
Не получится прохлаждаться,
Очень быстро найдет смену.

Может, мне завести дело
И людей завалить кормами,
Я вообще-то мужик смелый,
Не дурак и лицо с усами.

Над Россией на небе сито,
Чтобы солнце мозги нам не жгло,
Дернет ниточку инквизитор,
Небо чисто и в дырках стекло.

В каждой дырочке есть две кровати,
Умывальник, сортир, табурет,
И на стенке висеть будет в хате
Президента парадный портрет.

Как ни выборы, так революция,
Ленин, Сталин, Дзержинский, ГУЛАГ,
Пышным цветом везде проституция
И писатель во всем виноват.

Это он замешает все краски
Или красит в один только цвет,
Или всем надевает он маски
И во мраке пророчит рассвет.

Лишь рассвет уничтожит все краски,
Будет видно, кто Черт, а кто Бог,
Дон Кихот или Гамлет, принц датский
И там рай или просто острог.