Лёля Графоманская - Что написано пером (сборник)
НИКИТА (смеется): – И что, есть уже перевернувшие табличку?
ХЕЛЬГА: – Пока нет, кастинг в разгаре.
НИКИТА (поддерживая тон игры): — И с какого возраста допускаются участники?
ХЕЛЬГА: – С восемнадцати лет! Я чту законы!
НИКИТА (присвистнув, подавшись вперед, тихо, но внятно): — Запишите меня…
Музыка становится громкой, голосов больше не слышно, но видно, что НИКИТА и ХЕЛЬГА эмоционально разговаривают о чем-то все то время, пока закрывается
занавес
Зрители идут в буфет, где им обязательно должно предлагаться кофе-латте и пирожные тирамису.
Акт второй
Действие первое
Картина первая
Квартира Ореховых. Утро. Из комнаты НИКИТЫ выходит ХЕЛЬГА в ярком шелковом халате, в коридоре сталкивается с ВЛАДИСЛАВОМ, выходящим из ванной. ВЛАДИСЛАВ остолбеневает, переводит взгляд на дверь комнаты НИКИТЫ, потом на ХЕЛЬГУ, открывает рот…
ХЕЛЬГА (тихо, душевно): — Доброе утро, у Вас зубная паста на щеке…
Скрывается в ванной. ВЛАДИСЛАВ стоит посреди коридора… Из его комнаты голос МУХИ:
МУХА (капризно): – Ну, где ты застрял?! Я же опоздаю, опять с этим старым перцем объясняться…
ВЛАДИСЛАВ: – Какой он старый перец, он на год меня моложе!
МУХА: – Мне сегодня кофе со сливками, а джем – абрикосовый!
ВЛАДИСЛАВ идет в кухню, там варит кофе, жарит тосты, постоянно оглядываясь на дверь ванной. Он торопится, у него все падает, не получается, как надо. Наконец, он собирает на поднос чашку с кофе, тосты, банку с джемом и поспешно идет к себе в комнату, стараясь успеть, пока ХЕЛЬГА не вышла из ванной. Едва он поравнялся с ванной, оттуда выходит ХЕЛЬГА, а из своей комнаты – НИКИТА.
НИКИТА: – Доброе утро, пап.
ВЛАДИСЛАВ: – Доброе утро…
Отводит взгляд, идет к своей комнате, осторожно неся поднос.
НИКИТА ХЕЛЬГЕ (глядя в спину отцу, заложив руки в карманы): — Хель, что у нас сегодня на завтрак, с учетом того, что джем сожрали, сливки – тоже?
ХЕЛЬГА: – Пошли, придумаем что-нибудь, я вчера в холодильнике заметила яйца. Если из них ночью никто не высидел цыплят, то у нас будет омлет…
НИКИТА: – А если высидел – цыпленок-табака!(Уходят в кухню).
Картина вторая
Комната Владислава. На столе – поднос с чашкой, пустая банка из-под джема. Около стола сидит МУХА и перед зеркалом «макияжится», в ушах – наушники, она слушает плейер. МУХА одета в дорогой костюм, на шее – массивное колье с камнями, рядом – навороченная сумка со стразами. ВЛАДИСЛАВ одевается и натужно, с напускной бодростью, напевает. Наконец, МУХА заканчивает с макияжем, открывает шкатулку, вынимает из ушей наушники, вставляет в мочки серьги в том же стиле, что и колье, готовится надеть кольца, перстни.
ВЛАДИСЛАВ (подходит сзади, перехватывает ее руку, целует пальчики): – Как я люблю женские руки без колец…
МУХА (выдергивает руку): – Это потому, что тебе жалко тратиться на брюлики, вот и говоришь глупости. Кольца – это круто и классно! Мои девчонки дохнут, как я в аудиторию вхожу.
ВЛАДИСЛАВ (осторожно): – Машунь, а ты не находишь, что для учебного дня ты немножко… м-м-м… не в стиле…ну… броско очень… все блестит… а…?
МУХА: – Я – блестящая женщина, пусть все видят и завидуют!
Встает, достает коробку с сапогами на высоченном каблуке, обувается, осматривает с восторгом себя в зеркале и намеревается выйти в коридор.
ВЛАДИСЛАВ (мнется): – Малыш…Понимаешь, тут такое дело…
МУХА (нетерпеливо): – Что такое? Нам уже пора. Ты что, не сможешь отвезти меня?
ВЛАДИСЛАВ: – Отвезу… Я не об этом. В общем, тут Хельга.
МУХА (замирает на месте): – В каком смысле – тут?!!
ВЛАДИСЛАВ: – Я не знаю смысла… но они с Никитой, кажется, живут у него в комнате…
МУХА (сначала расширяет глаза, поднимает удивленно брови. Но очень быстро берет себя в руки, усмехается иронично): — Давно?
ВЛАДИСЛАВ (растерянно, как в тумане): — Наверное, с этой ночи… Я утром их встретил на кухне… около ванной… и вообще… Хельга сказала, что у меня лицо в зубной пасте, а Никита спросил ее, что у них на завтрак…
МУХА: – А я почему ничего не слышала?
