Татьяна Осипцова - Утка с яблоками (сборник)
Я (насмешливо приподняв брови и слегка прищурив правый глаз):
– Другую?
Муж (глядя на меня злыми глазами и нахмурившись):
– Да, другую.
Я (продолжая держать себя в руках):
– Скатертью дорога. Флаг в руки и барабан на шею. Попутного ветра… Никто не заплачет!
Он, постепенно распаляясь:
– Да баб полно, и все одинокие, всем мужика надо и они как ты не будут…
Я (соглашаясь, невозмутимо):
– Кто ж спорит, полно клуш, у которых на уме только кухня и готовка, и в квартире всегда чистота и порядок…
Муж, сдуру заглотив наживку:
– Вот именно, а в доме хозяйка нужна!
– А я что говорю, до фига хозяйственных. Но найди среди них такую, которая с пяти нот отличит Моцарта от Бетховена, «Pinc Floyed» от «Deep Purple», а при первых же тактах «YES» не завопит: «Выключи сейчас же, у меня скулы сводит!» Потому что не у каждой нервы выдержат… И вообще, такую музыку понимать надо.
– Да молоденьких полно!
– Полно, – киваю я. – А что, твоя фамилия Абрамович или Березовский? Молоденьким деньги нужны. Нет, ты, конечно, работаешь и зарабатываешь, но молоденьких содержать надо. Я-то сама себя содержу, да и непритязательна вовсе. Их одевать-обувать надо, а знаешь, милый, сколько это стоит? Ты даже представить себе не можешь! А на косметику, на салоны красоты и прочие депиляции и солярии… К тому же теперь говорят, что лучшие друзья девушек – это бриллианты. Молодым без этого нельзя. Они такие красивые в глянцевых журналах, потому что денег кучу на эту красоту тратят. Тебе ведь серая мышка не нужна? Я ж тебя знаю, как минимум – Пенелопа Крус. А у таких девушек, поверь мне, нынче повышенные требования. Да и что ты с этой молоденькой делать будешь?
– Найду – что! – пугает муж.
– Ну, это-то понятно. Но, напомню, тебе не девятнадцать лет, не тридцать и даже не сорок. А еще-то ты с ней, что делать будешь? Политику обсуждать? Им это не интересно. Про литературу и искусство говорить? Они ничего не читают. Слушать музыку? Твою музыку они вряд ли станут слушать, им попсу подавай. Будешь с ними разговоры разговаривать? Рассказывать истории из своей жизни? Кто ж спорит, ты славный рассказчик, когда ты за столом начинаешь свои байки травить, тебя не остановить и все смеются, всем интересно. Но только все твои истории – про меня, а мои – про тебя, мой любимый. Потому что мы прожили счастливо очень много лет. Оглядись, кто из наших ровесников не развелся, не расстался? Даже если и есть, была ли у кого из них такая любовь, такое счастье? Что, забыл? А кто сидел на ступеньках чуть не каждый день, ожидая, когда я вернусь с работы? Кто в двадцатиградусный мороз четыре часа пританцовывал в будке телефона-автомата, разговаривая со мной, потому что у меня в квартире был телефон, а у вас тогда еще не поставили. А, помнишь, как прощались на лестнице до тех пор, пока транспорт не перестал ходить, а в мою квартиру возвращаться нельзя было. Что бы родичи подумали? И мы просидели всю ночь на чердаке, на какой-то пыльной оттоманке, и говорили, и целовались. А нашу первую поездку в Крым помнишь? Эту тесную палатку и обязательных ос в кружках с чаем. Вначале я визжала, а потом привыкла и просто вытаскивала их пальцами… А свадьбу? У нас была учеба и в «свадебное путешествие» отправились твои родители, а мы блаженствовали в их квартире. Все деньги истратили на джинсы для меня, а после питались тем, что завалялось в кухонных шкафах. Консервы быстро прикончили, и довольствовались кашами с запахом жучков. Но ты был очень горд, что у меня появилась фирменная шмотка. Какая фирма была, я подзапамятовала…
– «Lee», – светлеет лицом муж.
– Точно, – с улыбкой киваю я.
– А помнишь мой «драп-хохотунчик»? – вступает он.
– Как не помнить, это же я его так прозвала! Ты такой смешной в нем был, еще фотография есть: ты в шляпе…
– И с ружьем.
– Милый, замечаешь, для нас вехи времени – шмотки, которые мы тогда носили. У молодых не так, они все покупают и покупают, где уж тут запомнить!
Он кивает.
– Мы с тобой одной крови – ты и я, мы прожили черт знает сколько лет (кстати, ты не забыл, в этом году круглая дата), мы сроднились, мы стали похожи друг на друга, да говорят, и раньше были…
Муж улыбается, вспоминая, как нас в юности принимали за брата и сестру.
– И давай уже перестанем портить нервы друг другу из-за таких пустяков, как неприготовленный ужин, неубранная квартира или невымытая посуда. У меня к тебе тоже есть претензии, но я ведь не устраиваю скандалов из-за этого?
