Елизавета Дворецкая - Орел и Дракон
– Каструм, – пояснил Хериберт. – Ты, я и твои люди могли бы укрыться там.
– Ты с ума сошел! Кто нас туда пустит? А если пустит, то твои соплеменники убьют нас еще быстрее, чем норвежцы. Мы же «северные люди», ужас здешних мест.
– Да. Но ты обещал освободить моих братьев… и до сих пор еще не убил меня, хотя и правда мог это сделать. Сеньор Ангильрам будет тебе благодарен за это. Я попрошу, чтобы тебя и твоих людей впустили и не причиняли вам вреда. Но ты поклянись, хотя бы и своими богами, которых ты чтишь, а еще лучше – твоими предками и потомками, что не причинишь вреда никому в том месте, где тебе самому предоставят убежище. Думаю, сеньор Ангильрам предложит тебе выкуп за то, чтобы и твои люди не грабили каструм и не убивали его семью и приближенных. Вы сможете договориться.
Рери задумался. Выкуп – это меньше, чем они могли бы получить, взяв и разграбив каструм: само собой, он намеревался это сделать, покончив с норвежцами. Но это гораздо лучше, чем глупая смерть. К тому же им достанется все, что успели взять норвежцы. Да и в том Сен-Рикье, надо думать, Харальд кое-что нашел…
– А ты уверен, что этот Ангильрам тебя послушает? – Рери с недоверием покосился на Хериберта. – И что твое слово в мою защиту для него что-то будет значить?
– Я уверен, – спокойно ответил бенедиктинец. – Ведь я не обманул тебя, хотя мог.
– Я еще этого не знаю, – пробормотал Рери. – Поклянись.
– Мы не клянемся. Но я не намерен обманывать тебя, Хрёрек, ведь в твоих руках жизнь моих братьев. Мы должны доверять друг другу, если хотим спастись и помочь тем, кто нам дорог.
– Хорошо. – Рери наконец принял решение, единственное по сути, которое ему оставалось. – Я готов обсудить с вашим Ангильрамом выкуп, если он даст нам приют, пока Харальд разбирается с норвежцами.
– Тогда предупреди своих людей. Твой брат сказал, что к рассвету они уже будут здесь. Они взяли корабли тех норманнов, и вниз по течению прибудут сюда очень быстро.
Рассвет стремительно приближался. Рери подозвал Орма, шепотом посвятил его в суть дела, и вдвоем они потихоньку оповестили людей: все должны быть готовы по первому знаку бежать к воротам каструма. На Хериберта смалёндцы косились с большим подозрением, не слишком веря в его добрые намерения и способность им помочь. Какой помощи можно ожидать от этого человека, который выглядит, как последний бродяга, и ведет себя, как сумасшедший? Но пасть в безнадежной битве в начале похода, обещавшего большую добычу, никто не хотел, и все были согласны попытаться. В крайнем случае, как сказал Эгиль Кривой Тролль, умереть героем никогда не поздно.
Рери, напряженно вглядываясь в быстро редеющие сумерки, со склона холма первым заметил, как на реке показались корабли, полные людей. Поскольку Сен-Рикье лежал на небольшой речке, впадавшей в Сомму возле самого Аббевилля, то и на завоевание его Асгейр Хромой отправился на своих же кораблях. Норвежцы узнали корабли Асгейра и не проявили никакой тревоги, даже обрадовались и приветствовали товарищей криками. На переднем виднелся стяг; Рери не мог толком рассмотреть, что на нем изображено, но, судя по радости норвежцев на берегу, это тоже был стяг Асгейра.
По быстрому знаку Рери смалёндцы вскочили с мест и схватились за оружие. Разглядеть лица из такой дали не получалось, и в голове билась мысль: это все-таки может быть Асгейр. Вдруг Хериберт соврал, и все наоборот – Асгейр разбил Харальда? Или чокнутый франк вообще никуда не ходил и никого ни о чем не предупреждал? Тогда им конец. Перед мысленным взором Рери с одинаковой яркостью стояли победа или гибель. Его судьба раздваивалась, как поток, разделяющийся на два рукава, и он еще не знал, куда его легкую лодочку понесет – к победе или к гибели. Все решали ближайшие мгновения. И от острого напряжения у него возникало странное ощущение, что душа отделяется от тела, смотрит на него сверху и руководит им, как нечто постороннее.
Часть кораблей пристала возле Аббевилля, часть продолжала двигаться к каструму. Рери вглядывался, пытаясь узнать хоть кого-нибудь. Там, возле Аббевилля, люди уже начали высаживаться. Несколько чужих кораблей шли сюда. На носу одного он видел высокого человека в незнакомом шлеме с дорогой золоченой полумаской, с ярким багряным плащом на плечах, отделанным парчовой полосой, с какими-то блестящими украшениями по всему полю. Какой же дурак, собираясь драться, наденет такую дорогую вещь? А если драться не собирался, а хотел похвастаться добычей, то зачем тогда шлем? Разве только лицо спрятать…
Со стороны Аббевилля вдруг долетели невнятные крики, раздался звук рога. Рери быстро обернулся – на песке у воды, где причалили пришедшие корабли, шла драка. Приплывших было гораздо больше, но норвежцы возле города поняли, что это не люди Асгейра, что это чужаки и что их пытались обмануть.
