Татьяна Трубникова - Знаки перемен (сборник)
– Что?
– Стараться надо больше.
– Вот и старайся, Петушина. Чего стоишь? Ручки боишься обморозить?
Петя Молодцов пожал плечами. Весь этот обстрел снежками так и не задел Машу ни разу. Она просто стояла. Стояла и смотрела, как снег рассыпается, не долетая до ее ног.
Когда экскурсия закончилась, уже стемнело. Место было пустынное и глухое. Маша быстро шла и думала только о том, как быстрее добраться до автобуса, не столкнувшись с Олегом и его шайкой. Она не заметила, как Олег оказался рядом. Словно из-под земли вырос. Спросил:
– Почему ты ушла из моего класса?
Маша шла молча.
Он сплюнул.
– Скажи. Просто интересно.
Она старательно смотрела мимо. Просто шла. Ни слова. Ни взгляда.
– Сука.
Он шагал рядом. Но так и не добился от нее ни слова. Они поравнялись с ее новыми подругами. Ему пришлось отстать. Вслед ей летел злой мат. Маша подумала, что Олег теперь был похож на ядовитую змею, у которой вырвали зубы. Шипел, а укусить не мог.
Мария не остановилась на вопросах и ответах загадочной силе, ставшей частью ее самой, когда она плакала. Она научилась использовать ее еще по-другому. Она стала ею управлять. Для этого Мария ясно и четко представляла себе тот исход, которого хотела. И говорила про себя: «Да». Все случалось так, как она задумывала. В этой технике не было и намека на расслабленное мечтание: «Ах, как здорово, если бы все сложилось так… А вот это может повлечь за собой это… А уже на это я отвечу этим…» Если бы, да кабы… Это пустые мечты. Средство для смягчения действительности. Нет. Это было нечто совсем иное. Нечто такое же реальное, как сама реальность.
Была глубокая ночь, когда Олег проснулся.
«Я сразу подумал, что, наверное, заболел. Не то, чтобы мне было плохо. Ничего не болит. Но от томления и неясного ощущения неудобства хочется скинуть с себя всю кожу, хочется просто сразу прыгнуть за окошко. Что-то со мной происходит. Но что?»
Олег вскочил и распахнул окно в промозглую холодную ночь. Ветки боярышника совсем близко. Колючие. С черными замерзшими ягодками ночи.
«Ветер пронизал насквозь. Стало немного легче. Может, мне приснился кошмар, но я не запомнил его?»
Было очень тихо. Микрорайон спал.
Однажды Маша возвращалась из школы с одноклассницей. Девочка переболела полиомиелитом и не могла быстро ходить. Олег со всеми своими одноклассниками торчал возле трансформатора. Он возвышался над ними, как горилла над шимпанзе. Кое-кто курил.
«Вожак обезьяньей стаи» – вновь подумала Маша.
Олег быстро выбросил сигарету, взял немного снега, наскоро слепив его, и бросил в девушек, но промахнулся.
– Пойдем скорее, – попросила Маша.
– Я не могу, – ответила ее спутница.
– Извини, я забыла.
Еще несколько снежков пролетело мимо.
«Ну, прям, как заколдована» – подумал Олег. «Никак не попаду». И, видя, что девушки ушли на недосягаемое расстояние, в отчаянии крикнул:
– Машка! Я люблю тебя! Машка!!! Любовь моя!!! Оглянись! Я на коленях, смотри! Сука! Люблю!!!
Его крик разнесся по всему школьному двору, эхом оттолкнувшись от звонких окон.
Удивлению Марии не было предела. Они шли через то самое поле, на котором он когда-то пнул ее в грязь.
Она не оглянулась.
Зато вся его шайка ошалело смотрела на него. Никто не проронил ни слова.
С этого дня Маша не боялась Олега. Страх навсегда покинул ее сердце. Она победила. И чувствовала свою силу. Чувствовала власть над своим врагом, выпившим столько ее крови.
Может, Марии казалось, но бывшие одноклассники как-то странно смотрели теперь на нее. Очень внимательно, вроде бы. Буквально разглядывали ее.
Мария не могла слышать, как одна девушка из ее бывшего класса сказала подружке:
– Ну, да! Нос, рот, овал лица – безупречны. Ей бы глаза побольше, и она вообще была бы русская красавица.
Страха у Марии уже не было, но осталась ненависть. Она люто ненавидела их всех. Всех до единого. Даже тех, кто ничего не делал ни для ее мук, ни для ее поддержки. Тех, кто просто смотрел… Кто знает, сколько должно пройти времени, чтобы ненависть сменилась благодатным равнодушием?
Каждый вечер она представляла, как Олег мучается, как страдает любовью и не видит ни выхода, ни проблеска в ее глазах…. Сладко засыпала…
Олег же теперь спал совсем плохо. Каждую ночь повторялось одно и то же. Он просыпался от явного ощущения чьего-то присутствия. И думал, что сходит с ума.
– Мария!!! – неожиданно крикнул он в темноту. И сам испугался хрипа своего голоса.
