Ильдар Абузяров - Финское солнце
– Мерси, – Кондукторша тут же становится ласковой. – Вот если бы все были такими понимающими!
– Вы бесподобны и божественны, – уточняет Нийло.
– Мерси, мерси! – Пелле делает что-то вроде реверанса.
Пелле и впрямь неподражаема. Она кого угодно заговорит и застращает. Захочет – загипнотизирует и без штанов оставит. А захочет – помилует и, может, даже кастрировать не станет. Вот она уже направляется к старику Юххо, чтобы встряхнуть пригревшиеся старческие косточки.
– Дедушка, не спать! А то так всю молодость проспите! – визжит она прямо в ухо старику.
– Это же Юххо, – вступается за деда Ойли, когда Пелле уже готова ухватить того за плечо. – Все знают, что у него инвалидное удостоверение.
– Ну и что? Пусть он пенсионер и инвалид, но это не дает ему права кататься тут с утра до ночи, не показывая удостоверения.
– Но зачем вы так кричите? Он же все равно вас не слышит, – не уступает Ойли.
– А ты, значит, тут самая умная, да?! – грозно вопрошает Пелле.
– Да уж поумнее некоторых! – не тушуется бравая Ойли.
Диалог неуступчивой Ойли и напористой Пелле может перерасти в серьезный конфликт, а то и инцидент с травмой, но тут трамвай вдруг резко тормозит, и всех пассажиров сбивает в тесную кучу на передней площадке.
Это водитель трамвая в последний момент заметил субтильного юношу Субти, решившего перебежать пути прямо перед вагоном.
5– У вас свободно? – спрашивает Субти у Урко, протискиваясь сквозь плотные ряды пассажиров.
Урко сегодня при параде: в костюме и с галстуком. Дополняют элегантный прикид кроссовки, натянутые на босу ногу. На голове у Урко вязаная пижонская шапочка-пидорка. На свободное сиденье Урко положил букет азалий, которые Субти сначала принял за растрепанные пионы. Потому что вид у Урко, несмотря на элегантный пиджак и строгие спортивные штаны, всё-таки несколько расхристанный.
– У вас свободно? – чуть громче переспрашивает Субти.
– Что вас конкретно интересует? – просит уточнить и формализовать Урко.
– У вас место для кого-то занято?
– Занято, но уж точно не для вас! – Урко пытается оставаться в рамках вежливого разговора.
– А для кого? – на этот раз просит уточнить Субти.
– Вон для того элегантного мужчины! – Уже заводясь, Урко указывает на пробирающегося сквозь толпу Упсо. – Ясно, чувырла?!
– А-а, теперь понятно! – Субти, пытаясь сохранить лицо, делает вид, что удовлетворен.
– Но даже если было бы свободно, я б тебя нипочем не посадил рядом с собой! – Урко уже не может остановиться. – Место есть, но не про твою честь! Понял, урод?
Субти, раздраженный хамством Урко, недовольно хмыкает носом и отходит, не вступая в дебаты, подальше от Урко и поближе к студентам философско-политологического и филологического факультетов Антти и Ахтти.
– Вы что-то хотели у меня спросить? – Урко поворачивается в сторону Ситро.
– Вовсе нет, – вяло улыбается Ситро.
– Все в порядке? – Урко чувствует себя альфа-самцом, отстоявшим территорию.
– У меня да.
– Точно? – переспрашивает на всякий случай Урко, уже ощущая себя хозяином салона с правами не меньшими, чем у Пелле.
– Да-да, все в порядке, – хихикает Ситро.
– У меня тоже. – Урко расплывается в улыбке, сверкая фиксой. Широкая улыбка рассчитана на симпатичных девушек, что табунятся на задней площадке.
6Одна из этих девушек – Пиркка. Впрочем, она уже давно не девушка, а молодая мама. И едет не одна, а со своим сыном Иллки. Сегодня Пиркка везет своего малыша не в детский сад, а на свидание к отцу. Нет, Хаакки, отец Иллки, отнюдь не уголовник со стажем, как отважный Урко. И срок ни разу не мотал. Он сидит у себя дома, обставившись компьютерами и мониторами, как маленькими окошечками в мир. Полное его имя Хааккери, но близкие называют его по свойски. Пиркка и Хаакки разошлись, когда их общему ребенку не было и года, всё из-за тех же компьютеров. И глаза Пиркки больше никогда не видели бы Хаакки, но как объяснишь сынишке, почему он при живом и здоровом отце ни разу не встретился с ним. И тогда она, преодолев гордость, набрала номер бывшего супруга.
– Не хочешь хоть раз повидаться со своим сыном? – сразу спросила она.
– Почему ты спрашиваешь об этом именно сейчас? – напрягся Хаакки, которому как раз подвернулась интересная задачка.
– А когда я должна об этом спрашивать? – удивилась Пиркка.
– Но сейчас у меня нет ни сантима, чтобы доехать до вас, – выдвинул аргумент Хаакки.
