Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
– Абсолютно, Борис Эдмондович. Об этом как раз мне и сказали знакомые журналисты. А это, поверьте, весьма точный барометр.
– Я верю, – хмуро произнес я.
Я вдруг подумал, что они кажется правы, в последнее время я явно вошел во вкус и стал несдержан в словах. Я обнаружил в себе ораторский талант и, потрафляя ему, нередко перегибал палку, ради красного словца мог сказать или пообещать гораздо больше, чем в состоянии был выполнить.
– Что же делать?
– У нас есть одно предложение, – сказала Ксения. – Мы хотим устроить теледебаты с нашим противником и в присутствии прессы.
– Вы будете их вести? – посмотрел я на Ксению.
– Больше в городе некому, она главная и единственная у нас телезвезда, – заметил Вознесенский и как-то странно посмотрел на Ксению.
– Когда состоятся мои телесмотрины?
– Скоро, – сказал Вознесенский. – От вашего имени мы послали приглашение принять в нем участие «Голландцу», то бишь Голландцеву. Но вы должны тщательно к ним подготовиться, кто на них одержит победу, тот считай и выиграл выборы. За вашими дебатами будет следить весь город.
– Кто же меня будет готовить?
– Как кто, наша дорогая Ксения. Или у вас есть возражения? – Вознесенский едва заметно усмехнулся.
– Никаких.
– Сейчас Ксения нас к большому огорчению покинет, у нее запись телепередачи, но вы совсем скоро встретитесь. Так? – повернулся Вознесенский к ней.
Ксения кивнула головой. Перед тем как выйти, она на секунду задержалась в дверях, бросила взгляд на Вознесенского, при этом проигнорировав меня, и исчезла.
Во всей этой сцене, в состоявшемся разговоре было что-то странное и не совсем понятное. Меня не покидало ощущение какой-то тайной связи, которая существует между Ксенией и Вознесенским. Но я понимал, что любопытство тут неуместно.
– Она замечательный человек, – сказал вдруг Вознесенский, когда мы остались одни. – Мне кажется, вы не очень ладите.
– Это не совсем то слово. Она дает мне все время понять, что я для нее как бы не существую как личность, мужчина, наконец.
– Вот как, – задумчиво произнес Вознесенский. – Вас это обижает?
– Она слишком красива, чтобы не обижаться на такое к себе отношение.
Мне показалось, что Вознесенский хотел что-то сказать, но в последний миг передумал.
– Я думаю, что как женщина она просто сохраняет некоторую осторожность, – произнес он. Но я был почему-то убежден, что мысленно он произнес совсем иные слова.
– Может быть, – подыграл я ему.
– Меня очень встревожили эти опросы, – вдруг перевел он резко разговор на другую тему.
– Да, неприятно. Для меня их результаты тоже неожиданны.
– Вы увлеклись самим собой, люди это почувствовали и перестали вам верить. И, кроме того, идет мощная контпропаганда. Во всю используют имя вашего брата. Вот почитайте эту статью. – Вознесенский взял с журнального столика газету и протянул ее мне.
Мне не надо было искать статью, она просто не могла не броситься в глаза. На первой странице составленный из огромных букв заголовок гласил; «Родной брат крупного вора мечтает превзойти его». Я пробежал глазами по строчкам. Содержание материала было банальным и предсказуемым; в нем излагалось дело Алексея, как злостного расхитителя заводской собственности, а дальше шли злобные нападки на меня.
– В свое время я хотел купить эту газетку, но у меня ничего не получилось, – сказал Вознесенский. – Я получил отлуп и отступил. Как оказалось, напрасно, надо было искать подходы.
– Нельзя же скупить все газеты в городе.
– Эту надо было, она одна из самых читаемых. Против вас разработана целая стратегия борьбы, которая уже началась осуществляться. О вас собирается информация, на вас ищется компромат. Их эмиссары отправились повсюду, где вы когда-то бывали.
– Им придется много попутешествовать, судьба заносила меня в самые разные места. И подчас очень далекие.
– Не иронизируете, все гораздо серьезней. Вам следует предпринять кое-какие ответные меры.
– Что вы имеете в виду?
– Нужно позаботиться о тыле. Вы не понимаете?
– Не совсем.
– Ваша бывшая жена и сын, уверенны ли вы в их безопасности?
Я молчал, обдумывая возникшую ситуацию.
В комнату вошел Романов.
– Мы обсуждаем положение с бывшей семьей Владислава Сергеевича.
– Очень своевременно. У нас есть информация, что та сторона тоже вентилирует этот вопрос.
– Ваша жена и сын должны уехать, лучше всего за границу, – сказал Вознесенский. – Деньги для этого путешествия вы получите.
