Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни
Парни рассказали ему, что во время его отсутствия им понадобилось ехать в Горохово Поле, где живут несколько старушек, изъясняющихся чуть ли не одними только пословицами и поговорками.
– Поговоришь другой раз с такими бабулями, так и узнаешь много занятного о жителях Горохова Поля, – сказал Гарик, видимо, подражая какой-то из рассказчиц. А Ося напомнил о финансовой стороне дела, намекая на дорожные траты, на оплату гонораров старушкам, на постановочные затраты с местным ансамблем, опять же выделение средств на костюмы и оплату местных гармонистов и балалаечников. Смычкин при упоминании о финансах сразу становился суровым и неприступным. И надо было приложить немало сил и обаяния, чтобы расположить его на богоугодные деяния, выражавшиеся в своевременной оплате проделанной работы. Платить надо было за каждую поговорку, за каждую старинную песню, за частушку. Сумма получалась круглая, а деньги обладали особенностью таять на глазах.
Смычкин решил, что надо устроить общее угощение для членов комиссии, для активных участников местной самодеятельности, а заодно и для самих фольклористов. Смычкин подсчитал, что затраты в результате общего праздничного ужина в недорогом местном кафе обходились втрое дешевле. Гарик и Ося согласились, поскольку готовы были ублажить свой мамон при каждом удобном случае. Правда, они не знали, что Смычкин спишет основную часть их заработка на проведённый праздник. Но Ося и Гарик неплохо провели время с двумя девушками из местного клуба не только на празднике в кафе, но и после него. И, как говорят в народе, дай им хоть торбу с пирогами, хоть чёрта с рогами!
Охапкин
Разбогатевший на приватизации народной собственности миллионер Охапкин хоть и устроился в жизни, хоть и обзавёлся новым окружением таких же, как он, скупых и тщеславных людей, но его всё-таки по старой памяти тянуло к бедным и неустроенным творцам и интеллигентам. Он в глубине души сознавал, что золочёная карета – это хорошо, но золотое перо со временем всё-таки окажется круче. Потому он и не хотел прерывать связь со Смычкиным. Однако денег на двухтомник избранного Охапкин давать не хотел – жаба душила.
Смычкин неоднократно замечал, что Охапкин подсматривает за ним, лезет в тетради с его записями, прочитывает бумажки, которые Владлен вывешивает кнопками на стенку старого комода или на деревянные книжные полки, прогнутые под тяжестью собраний сочинений маститых старокачельских авторов. На этих бумажках он обычно составлял список дел, которые ему предстоит сделать в течение ближайших нескольких дней. И вот в голову Смычкина пришла блестящая идея: он решил использовать любопытство Охапкина.
Однажды в воскресный день Охапкин по обыкновению посетил своего приятеля, небрежно помахивая чётками, выполненными из драгоценных и полудрагоценных камней. Прошёлся по комнате, заглянул на кухню, вернулся к книжным полкам. Деревянные половицы на разные лады поскрипывали под увесистым и тучным гостем, пока он не остановился около обшарпанного комода и не заглянул в список первоочередных дел, которые наметил Смычкин.
Прочитав его, Охапкин удивился и для пущей важности прочёл список ещё раз. Красное одутловатое лицо гостя засияло, но при появлении хозяина Охапкин постарался скрыть это выражение. Он мгновенно заменил его на холодно-равнодушное, на то самое, с каким он, являясь депутатом Высокочтимого Выпендриона, по определённым дням принимал посетителей в присутственном месте.
Чёрная дыра
Владлен Смычкин давно не виделся с инженером Уклейкиным, а тут нос в нос столкнулся с ним на автобусной остановке на улице Нижняя Дебря.
– О, старый друг! – воскликнул Владлен, искренне обрадовавшись неожиданной встрече с инженером. Уклейкин был настроен деловито и на приветливый возглас Владлена словно бы через силу выдавил подобие улыбки и заговорил с поэтом, не останавливаясь.
– У меня новая идея, – сказал Уклейкин, – вот сейчас еду в Утруску, чтобы разыскать там астронома, про которого мне поведал Гарик Закирьянович. Сказал, что мужик умнейший!
– Какая идея посетила тебя ныне? – не удержался Смычкин от расспросов.
– О, брат, сам диву даюсь! – Уклейкин впервые в жизни не захотел выбалтывать новое детище, с которым он не расставался в последние полгода. А проговаривать направо-налево новый проект до его воплощения в жизнь на этот раз Уклейкин зарёкся: слишком велика была ставка на идею, которая, по мнению инженера, должна была преобразить мир.
