Татьяна Казакова - Чем черт не шутит
– Нет, гостиную жалко. Может, лучше в ресторане?
– Думаешь? – Она наморщила лоб, схватила карандаш и сунула его мне в руку. – Давай, рисуй план.
Я сосредоточилась и старательно перенесла на бумагу, то, что представляла себе.
– Предлагаю, – стала объяснять свою мысль, – перенести вход в ресторан и за счет холла сделать небольшую сцену и маленькую гримерную. – Наташке план понравился. Она внесла кое-какие изменения и, улыбаясь, размахивала листком, но вдруг замерла.
– Да, но ресторан придется закрыть минимум на десять дней.
– Думаю гораздо больше.
– Наума кондрашка хватит, или паралич разобьет.
– Точно, разобьет, – согласилась я. – Кстати, кто сообщит Лариске о ремонте?
– О! – Застонала Наташка, предвидя реакцию подруги.
– Тут появляется такая Лариса, – прокомментировала она свой приход.
– Как ты вовремя, Ларис, – начала я. – Наташке такая классная идея пришла, но надо посоветоваться.
Лариска с подозрением уставилась на Наташку. Та быстренько изложила идею со стриптизом. Лариска оживилась и горячо идею одобрила.
– Только маленькая проблемка, надо же сцену делать, – у Лариски вытянулось лицо, – Мы со Светкой вот сидим, головы ломаем, – Наташка преданно смотрела на нашего казначея. Лариску ее преданность не обманула, она прищурилась и грозно спросила – Ну, и что же пришло в ваши светлые головы? – Мы нерешительно переглянулись.
– Говорите быстро, что натворили! – Рявкнула она. Я, недолго думая, сунула ей план, а Наташка стала тараторить, где и что будет размещаться. Лариска неожиданно план одобрила.
– Только на этот раз заниматься ремонтом я не буду, – мы с Наташкой приуныли. – Сами им займитесь. Будете материал подбирать, рабочих искать, глазки им строить, чтоб быстрее закончили. – Мы совсем сникли.
– Ладно, рабочих я найду, – сжалилась Лариска – и Наума Григорьевича беру на себя.
С этими словами она пошла вниз на кухню, а мы вышли на лестницу и прислушались. Через несколько минут началось: «Вы без ножа меня зарезали! И где была какая копейка, я все вложил в это дело» и т. д., но на удивление вопли быстро стихли. Лариска сумела его убедить, что ресторан закрывать не будем. Из маленькой гостиной вынесем пару диванов, остальную мебель немного подвинем, поставим несколько столов из ресторана и отгородим декоративой перегородкой. Наум Григорьевич ходил недовольный и бубнил себе под нос.
– Они хотят делать перегородки, и что это даст? Прибыль, конечно, упадет. А все потому, что, видите ли, каким-то полоумным бабам хочется посмотреть на голых мужиков. И где это видано? А?
Лариска весьма оперативно нашла бригаду таджиков, которым посулила хорошо заплатить за срочность. Они пообещали все сделать к 1 Мая. Вечером в клубе появилась Люба, которая выполнила все бабушкины советы и стала приходить к нам каждый вечер похорошевшая и помолодевшая. Все порывалась к бабушке в больницу и говорила, как она ей благодарна.
– Ольга Андреевна вернула мне не только мужа, но и вторую молодость. Знаете, девочки, теперь мой муж сидит по вечерам дома, дети стали более самостоятельными. А я только сейчас поняла, как хорошо быть просто женщиной!
Между тем, Зоя Тимофеевна, узнав про стриптиз, пришла в сильное негодование. Она сильнее обычного гремела посудой и, обращаясь к Платониде, возмущалась.
– Что это такое? Стриптиз придумали! Это разврат один! Что они х… не видели? Так его в стриптизе не показывают!
Платонида, красная, как невинная гимназистка, в этом вопросе была с ней солидарна. Но когда мы им объяснили, что это повысит интерес к нашему заведению и привлечет больше клиенток, они успокоились. Вечером, возвращаясь домой на такси, я заметила, серую девятку, постоянно, следующую за нами. За тонированными стеклами невозможно было разглядеть, кто за рулем. Я занервничала, таксисту, видимо передалось мое состояние, потому что он тоже стал вертеться и резко тормозить. Мне стало казаться, что мы сейчас врежемся в идущую перед нами машину, и про девятку позабыла. А когда вспомнила, ее уже не было. Ну, что ж нет, значит, и не было. Это просто плод моего больного воображения.
Дома я слонялась по квартире, совершенно не зная, чем себя занять. Ужин не надо готовить – перед уходом съела салат из креветок и авокадо.
– 146 ккал, – заметила Платонида, проходя мимо.
