Андрей Мигулин - На изломе
Листовой повернулся к Байракову:
– Старлей, ты давно здесь?
– Третий год пошёл.
– Ночник[7] работает?
– Да.
– Тогда ты головной.
– Есть.
Майор посмотрел на юного лейтенанта в новенькой форме.
– Лейтенант, когда из училища?
– Третий месяц, товарищ майор!
– В деле уже был?
– Нет пока ещё. Это первое.
– Понятно. Наверно, доброволец?
– Так точно. А у нас все добровольцы.
Листовой повернулся к старшине:
– Ты тоже, старшина, добровольно?
– Да. Надоело в расположении сидеть. Скучно. Решил прокатиться.
– Давно здесь?
– Второй год.
– Срочную где служил?
– В Термезе. Пограничник.
– Ясно. Значит, ты со своим взводом на первых двух БТР. А ты, лейтенант, на замыкающем.
Майор умолк на мгновение. Затем резко выдохнул и, оглядев ещё раз всех присутствующих, спросил:
– Вопросы есть?
– Да, – Рустем поднял руку как в школе, – у меня.
– Слушаю, – ответил Листовой, слегка напрягаясь.
– А спецназ потом с нами или как?
– Не знаю. Решим на месте. А что, это тебя так волнует?
– Да нет. Если с нами, то хорошо, лишние опытные бойцы не помешают. А если нет, то места больше будет.
– Повторяю. Я не знаю. Решим по месту. Ещё вопросы есть? Нет. Вот и хорошо. По машинам. Старлей, двигай, мы за тобой.
Байраков дошёл до своего танка и, ловко вскарабкавшись по броне, исчез в чреве башни. «Семьдесятдвойка», взревев двигателем, выпустила в небо сизый столб выхлопных газов, рванула вперёд по дороге, но, проехав метров пятьсот, остановилась. В башенном открытом люке показалась голова Байракова в танковом шлеме, который изменял очертание её привычного вида до неприлично-смешного. Сейчас его голову можно было сравнить с головой Чебурашки, потому что вшитые в шлем наушники выступали по бокам наружу несуразными ушами мультяшного героя, укрупняя голову до несуразных размеров. Высунувшись из люка танка по пояс, Андрей повернулся в сторону выстраивающейся колонны. Он по опыту знал, что движение начнётся не ранее чем минут через 30–40, пока командиры растолкуют подчинённым порядок движения и определят место в колонне.
Рустем подошёл к своим бронетранспортёрам. Солдаты его взвода, расположившись кто на земле, кто на броне, курили, в выжидательном нетерпении поглядывая на приближающего Рустема. Его визави, молодой лейтенант, пришёл первым, и его взвод уже сидел на БТР, двигатель которого работал, выпуская колечки газа из выхлопной трубы. Он демонстративно крутил головой в разные стороны, стараясь не смотреть на Рустема, чтобы всеми силами подчеркнуть важность полученного задания и своего положения в нём. Только крепко поджатые губы говорили о каком-то неудовлетворении.
«Обиделся «летёха», что не его в голову колонны поставили, – подумал Рустем. – Ну да ладно, переживёт и поймёт. Не поймёт – сам дурак».
Он подошёл к своему взводу и, окинув всех взглядом, сказал:
– Значит, так. Идём в колонне. До места к вечеру доберёмся, берём людей и домой. Думаю, за сутки обернёмся. Вопросы, жалобы, пожелания? Нет. Вот и славно.
– Это почему нет вопросов! – возразил почти серьёзно высокий светлоголовый контрактник, вооруженный ПК[8]. – Есть вопрос.
– Ну давай, Белый, задавай, – ответил, вздохнув, Рустем, ожидая очередного подвоха со стороны своего друга, земляка и взводного балагура Белобородова Евгения.
– А мы где в колонне двигаемся? В тылу или как всегда «впереди на белой броне»?
– В голове, Белый, в голове.
– Вот повезло так повезло! – воскликнул Женька, картинно разводя руками. – Всегда у нас с тобой так, Рустик. «То в дерьмо вляпаемся, то в партию!» – и довольный своей шуткой засмеялся. Смех подхватили и стоящие вокруг солдаты.
– Всё, хватит ржать, лошади. По машинам. Вон уже танк стоит под парами.
Рустем взобрался на БТР и, устраиваясь поудобней около башни, обратился к командиру бронемашины, чья голова торчала из люка:
– Сержант, мы идём сразу за танком, следом второй, потом машины. Старший в центре колонны, связь по радио, он на вашу частоту настроился.
Сержант молча поднял большой палец левой руки в знак того, что всё понял, и скрылся в тёмной утробе БТР.
Затем Рустем, обращаясь к сидевшим на броне бойцам, сказал:
– Вы все опытные, учить не надо. Но напоминаю: в движении не спать, головой крутить, за обстановкой смотреть. Кто уснёт, побежит рядом с БТР.