– Поделись, мыслитель, – стал наседать любопытный Владлен. – Вдруг и я чем-то смогу оказать поддержку.
– Едва ли мне смогут помочь гуманитарии, в моём грандиозном проекте скорее всего была бы нужна поддержка самого Председателя Старой Качели. Уклейкин уворачивался от прямого ответа своего неожиданного собеседника, который ради удовлетворения любопытства поплёлся за инженером, сам не зная куда. Как бы Уклейкин ни уходил от прямых ответов, но надо знать Смычкина: если он сел на хвост какого-то секрета, то пока не выведает всё до конца, ни за что не отстанет. Особенно, если это касалось каких-то открытий.
А Уклейкин упорствовал и неспроста. Очень ему хотелось поделиться с Владленом, его буквально распирало от значимости его открытия. Но было одно важное обстоятельство, что идея его могла быть украденной зарубежными специалистами. И тогда всем его планам придёт кердык. Не раз так случалось, что гениальная мысль, зародившаяся в Старой Качели, находила сначала соавтора за рубежом.
А потом зарубежные СМИ авторство старокачельского гения попросту вымарывали со страниц мировых научных достижений. Он точно знал, что около любого гения всегда вращается круг людей, которые выведывают и выкрадывают чужие замыслы и раньше их автора воплощают мысль в материале или опубликовывают, присваивая её себе… Он этот круг людей называл не иначе, как паразитарий, потому что они именно паразитировали на чужих идеях, не умея генерировать ничего своего.
Правда, Смычкина нельзя было отнести к этому кругу, поскольку он сам являлся генератором идей в своей гуманитарной сфере. Да и не разбалтывал чужих секретов поэт Смычкин.
«Ладно, сейчас приведу его к себе в лабораторию и расскажу вкратце общее направление интересующей меня проблемы», – решил про себя Уклейкин. Так он и сделал. Как только приятели оказались в стенах лаборатории, которую, как выяснилось, не так давно выделили инженеру муниципальные власти Старой Качели, инженер тут же пригласил поэта на чашку кофе. Смычкин с интересом огляделся в новом помещении и с удовольствием принял приглашение «откушать» кофе. Уклейкин сразу взял быка за рога и выдал тираду о горах мусора, которые катастрофически быстро растут во всех регионах, где есть большие города, огромные производственные комплексы, всевозможные туристические маршруты и так далее. Словом, всюду, где развелось человечество, там разводится и мусор.
– Как с ним бороться? – спросит каждый здравомыслящий человек, – а где ответ? Нет ответа, поскольку сжигание и складирование не помогают в деле уничтожения, а только усугубляют положение, отравляя и без того удушающую атмосферу мегаполисов и других населённых пунктов. Никто не знает ответа, а я знаю! – подвёл итог сказанному инженер Уклейкин и для солидности даже потёр ладони.
Смычкин не спешил задавать наводящие вопросы, теперь Уклейкин и сам вошёл в раж и ни за что не остановится, пока не выдаст все аргументы Pro et Contra своего гениального замысла.
Когда особенно нужна была доказательная база, Уклейкин вскакивал со стула и начинал ходить вокруг шахматного стола, за которым и разместились приятели со своим кофе.
А доказывать было что. Ещё бы! На такой способ избавления от мусора, который сделался бичом человечества не только на земле, но и в морских просторах, а с некоторого времени и в космосе. Будь наша планета такая же большая, как Юпитер, мы бы через сто лет и её бы полностью освоили и завалили мусором. Одно ясно – надо удалить мусор, но как?
– Ладно, брат, не томи, – не выдержал Смычкин, отставляя пустую чашку на край стола.
– А вот как! – взмахнув руками, выдал Уклейкин. Надо мусор вывозить в космос. Да, да, в космос! Хватит отпинывать его от своего порога, по принципу: лишь бы от меня подальше, а там хоть трава не расти. И не будет расти! Значит, мусор надо вывозить так далеко, чтобы трава всё-таки росла.
– Это интересно! – даже заёрзал на своём стуле Смычкин.
– И вот тут нужны новые мусоровозы, но не примитивные грузовики с кузовами, что по утрам объезжают жилые дома и собирают дань, а потом эти дары города увозят за пределы и вываливают на радость чайкам и прочей лесной твари, лишённой своей привычной кормовой базы.
– Я понял так, – вмешался в монолог инженера Смычкин, – что за городом будут формироваться космические мусоровозы, доверху набиваться отходами нашей цивилизации и прямиком на орбиту вокруг матушки-земли.