– Не вопрос, – нашлась Пиркка. – Мы сами к тебе приедем.
И вот Пиркка, снова преодолевая гордость, везет сына на свидание с отцом. Уже второй раз за неделю.
А первое началось как-то неловко. Хаакки стушевался, не зная, что сказать сыну и как себя с ним вести. Но Иллки, недолго думая, подбежал, обнял папу, прижался к нему всем телом и сказал:
– Папа, я тебя очень сильно люблю. Сильнее всех на свете.
– Я тебя тоже люблю сынок. – Хаакки неуклюже обнял сына.
– Ура-а! Мама, папа меня тоже любит! – завопил счастливый Иллки.
От увиденного Пиркка чуть не заплакала. Растишь, растишь ребенка, вкалываешь до ночи в пиротехническом отделе магазина игрушек… А тут какой-то козел, который за шесть лет не удосужился не только увидеть, но даже позвонить, вдруг становится для сына самым любимым человеком…
Впрочем, Пиркка преодолела гордость еще раз, пообещав сыну регулярные встречи с отцом. Это когда Иллки сказал ей перед сном, что сегодня, мол, был самый счастливый день, потому что он наконец увидел папу.
И вот теперь Пиркка везет сынишку на свидание с папой Хаакки.
7Хельми тоже везет ребенка. Но не мальчика, а девочку. И не к папе, а к психологу Психикко.
Дело в том, что Хельви совсем плохо учится. Ну никак не хочет постигать азы арифметики и заковыристой грамматики поволжско-финского языка.
Хельви последняя в классе по всем предметам. Хельми приходится тратить целые дни, чтобы дочь хоть чуть-чуть продвинулась в учебе. Научилась складывать палочки и писать буквы по прописям. Но уж больно тяжело даются Хельви соединения между буквами, да и слова в строчку никак не ложатся. Буквы то вылезают сверху, то падают ниже, а то и вовсе ложатся боком. А в математике Хельви путает плюс и минус, и когда ей с натяжкой ставят тройку с минусом, она думает, что получила пять с плюсом.
Озабоченная рассеянностью дочери, Хельми отвела ее к Психикко. Ведь сама Хельми училась всегда хорошо. И на работе Хельми очень сосредоточенна и внимательна, безошибочно сводит кредит с дебетом в приходно-расходных ордерах. В счетах-фактурах Хельми отпускает всегда точное количество хрустящих цифирок-палочек-соломинок, никогда не ошибается и верно разносит по счетам. Ей приходится много работать и вести бухгалтерию в нескольких фирмах, чтобы как-то прокормить семью. Мужа Хельми недавно потеряла. Он нахамил кому-то неудачно в трамвае номер два – вот его и убили.
Психикко долго занималась с Хельви. И однажды ей удало сь вытащить из девочки, что та не хочет хорошо учиться, потому что не хочет взрослеть. Хельви как-то спросила маму, почему папа умер.
– Состарился и умер, – сказала Хельми, не желая пугать дочку трамваем номер два. Еще не хватало, чтобы у ребенка возник комплекс общественного транспорта плюс клаустрофобия.
– А почему он состарился? – спросила Хельви.
– Все люди взрослеют и стареют, – ляпнула Хельми.
– И ты тоже однажды умрешь? – едва проговорила Хельви.
– Ты тогда уже будешь большой и самостоятельной, – ободряюще улыбнулась Хельми.
Теперь Хельви боится, что, когда она вырастет, мама умрет. Потому детская душа и сопротивляется взрослению. Хельви, как заметила Психикко, просто отказывается взрослеть. Психикко вообще считает, что все болячки идут от детских травм. Если из семьи ушел отец, ребенку трудно доверять людям и привязываться к новому человеку. А потом будет трудно полюбить и стать счастливым.
Но пока Хельви маленькая, она счастлива. Она не знает, что у нее будут проблемы с мужчинами. Она раскачивается на разболтанном сиденье, болтает ножками и напевает. А потом переходит на считалку: «Эники-беники ели вареники»…
8Энники и Бенники больше всего любили ходить в гости к Сырники и Вареники, потому что сестры Сырники и Вареники и их матушка Оладушки лучше всех умели управляться с ползучим тестом.
– Ты представляешь, – говорит Энники, – масло сливочное подорожало.
– Да-да, – вздыхает Бенники. – А на прошлой неделе – мука и яйца. Цены растут, как на дрожжах. Все дорожает, а зарплату не поднимают.
Энники и Бенники работают в детском саду «Родничок» воспитательницами. А Сырники и Вареники работают в том же детском саду поварихами. А еще Сырники и Вареники учились когда-то вместе с Энники и Бенники в одном классе, а потом и в педагогическо-кулинарном техникуме. Их туда устроила Оладушки, заведующая детским садиком и по совместительству матушка Сырники и Вареники. Собственно, поэтому в холодильнике достопочтенного семейства Оладушки всегда полно диетических, полезных и нежных продуктов. Они их корзинками выносят из садика, потому что некоторые детишки все равно плохо кушают.