– Это ты скандалов не устраиваешь? – вновь заводится он. – А…
– Ну, почти не устраиваю, – вынуждена согласиться я, потому что хоть и стала с годами умная, а главное – опытная, но природный взрывной темперамент все же иногда дает себя знать.
– Но это же, ты знаешь – не со зла, а от темперамента. Ну, где ты найдешь еще вторую такую, как я, любимый?
– Ты на что намекаешь?
– На это самое… – и я подмигиваю особым образом. Ему известно, что это значит.
– Темпераментную, говоришь, – тянет он ко мне руки, к самым соблазнительным местам…
Ну, вот так или примерно так это и бывает обычно, потому что – в первый раз он меня, что ли, стращает?
Это у нас вроде игры или традиции: он изображает злого мужа, готового променять меня на другую, а я – вначале гордую женщину, а после мягонько сворачиваю на то, что никуда ему от меня не деться.
Конечно, зарекаться нельзя. Ни от сумы, ни от тюрьмы, я бы даже продолжила: и от развода тоже. Но ведь я женщина умная, а главное, опытная, и уж постараюсь этого не допустить.
Оказавшись в магазине перед прилавком, за стеклом которого красовался почти весь ассортимент соседнего кафе, я быстренько сделала выбор. На всякий случай поинтересовалась, свежее ли, и накупила: мяса по-министерски, котлет по-киевски, рулетиков с курой, два вида гарнира, пару салатов из свежих овощей. Решила не скупиться. Не пропадет. Завтра, если что, доедим.
В соседнем отделе запаслась бутылкой любимой минеральной воды мужа и раскошелилась на довольно дорогой коньяк. Гулять – так гулять! И мужа задобрить и машину обмыть.
По дороге домой мысли потекли в другом направлении. Никакой внутренней полемики, одна чистая и искренняя любовь к родному супругу. Действительно, родному, и действительно – любимому, самому дорогому, единственному человеку на свете. Ведь какой он у меня хороший! И умный, и эрудированный, и рукастый. Сколько мужиков, даже симпатичных, не примеряла на себя (мысленно, конечно) – ни один ему и в подметки не годится. И даже не хочется пробовать.
Пока я уставляла столик тарелками, муж и не взглянул в мою сторону. Изображал строгость изо всех сил. А я (жалко мне что ли?), напротив – смиренно посматривала на него исподтишка. Пусть подуется. Поест – подобреет. А выпьет – шелковый станет. «Любой мужчина станет воском в моих руках». Кто это сказал? Скарлетт О’Хара.
– Ангел мой, ты коньяк будешь? – оторвала я его от переключения каналов.
– Нет, тебе оставлю, – буркнул муженек, берясь за бутылку и разливая янтарный напиток по рюмкам.
Выпили за то, чтоб машина работала. Приятное тепло побежало по горлу. Муж почмокал и признал:
– Хороший коньяк.
– Калининградский. Мне его хвалили, вот я и взяла попробовать.
Затем выпили за бытовую технику вообще.
Потом за него, что он такой умный (я-то, известное дело – дурочка, и ничего в технике не понимаю. Кто ж спорит!)
И традиционный тост: за то, чтобы у наших детей были счастливые родители.
Муженек ел с аппетитом, даже не заметил, что котлеты по-киевски мне вчерашние подсунули. Вот противная продавщица – я ведь спрашивала!
Завершив ужин, переместились на кухню, перекурить. Любимый совсем оттаял и выглядел добродушным.
Машина молчала. Загорелся индикатор окончания работы. Я тут же выключила кнопку питания, открыла крышку и отпрянула. Из нее повалил горячий воздух.
– Смотри, не ошпарься, – позаботился муженек.
Я принялась осторожно вынимать еще горячую посуду и расставлять ее по местам. Мы поудивлялись ее чистоте и сияющему блеску, но муж, ясное дело, не удержался от реплики:
– Была бы нормальной хозяйкой – и сама бы так отмыла.
– Да не выдумывай! Посмотри – все как новенькое! Разве руками так отмоешь?
Пришлось ему согласиться, что да, пожалуй, не отмоешь.
Я поставила в машину посуду после сегодняшнего ужина, достала с полок еще несколько тарелок, пару кастрюль, чайный сервиз из серванта.
– Ты чего, чистую посуду мыть собралась?
– Условно чистую, – поправила я. – Очень хочется еще раз посмотреть, как она работает.
Засыпала порошок и включила кнопки.
– Делать нечего, – покачал головой муж и направился к телевизору в гостиной.
А я перетащила на кухню свой ноутбук и, расположившись за столом, принялась за свою писанину, нет-нет, да и взглядывая на новую помощницу по хозяйству. Она урчала, тихо похрюкивала, в ней сливалась и наливалась вода, а я, отрываясь от экрана, ласково приговаривала: «Ах ты, моя умница, такая хорошая машинка». Мысли, вместо сюжета очередного романа то и дело скатывались на подарок, который сделала мне семья. Наверняка, после где-нибудь в тексте окажется фраза: «Да здравствуют посудомоечные машины – освободительницы женщин от рабства домашнего труда!» Ведь теперь мне не придется каждый день корпеть над раковиной: знай в машину складывай, и кнопки раз в два-три дня нажимай.