Фаршированное мясо ягненка я попросила принести в кабинет, чтобы не знать, сколько в нем ккал. Иногда Платонида так портит аппетит своими комментариями, и вообще меня это раздражает. Но наши женщины от нее в восторге. Завтра суббота, значит, постоянных посетительниц у нас в клубе будет меньше, чем обычно, а вот в ресторане наоборот. С раннего утра рабочие начнут переставлять мебель. Мне поручили проследить за этим, так что встать придется рано. В дверь вдруг позвонили. Кто это приперся на ночь глядя? Посмотрев в глазок, увидела Ольгу Кузнецову, за ней маячила мужская фигура. С одной стороны я обрадовалась, поскольку не надо будет ее разыскивать, а с другой, возмутилась. Уже двенадцатый час, в такое время в гости не ходят. Хоть бы позвонила в начале. Хорошо, что раздеться не успела. Изобразив на лице радостное удивление, я открыла дверь. Радость быстро угасла, когда увидела, что оба здорово навеселе и с бутылкою в руках. Значит, ожидается продолжение банкета. Скрепя сердце, пригласила их на кухню.
– Ну, Птичка, ты даешь! Приехала и сидишь, как мышка, даже не позвонила. Вы, как всегда, вместе, «три девицы под окном». Я когда «Афоню» встретила, прямо обалдела. Как артистка, вся из себя. Эдик тоже обалдел. Да, Эдик?
– Да, я тоже обалдел, – проблеял Эдик. Разглядев его внимательно, я решила, что он никак не мог мне звонить. Хотя какие-то сомнения остались.
– Эй! Ты чего пялишься на моего парня? – Ольга грозно сдвинула брови. Только этого мне не хватало.
– Ты что, Оля? Просто мне любопытно, Наташка так его расписала. Давайте лучше выпьем. – Я быстренько достала какую-то нарезку, которую купила на всякий случай и открыла банку соленых помидоров. На эти помидоры я давно поглядывала с вожделением, но не решалась открыть, боялась сразу все слопать. Вот и случай представился. Черт с ними, с гостями, зато помидорчики поем.
– Давайте выпьем, типа, за знакомство, – предложил Эдик, разливая водку в рюмки. От водки так отравно пахнуло, что меня затошнило. Нет, это я пить не стану. Я стала шарить по полкам и нашла бутылку вина, ее еще Саша покупал.
– Фу, что ты достала какую-то кислятину, – сморщилась Ольга. – Выпей лучше водки. – Я молча налила себе вина.
– Ой, ой, ой, какие мы гордые, прямо ни дать, ни взять, светская дама.
– Олечка, – начала я, не желая с ней связываться, – так хорошо, что вы зашли. Расскажи, чем ты занимаешься. Мне очень интересно.
Я заела раздражение помидором и зажмурилась от счастья – вкуснота. Олечка рассказывала долго, нудно и пьяно про свою работу на рынке, где она торгует овощами. Я хотела ей посочувствовать, но с удивлением обнаружила, что она не нуждается в моем сочувствии, как и ни в чьем другом.
Ольга была очень довольна своей работой и хозяином-азербайджанцем. Она все говорила и говорила, не забывая периодически опрокидывать в себя водку. Я сосредоточилась на помидорах, а Эдик иногда вставлял какие-то убогие фразы, периодически разбавляя их водкой. Слава Богу! Бутылка опустела. Я встряхнулась, прогоняя дремоту, и с тоской посмотрела на банку, там еще рассол оставался. Вдруг Эдик залепил.
– А тобой интересовался один крутой тип. – Я вздрогнула и оторвалась от банки.
– Какой?
– Ну, такой, солидняк.
– Эдик, а где ты его видел?
– Он к нам на фирму приезжал, – Эдик пьяно заморгал и икнул.
– Все, Птичка, нам пора, – Ольга потянула своего кавалера к двери.
– Постой, Оль, так хорошо сидели. Хочешь чаю или кофе? У меня конфеты вкусные есть.
– Ну, валяй. Давай кофе и конфеты. – Она опять уселась.
– Эдик, ты в какой фирме работаешь? – С трудом отыскалась банка кофе. Она сто лет здесь стоит, надеюсь, еще хорошая.
– В «Аргусе».
Конечно! Какая же я дура, ведь уже два года там не работаю. Почему я решила, что он работал там до меня? Но я думала про племянника, а Эдик на племянника шефа явно не тянул.
– Послушай, Эдик, а мужик тот, он с усами был?
– Да, типа, с усами.
– А очки на нем были?
– Ну, что ты пристала к нему? – вскинулась Ольга. – Тащи свои конфеты.
«Тьфу ты, где же у меня конфеты? Вот, нашлись. Может, заткнется.
– Эдик, а как его звали?
– Он, это не говорил. Он хотел заказ сделать, пришел в отдел, сказал, «хочу, чтобы Птичкина делала». Потом стал выяснять, куда она, то есть, ты делась. Ну, ему Марго, типа, рассказала.
– Может, Марго знает, кто это, – подумала я вслух.
– Нет, она не знает, сама спрашивала.
Опять заколдованный круг. Так, кофе выпит, конфеты съедены, Ольга спит, уронив голову на стол. Кое-как ее растормошила, и они, наконец, выкатились. Черт их принес!