Бойцы молча покивали головами в знак согласия, старшина Кагирдзянов был в авторитете, если сказал, то сделает обязательно, поэтому его приказания никогда и никем не обсуждались.
Через 30 минут колонна, готовясь к движению, выстроилась, урча моторами и ощетинившись стволами пушек, пулемётов и автоматов. Майор ещё раз окинул взглядом всю колонну, убедившись, что все выстроились именно так, как им было приказано, вздохнул и, поднеся ко рту тангету радиостанции, скомандовал: «Внимание, колонна! Я – «Центр»! Марш – марш вперёд!!!» Взревев моторами, строй машин вздрогнул и двинулся по дороге, вытягиваясь в длинную цепочку.
«С Богом, да пребудет с нами удача!» – подумал майор, удобней устраиваясь на переднем сидении УАЗа.
2Дорога шла по просторной, широкой горной долине. Местность вокруг была пустынной, ни животных, а уж и тем более людей не было видно вокруг куда хватало глаз. Естественно, долина не была мёртвая, жизнь животного мира не прекращается ни на минуту, просто её многоголосый гомон заглушали звуки работающих дизельных двигателей.
«Часа через два доедем до ущелья и поползём вверх, – подумал Рустем, глядя на постепенно приближающуюся громадину гор. – Вот когда в гору полезем, вот тогда и начнётся самое веселье, «духи» всегда готовы какую-нибудь пакость сотворить. Надо будет быть начеку. И хорошо, что наш маршрут идёт не через Мёртвый город».
Рустем оглянулся по сторонам. Солдаты внимательно наблюдали за своими секторами ответственности, изредка перебрасываясь короткими фразами. Горные холмы, что тянулись по далёким краям долины, стали постепенно приближаться к дороге, подавая знак, что в ближайшем времени они сойдутся и колонне ничего не останется только как взбираться вверх по узкой серпантинной дороге.
«И всё же хорошо, что мы идём не через Мёртвый город», – вновь подумал старшина.
Мёртвый город – это бывший горный посёлок Черногорск, на местном наречии звучит Коратох. Этот посёлок находился высоко в горах, примерно в 70 километрах от того места, где сейчас полз скрученным жгутом дорожной ленты армейский конвой. В прошлом его населяли военные и геологи. В Черногорске дислоцировался отдельный батальон связи, взвод операторов радиолокационных систем (РЛС) и отдельная рота охраны. И также располагалась ГРП-6[9] Ленинабадского горно-металлургического комбината. Связисты отвечали за связь, радиолокационная станция следила за небом и землёй, их всех охраняла рота охраны, а геологи лазали по горам, ища полезные ископаемые. Несмотря на сложность по доставке грузов в горы, посёлок был отстроен на славу на большом горном плато. Помимо двух– и трёхэтажных домов, рассчитанных на пять тысяч человек, там имелись дом культуры со сценой и кинозалом на 250 посадочных мест, детский ясли-сад, средняя школа и госпиталь с поликлиникой на 70 коек. Также были ещё магазины, столовая и многое другое, что входило в инфраструктуру посёлка советского типа. Даже умудрились наладить с помощью очень сложной системы централизованное водоснабжение. А название Черногорск он получил за то, что горы, окружающие плато, на котором стоял посёлок, имели тёмный, почти чёрный оттенок в силу особенности скального камня, из которого они, собственно, и состояли. Люди, живущие в посёлке, почти все знали друг друга и жили очень дружно. Если брать по национальному составу, то преобладал с большим перевесом славяно-немецко-татарский контингент, и только два-три процента были местной, коренной национальности.
После начала распада СССР первой умерла ГРП. Люди стали покидать посёлок, переезжая ближе к столице, или вовсе покидали республику, уезжая в необъятную Россию. В квартиры, оставленные уехавшими, стали самовольно заселяться местные жители, устремившиеся в посёлок из близлежащих горных кишлаков. Местная милиция ничего не могла поделать с самозаселенцами, а точнее всего, не хотела, так как традиционно для Средней Азии в милиции, особенно в небольших поселениях, служили только местные жители. Пришлые вели себя по-хамски, пытаясь хозяйничать в посёлке. Участились случаи проявления националистических провокаций, хулиганства, воровства и массовых драк на межнациональной почве. В связи со складывающейся нездоровой обстановкой вокруг посёлка военные своими силами организовали централизованный вывоз своих семей, отправив их к родственникам за пределы республики.
В суматохе перестроечного развала страны про гарнизон, стоящий в посёлке Черногорск, старались как бы не вспоминать, вся поддержка командования была сведена по сути только к одному: приказы всех мастей и степеней передавались в гарнизон регулярно, а фактически они были предоставлены сами себе.