ВЛАДИСЛАВ: – Так ты в наушниках, по-моему, так и спала с вечера, и утром в них…
МУХА: – Ну и ничё страшного, мы такое по ботанике проходили в школе – называется перекрёстное опыление…
Решительно открывает дверь, выходит в коридор, и сталкивается с НИКИТОЙ и ХЕЛЬГОЙ, идущими из кухни к себе в комнату. У ХЕЛЬГИ в руке большая чашка с водой, НИКИТА на ходу сворачивает полиэтиленовый пакет. НИКИТА И ХЕЛЬГА здороваются, МУХА не отвечает, надевает роскошную длинную шубу и нарочито громко говорит ВЛАДИСЛАВУ:
– Вла-а-ад! Поскорее, я на каблуках быстро идти не смогу, а ты далеко припарковался, туда пока дошлёпаешь – все ноги переломаешь!
ВЛАДИСЛАВ И МУХА выходят за дверь, уходят. В коридор выходят НИКИТА и ХЕЛЬГА, смеются.
НИКИТА: – Она теперь так всегда одевается. Еще меня спрашивает, хорошо ли смотрится на ней все это барахло.
ХЕЛЬГА: – Французы говорят: когда кончаются деньги – начинается элегантность.
ХЕЛЬГА одевается, НИКИТА подает ей пальто, скромно целует в щечку.
НИКИТА: – Пока, до вечера. Как договорились?
ХЕЛЬГА: – Как договорились. До вечера!
Уходит. Никита скрывается в своей комнате.
Картина третья
Поздний вечер того же дня, пожалуй, уже начало ночи. ХЕЛЬГА и НИКИТА еще не спят – из их комнаты через приоткрытую дверь коридора виден неяркий свет. Открывается входная дверь, появляются ВЛАДИСЛАВ и МУХА. ВЛАДИСЛАВ практически несет МУХУ на себе, поскольку она вдребезги пьяна.
ВЛАДИСЛАВ (себе под нос): — Ну, вот и пришли…
МУХА (громко): — Ну, вот и приехали!!!
ВЛАДИСЛАВ: – Не шуми, все спят…
МУХА: – Спят усталые зверушки… Ха-ха-ха! (Отключается, повисая на ВЛАДИСЛАВЕ)
На голоса выходит из комнаты НИКИТА.
НИКИТА: – О-о-о! Владик под Мухой! Не доглядел за шустриком?
ВЛАДИСЛАВ (бурчит, не глядя на НИКИТУ, и пытается снять с МУХИ шубу и сапоги): – Да я и не глядел за ней. Я припозднился – Алехин вызвал, ну, и застряли с проектом – а там уже глядеть было не за кем, бери, кто хочет, и неси, куда хочет…
НИКИТА: – Значит, ты первый успел, Орехыч? Молодец, отец! Отец-молодец! …Ладно, к утру проспится, и следа не останется. (С легкой издевкой): – Помочь раздеть?
ВЛАДИСЛАВ: – Справлюсь…
Уходит в свою комнату, утаскивает МУХУ. НИКИТА наблюдаетвсю сцену до конца, прислонясь к стене и скрестив руки на груди.
Картина четвертая
Вечер следующего дня. Комната ВЛАДИСЛАВА. МУХА в наушниках лежит на диване, листает журнал. ВЛАДИСЛАВ сидит рядом, гладит ее призывно по спине. МУХА не реагирует, смотрит в глянец с отстраненным видом.
ВЛАДИСЛАВ: – Мур-мур-мур…
МУХА не реагирует.
ВЛАДИСЛАВ (громче): – Мур-мур-мур… Кто у нас ласковая кошечка?…
МУХА (отрывается от журнала, недовольно): – И что, теперь мы так тут и будем вчетвером? И эта выхухоль здесь будет ходить и шуршать?
ВЛАДИСЛАВ: – Кисунь, ну, во-первых, не говори так грубо про человека, а во-вторых, я же тебе объяснял: у нас с Ником давно мужской пакт о невмешательстве. В конце концов, это и его дом тоже, и он имеет такое же право на личную жизнь в нем, как и я… Кисунь… Он же к нам не лезет…
МУХА (с вызовом): – Ничего себе «не лезет»! И вообще, мы собирались в клуб, а ты все откладываешь и откладываешь. Мне скучно сидеть вечером дома, а на эти твои дурацкие концерты я больше не пойду: скрипки весь мозг пропилили!
ВЛАДИСЛАВ: – Опа! А вчера мы где были?!!
МУХА: – Во-первых, не мы, а я одна. Ты о-по-здал! А во-вторых, я еще хочу!
(Надувает губы, смотрит в сторону)
Пауза
ВЛАДИСЛАВ: – Ну, хочешь, я тебе почитаю книжку? Сказку хочешь?
МУХА (истерично): – Про Колобка? Что я тебе, дурочка какая-нибудь? Я сама читать умею, когда захочу.
ВЛАДИСЛАВ (старается говорить примирительно): – А хоть и про Колобка… это ж самая что ни на есть сказка про любовь…
МУХА: – Ага, особенно там лиса Колобка полюбила! Отстань…
Опять надувает губы, отодвигается ближе к стене и отворачивается.
ВЛАДИСЛАВ пытается, сидя на краю дивана, дотянуться до МУХИ, но его вдруг простреливает боль в спине, он вскрикивает, замирает и еле-еле укладывается на диван.
ВЛАДИСЛАВ (с трудом, сквозь зубы, превозмогая боль): — Малыш, помоги мне, пожалуйста…