– Я не могу их принять, это не финансирование предвыборной кампании.
– Именно финансирование. Если с ними что-то случится, у вас будут связаны руки. Диктовать условия станут они.
– Мы отправили двух ребят в Москву следить за домом вашей жены, – сказал Романов. – Если там появятся их люди, мы должны их опередить.
– Как жаль, Олег, что ты не был в моем отряде антитеррора. – Я говорил искренне, его умение упреждать события приводили меня в восхищение.
Романов улыбнулся.
– Здесь тоже отряд – антитеррор. И я в твоей команде.
– Вам нужно выбрать день и съездить в Москву, – сказал Вознесенский. – А сейчас мне надо заниматься делами.
Я проводил его взглядом. Я снова подумал о том, что он как-то странно говорил о Ксении. Ко мне пришла мысль, что я ничего не знаю о его семье; есть ли у него жена, дети? Почему он никогда не говорит на эти темы?
Почему-то я слегка волновался, ожидая Ксению. Она позвонила мне и сказала, что придет через 12 минут. Такая точность несколько удивила меня; я смотрел на часы и ждал, когда их ленивые стрелки отсчитают оставшееся до встречи время.
Настроение у меня было не слишком хорошее, я только что звонил Марине в Москву и попытался разъяснить бывшей жене мое теперешнее положение и ту опасность, что может угрожать ей и сыну. Но как обычно никакого взаимопонимания мы не достигли, что, впрочем, меня не особенно удивило; в последние годы нашей совместной жизни мы не могли найти согласия ни по одному вопросу. Дело, конечно, заключалось не в том, что у нас постоянно не совпадали мнения, а в том, что мы уже достигли той стадии во взаимоотношениях, когда любое проявление единомыслия воспринималось как переход на сторону противника.
В дверь позвонили. Я поспешно бросился к порогу, предварительно успев посмотреть на часы; после ее телефонного звонка до звонка в дверь прошло 12 минут.
Я впустил Ксению. У меня дома она еще ни разу не была, но я не заметил, что она проявила хотя бы небольшой интерес к окружающей ее обстановки.
– Вот тот самый бункер, куда меня запрятали, – сказал я, немного уязвленный. – Хотите чаю, кофе, сока, вина?
– Спасибо, ни о чем не беспокойтесь.
Ксения села на стул; Она была в короткой юбке, которая немного задралась, продемонстрировав мне ноги в большем размере, чем это было дозволено. Заметив не порядок в своей одежде, Ксения поспешно одернула ее. Наши взгляды на мгновение встретились, а затем, как поезда, снова разошлись.
– У меня мало времени, – сказала Ксения. – Давайте сразу приступим к делу.
– Хорошо. О чем будем говорить?
– Дискуссия состоится послезавтра, – сообщила она. – Время передачи – 40 минут. Поэтому на счету каждая секунда. Вам надо тщательно продумать каждое слово, каждый жест. Вы должны понравиться всем, и молодежи, и старикам, и девушкам и мужчинам.
– А вам? Вы же тоже избиратель. Если я вам не понравлюсь, не исключено, что вы будете голосовать против меня. И кто знает, может, как раз вашего голоса мне и не хватит, – попытался я настроиться на шутливую волну.
– Не беспокойтесь, я буду в любом случае голосовать так как нужно. А теперь вернемся к делу.
– Извините. – На моем языке вертелся, как угорь на раскаленной сковородке, вопрос: почему она держится по отношению ко мне столь отчужденно, ведь мы же в одной команде. Но я чувствовал, что время его задавать еще не пришло.
– Вы должны излагать свои мысли очень ясно и в тоже время раскованно. Я немного знаю Голландцева, однажды он выступал в моей передаче. Поверьте, это серьезный противник, он умеет быть убедительным. Не обвиняйте его во всех смертных грехах и особенно не будьте голословны. Если что-то говорите, то подкрепляйте свои слова фактами. И еще, пожалуйста, запомните, потому что это крайне важно; он будет вас провоцировать, задавать неприятные вопросы. Может быть, даже оскорблять. В городе вовсю раскручивается дело вашего брата, он обязательно его коснется. На сегодняшний момент это главный его козырь. Не потеряйте над собой контроль. Там будут журналисты, которых специально готовят к этой встрече. Их цель – вывести вас из себя, заставить наговорить непростительных вещей. Ели вы сорветесь, считайте, ваши шансы стать мэром уменьшатся наполовину.
– Серьезное испытание мне предстоит, – улыбнулся я.
– Вы должны подумать о своей внешности.
– У вас есть к ней претензии?
