Эдвард Радзинский - Женившись — не забудьте развестись (сборник)
ОНА. Продает.
ОН. А иначе нельзя было. Вы про калым слыхали, конечно. Вот Василий мне и поясняет: чабан за черкешенку платит отцу до пяти тысяч!.. Неужели ты, русский человек, за свои мечтания… за свою любовь… Но тут я разволновался! Я, Аэлита, уважаемая, шик люблю. Федя – шикарный парень, он умеет сорить деньгами!
И все мои деньги, трудом заработанные, за адресок ваш отдал… А долг за телевизор – семьсот семьдесят рублей – на себя принял. Вы не бойтесь, за Федей Сидоровым не пропадет! Как на работу устроюсь – в год отдам! Ну а писать к вам от его имени – это Василий, уважаемый, сам придумал. Пиши ей, говорит, а потом лично приедешь, сердце у нее доброе.
ОНА (яростно). Мало того, что к тебе является аферист и урод…
ОН. Аэлита Ивановна…
ОНА. Мало того, что он облапошивал тебя три года…
ОН. Уважаемая!
ОНА. Мало того, что он сожрал все, что было у тебя к Новому году… Оказывается, он же за тебя пострадал! Ты ему еще и должна!
ОН. Я не говорил!
ОНА. И при этом он верит, что эта дура не выгонит его к чертям! Убирайся вон!
ОН. Ухожу! Я предупреждал! Невезучий я!
ОНА. Аферист! Турок! Чтоб ноги твоей…
ОН. Как совесть подскажет!
ОНА замолчала.
ОН. Только просьбица у меня к вам… Сейчас без пятнадцати… Новый год – через пятнадцать минут…
ОНА (c новыми силами). Ничего не знаю! Уходи! Уходи… пока цел! А то… а то… а то… (Бессильно.) А то…
ОН. Милицию позовете? Да ради бога! Все как совесть подсказывает!
ОНА бессильно плачет.
ОН. Значится, так: я только Новый год с вами встречу – и все. Есть примета такая: чтобы по-людски жить дальше… чтобы жизнь наладить… надо Новый год с добрым человеком в тепле встретить. Можно? А как часы пробьют двенадцать – все! Исчезаю!
ОНА молчит.
Так я разливаю? (И он поспешно разливает шампанское.) Нолито.
ОНА (бессильно). И не прогнала… Ну что за дела!
Бьют часы.
ОН (торжественно). С Новым годом, Аэлита Ивановна, уважаемая, с новым счастьицем… Как говорится, «отвяжись, худая жизнь, – привяжись хорошая». (Пьет.)
И ОНА тоже, вздохнув, пьет. Звонок телефона.
ГОЛОС. Хочу поздравить тебя с наступившим.
ОНА. И тебя тоже… Апокин.
ГОЛОС. Ну как твой Жан Габен?
ОНА. Спасибо, пьем и веселимся.
ГОЛОС. Я рад.
ОНА. Я рада, что ты рад.
ГОЛОС. Я рад, что ты рада, что я рад.
Гудки в трубке. ОНА смотрит на ФЕДЮ, тот посапывает у стола.
ОНА. Жулик треклятый, заснул?!
ОН (с трудом открывая глаза). Разморило, уважаемая. Столько на холоду к вам ехал.
ОНА. Не говори таким жалостливым голосом… Все равно сейчас уберешься отсюда! Ну… я не знаю… Ну почему ты к своим родителям не поехал?
ОН. Нету у меня родителей…
ОНА. Опять на жалость? Опять?
ОН. Ни отца нет, ни матери…
ОНА. Не смей!
ОН (выкрикивая). Сирота я! Детдомовский!
ОНА. А мне все равно: мне хоть от пыли дворовой родись – все равно уберешься!
ОН (степенно). Я не от пыли родился, уважаемая, а от благородного отца и честной матери. И оскорблять меня не надо… Просто бросили они меня. Невезучий я… А в детдоме хорошо было… В сольный ходил, в хоре пел.
ОНА. Это ты-то в хоре?
ОН. Голос у меня был тенор… Но – невезучий… И с годами поломался голос.
ОНА. Только про хор не заливай… Я сама в хоре пою.
ОН. А я сразу понял, что вы в хоре. Вон у вас фото стоит – все со ртами разинутыми. Это – ваш хор. И у меня такая же фота была… (вздохнул) когда-то. Мы все стоим со ртами разинутыми. Это – наш хор… Знаете, Аэлита, уважаемая, я хочу поднять тост за то, чтобы мы пели в одном хоре…
ОНА. Таких аферистов в хор не принимают.
ОН. Был я в хоре! Был! На спор!.. Ну давайте: вы пойте, а я что угодно подхвачу… Идет?
ОНА (становится в позу, поет). «Однозвучно гремит колокольчик…»
ОН (изображая колокольчик). Дон!
ОНА. «И дорога пылится слегка…»
ОН (с чувством). Донн!
ОНА. «И уныло по ровному полю…»
ОН. Донн!
ОНА (остановилась, смущенно). Действительно, пел в хоре, видно.
ОН. Было в моей жизни не только дурное, Аэлита, уважаемая… А у вас альт, скажу, редкой красоты. Такой – тембристый! (Замолчал.)