Корабли возле каструма тоже встали, и люди с их бортов стали прыгать в мелкую воду. Норвежцы, уже понявшие, что возле города происходит что-то неожиданное и неприятное, не долго думали и тоже вступили в бой – тем более что именно таковы были намерения прибывших.
– Идем скорее, Хрёрек! – Хериберт обеспокоенно дернул его за рукав. – Уже началось! Пора, если тебе дорога жизнь!
– Может, нападем на них сзади? – возбужденно предложил Орм. – Почему мы, в конце концов, должны прятаться от битвы? Прорвемся к своим и будем сражаться вместе.
Рери уже готов был принять его предложение, тем более что его собственные мысли были точно такими же, но тут один из норвежских хёвдингов, обернувшись и увидев смалёндцев, неподвижно замерших под склоном холма, что-то понял и сделал знак своим людям. Около сотни норвежцев по его знаку устремились вперед с оружием и щитами наготове. Казалось бы, до мести ли тут, когда трем сотням приходится отбиваться от пяти или шести? И Рери сообразил, о чем подумал норвежский хёвдинг. Их ведь можно не только убить, но и взять в залог. А с таким заложником на руках, как он, уже норвежцы, хотя бы уцелевшая их часть, будут предъявлять Харальду свои условия.
– В каструм! – заорал Рери, в мозгу которого все эти мысли пронеслись быстрее молнии. – К воротам, все бегом!
И первый побежал за Херибертом, вскинув щит на плечи и прикрывая спину.
Бенедиктинец, подобрав повыше широкие полы своей длинной одежды, с неожиданным проворством мчался верх по склону. Смалёндцы топали за ним. Бежать вверх по довольно крутому холму, по узкой тропинке, было нелегко, но речь шла о жизни.
Мимо свистнула стрела, и Рери сначала не понял, спереди она прилетела или сзади – ожидать можно было как того, так и другого. Хериберт, по-прежнему бежавший впереди, стал что-то кричать – уже на местном языке, так что Рери не понимал ни слова. Свистнули еще несколько стрел. Кто-то рядом вскрикнул, кто-то молча упал. Хериберт продолжал кричать.
Впереди уже совсем близко показалась стена каструма – крутой земляной вал и частокол из толстых бревен поверх него. Перед валом виднелся ров, с блестевшей внутри темной водой, покрытой какой-то водяной растительностью. Через ров к закрытым воротам вела тонкая перемычка – пройти от силы одному человеку.
Ворота стали открываться.
– Быстрее! Вперед! По одному! Не толпиться! – закричал Рери, остановившись, обернувшись и пропуская вперед людей. – По одному в ворота, живее!
Неизвестно, что ждало их внутри, но снаружи надеяться было не на что. Около сотни норвежцев догоняло их и уже приблизилось более чем на полперестрела. Они не стреляли только потому, что боялись убить его, Рери, который был нужен им живым. Но несколько тел лежало на склоне, отмечая путь отступления – одно из них шевелилось, но Рери сейчас не мог сообразить, кто это.
Первый из смалёндцев пробежал по перемычке и скрылся за воротами вслед за Херибертом. Рери все подгонял своих людей, и ему казалось, что они бегут очень медленно, а норвежцы – очень быстро. Он продолжал кричать и размахивать рукой с зажатым мечом, совершенно не замечая его тяжести – и изнемогал от бессилия сделать хоть что-то еще, как-то подогнать своих и задержать норвежцев.
Над головой просвистело сразу несколько стрел, и Рери почти с изумлением увидел, что трое или четверо норвежцев, из бежавших впереди, упали, и оперенные древки стрел дрожат, вонзившись кому в грудь, кому в плечо, кому в горло. Похоже, что со стен укрепления их прикрывали – невероятная любезность. Может, считают перебежчиками? Или Хериберт убедил защитников каструма помочь беглецам?
Так или иначе, но норвежцы бежали уже не так резво, прикрылись щитами, кто-то стал вскидывать луки, надеясь отогнать стрелков-франков от кромки стены.
– Иди же, пора, – вдруг сказал незнакомый голос в самое ухо.
Голос был женский. Едва повернув голову, Рери мельком заметил женщину в белой одежде – она стояла возле него и показывала на перемычку перед воротами, уже пустую. Сообразив, что напрасно стоит здесь, когда все его люди уже внутри, Рери бегом кинулся к воротам…