«Ты, наверное, спишь. Спокойно, тихо. Рот полуоткрыт. Волосы, твои чудные длинные волосы, разметались по подушке. По потолку мечется свет фар… Ты влюбишься в меня. Обязательно. Я красивый. Все говорят. А на тебя, ну, по-честному, никто не польстится. Кроме меня. Мы с тобой просто как две половинки яблока. Не потому, что похожи. А потому, что вместе мы – все. Все, чего нет в каждом из нас по отдельности. А какое было у тебя лицо, когда ты хотела убежать из класса, не найдя стула! Твои глаза. Такие грустные. Ну, что же ты так испугалась! Хоть бы сказала что-нибудь. Крикнула, что ли. Плюнула мне в рожу. А ты только молчала и смотрела. Убил бы тебя за это. Чтобы ты хоть раз, хоть единственный раз возмутилась! Просто возмутилась. Ведь это так просто. И так естественно. А не молчала. И не смотрела такими глазами… Я стоял, как последний идиот, предлагая тебе сесть»…
Мария не знала, куда идут ее запросы: в собственное подсознание или в космос. Но паролем, открывающим ей силу власти над Олегом, была фраза: «Я не хочу думать о нем». А далее она представляла себе все, что хочет увидеть происходящим с ним. Как бы от обратного. Все сбывалось на следующий же день. А если какая-то ненужная мысль или страх просачивались к ней, она гнала их, говоря «отменить». И чем чаще Маша так практиковалась, лежа вечером в постели, тем больше сходил с ума ее обидчик. Она не знала, что это. И почему действует. Как телепатия. Она навязывала ему свою волю. Она отменяла его. Зачеркивала целым потоком мыслей.
«Я совсем перестал соображать, что происходит. Вот сегодня Вава что-то сморозил, дебил, а я не расслышал. Все думаю о тебе, Машка. Маша. Мария. Мари. Что же мне делать с тобой? С твоим проклятым характером. У тебя все не как у людей. Ну, что тебе трудно быть нормальной? Как все нормальные девки. Ты ж красивая. Я сразу увидел. Еще тогда, на футбольном поле. Будь оно проклято. Ну, почему с тобой так трудно? Тебя не обломать. Тоже мне, Зоя Космодемьянская. Дура. Делала бы все, как надо. И всем было бы ладушки. Ну, что тебе, жалко дать?»
Он даже задохнулся от этой мысли. Так начало колотиться сердце. Так взбунтовалась кровь. Застонал в темноту ночи. Хотел ее страшно.
Мария не задумывалась, что ее мысли жестоки. Сила ее психического желания была столь велика, что ее обидчик таял на глазах. Его щеки ввалились, а сухой блеск голубых глаз казался всем сумасшедшим. Если кто-нибудь спрашивал у его одноклассников, чем он болен, ему отвечали, что название болезни – Мария. И презрительно кривили губы.
«Ну, почему мне хуже всего ночью? Не нахожу себе места. Днем я живу только надеждой. Что увижу тебя. Что ты, наконец, посмотришь мне в глаза. Посмотришь и все поймешь. И простишь. Днем я ошиваюсь в твоем дворе. Но ты никогда не выходишь. Но видишь же ты меня в окно! У меня ничего нет твоего. Ни одной вещи. И нет твоей фотографии. Тетрадки, которые я когда-то держал в руках, были чистенькие, непримечательные. Только на последней страничке нарисована маленькая божья коровка. Ты сама – божья коровка. Безобидная. Слабая. Кажется, плюнь – и раздавишь… Но только кажется… Я еще думал тогда, какая же ты странная. Сидишь и крепишься. Другая бы истерику закатила. Отвернулась. А в глазах – слезы. Не мог я на тебя больше смотреть. Вернул вещи. Хоть они ласкали мои руки. Потому что были твои. Сроду не встречал я никого более беззащитного на вид и более непобедимого. Я бы мог взять тебя силой. Может, тебе бы даже понравилось. Но что толку. Ты все равно останешься сама с собой. Ты ускользнешь от меня. И тогда – никакой надежды. Душу твою хочу!
Ты еще полюбишь меня… Полюбишь…»
Олег старался попадаться ей на глаза. Только Маша на него не смотрела. Не смотрела не из женского кокетства. Ей не хотелось видеть его. Она часто думала, что он ей глубоко неприятен. Она хотела так думать. Но когда-то в прошлой жизни, которая казалась ей теперь страшным, далеким сном, когда она еще училась с ним в одном классе, Маша слышала разговор двух одноклассниц: Инны и Наташи. О том, как Олег удивительно хорош собой. Какие пронзительно голубые у него глаза и какая милая ямочка на подбородке.
Сейчас, лежа в постели в полной темноте ночи, она вспомнила тот разговор. И с удивлением поняла, что тоже теперь так думает. Тощий. Кожа да кости. И пьяные, огромные черные зрачки с тонкой голубой полоской радужки вокруг. Взгляд затравленного зверя. Длинные полоски света от фар машин скользили по потолку.