Ей стало его жалко.
ОНА. Ну что там… молчите?
ОН. Не знаю, о чем и говорить…
ОНА. Я тоже не знаю, о чем беседуют с ворами да бандитами. Опыта мало. Всего во второй раз довелось… Ну хорошо, ну расскажи, как «там» очутился. Только нормальным голосом, не жалостливо, как голубь!
ОН. Значится, я из города-курорта Сочи. Воспитывался в детдоме. А вокруг – шик-блеск, гульба всякая. Официантам в ресторанах за воротник четвертные суют… А я – дитя малое…
ОНА. Опять, да?
ОН. «Короче – мы из Сочи»… Сбился с пути: стал я шулером. Находил на пляжу партнеров и обыгрывал их на деньги. Я, Аэлита, уважаемая, в карты любого в любую игру обыграть могу.
ОНА. Ну уж – в любую?
ОН. Ну!
ОНА. И в дурака?
ОН. Ну!
ОНА. Меня, между прочим, в дурака в жизни никто не обыгрывал!
ОН. Значится, сейчас сделаем.
ОНА приносит колоду карт, молча сдает карты. В тишине становится отчетливо слышен «Новогодний огонек», который передают за стеной по телевизору.
ОН (очень оживился). Слышите, слышите…
ОНА. «Огонек» новогодний у соседей за стеной. Большое спасибо вашему другу аферисту… Только так теперь телевизор смотрю – через стенку… Спасибо, у нас в доме слышимость…
ОН (уклончиво). Хазанов… Ой, так я люблю, когда он студента кулинарного техникума показывает… (Хохочет.) Помните: «Бабки синенькие»… Тот думал, что это бабки… ну – бабки… А это были бабки – ну, деньги… И вот он говорит: дай мне бабки… (Хохочет.)
ОНА (тоже хохочет). Только вы – дурак, по-моему…
ОН. Да? Отвык немного… Ничего, мы сейчас по новой. (Сдает.) Слышите, слышите – Райкин… Вот кого уважаю: остро выступает. (Изображает.) «Как твое фамилие». (Хохочет.) У него там, значит, зверей в зоопарке кормят… И вот один тип… – жмот, ну он им корма жалеет – «хыщники» их называет… Говорит, «хыщники»…
ОНА. Только карту сбрасывать не надо.
ОН. Простите… (Извиняясь.) Ну, три года без практики…
ОНА. А вы, кажется…
ОН. Да?
ОНА. Да! Дурак!
ОН. Ну что ж… (Сурово.) Будем по-серьезному.
ОНА (сдает вновь карты). «Козыри крести – дураки на месте».
ОН. Слышите, слышите. Пугачева запела… Так я ее люблю…
ОНА (подпевает Пугачевой). «Все могут короли…»
ОН (подпевает). «Все могут короли…». (Хохочет.)
ОНА (играя). Вот у кого голос по правде тембристый… Так она поет – просто загораюсь вся… Такая темпераментная. (Сурово.) Карту положьте на место – вы уже две лишних забрали.
ОН. Черт! (Печально.) А раньше мог…
ОНА. Просто глаза надо иметь зоркие, когда с аферистом садишься…
Играют.
Слушайте, неудобно… вы в третий раз…
ОН. Да?
ОНА. Да! Дурак.
ОН (молча встал, походил по комнате, совсем сурово). Ну все! Давайте по-настоящему. (Сдает карты.)
ОНА. Это вы хотите сказать, что до этого не по-настоящему?
ОН. Я ничего не хочу сказать. (Играет.)
ОНА. Если ничего сказать не хотите – не говорите. А за словами следить надо – не маленький… (Подпевает песне за стеной.) «На тебе сошелся клином белый свет…».
ОН. Песня хорошая, старинная. (Подпевает.) «Но пропал за поворотом санный след…».
Оба поют хором.
ОНА. Послушай… но, по-моему…
ОН. Да?
ОНА. Да! Ду-рак. (Бросая карты.) «Я, говорит, шулер, профессионал». Но хоть один раз выиграть можешь?
ОН. Если хотите знать – я бы выиграл у вас сто раз! Тыщу!
ОНА. Да?
ОН. Да!
ОНА. Ну что же не выиграешь?
ОН. Не могу!
ОНА. Это почему же?
ОН. А потому что… Потому что… Потому что я поддаюсь вам!
ОНА. Ох, умру! Держите меня! Поддаетесь! Это почему же?
ОН. А потому что, когда мне человек нравится… Когда я влюбился…
ОНА. Словами-то не бросайтесь!
ОН. А я не бросаюсь! (Орет.) Когда я влюбился – я не могу выигрывать! Я с ходу голову теряю! (Орет.) Я мечтатель! Я вам, что ли, зря про учительшу рассказывал? Я, может, из-за своей любви десятилетку не кончил! Люблю вас, Аэлита Ивановна, уважаемая, с первого про вас рассказа! Вот так!
ОНА. Вы… вы… дурак в пятый раз! Все! (Бросая карты.) И играть не умеешь… И «Огонек» кончился…
ОН. Ну что ж… как обещался… (Встает.) Ухожу. (Не двигаясь с места.) Из тепла да в холод.
