Дмитрий Рыков - Та, что гасит свет (сборник)
Так начался первый в жизни Славки настоящий роман. Он постарался закрепить успех – уговорил одногруппника дать ему ключи от своей комнаты. Парень успевал учиться и работать, командировки у него случались почти каждую неделю.
Анжела примчалась по первому зову, и после пятнадцати минут, для приличия отведенных для чаепития, они оказались в постели. Секс был нежный и стыдливый. Она призналась, что он у нее второй после Саши, Славик тоже не был супермастером. Теперь почти каждый день они старательно учились этому интересному занятию, причем в любом месте, которое с большой натяжкой можно было бы назвать безлюдным. Чаще всего у Славика в общежитии, но настолько часто, что через пару недель на совете комнаты общим голосованием двумя голосами против одного «морской» закон был отменен.
Вопрос «где?» являлся для них наиважнейшим и был серьезнее тех вопросов, которые им задавали на зачетах и экзаменах мудрые преподаватели.
Неожиданно трудяга-одногруппник сообщил, что купил квартиру в аварийном доме рядом с институтом – это отличное вложение денег, будут сносить, получит новую, и предложил там пожить, раз уж так «негде». Только предупредил, что квартира грязная, надо сделать хотя бы косметический ремонт, и что она без мебели.
Счастливый Слава за три дня с помощницами Анжелой и Настей поклеил обои, отчистил ванну и вымыл окна. Земляк от подобных обязанностей был освобожден, так как каждый вечер за свои деньги приобретал выпивку и закуску. Из общежития были украдены два матраца, одеяло и подушки, холодильник пришлось покупать. Обшарпанный стол и четыре неудобные табуретки на кухне все-таки имелись. «Отходную» соседям по общаге сделать хотелось, но Слава справедливо посчитал, что ее следует объединить с новосельем. Обижать никого не рекомендовалось, в однокомнатную квартиру набилось человек двадцать. Свежепоклеенные обои залили пивом, а до блеска начищенные ванну и унитаз заблевали. Орали, танцевали, бесились. Так Слава познакомился с соседями. Но горевал он не долго – в конце концов, он же пригласил студентов на водку, а не старушек на чай.
Описать его с Анжелой последующее времяпровождение, наверное, можно одной фразой – «они не вставали с матраца». Конечно, не потому, что было лень.
Да, они таскались на выставки, ходили на недорогие места в «Сатирикон», пили водку в «Гнезде глухаря» и пиво в студенческом театре. Вообще, везде, где можно было, пили пиво и гуляли за ручку в парках. Но в основном сидели дома. Бывали драгоценные моменты – Анжела уговаривала маму отпустить ее ночевать «к подруге» и оставалась у него. Они шутливо толкались у плиты, готовили ужин, пили, что бог послал, вместе валялись в ванне, благо ее размеры позволяли, ну а потом старательно приводили в негодность матрац.
Однажды, вернувшись домой после учебы, Славик с удивлением увидел на лестничной площадке взволнованную Анжелу – в тот день встречаться они не договаривались.
– Что-то случилось? – испугался он.
– Случилось, – ответила она. – Безумно тебя хочу, не могу до завтра ждать!
Едва переступив порог, принялись срывать друг с друга одежду и – привет, приятель матрац!
На одной студенческой тусовке в общежитии, где хозяином был поклонник эзотерических учений, спавший на циновке, а гостей заставлявший сидеть на маленьких подушках на полу, после нескольких рюмок Анжела горячо шепнула Славе на ухо, покусывая мочку:
– Минет… Минет… Немедленно минет…
Он пожал плечами – поехали, мол, ко мне.
– Нет… – продолжала шептать Анжела. – Здесь… Сейчас…
В разбитой душевой в блоке дверь на шпингалет не закрывалась, и во время действа Слава держал ручку дрожащими пальцами.
Как-то один добрый приятель то ли в шутку, то ли всерьез спросил у него:
– С Анжелкой-то свадьба скоро? Давно мы курсом на свадебке не гуляли!
Слава задумался. Он-то поступил в институт, отслужив в армии, ему был двадцать один год, но Анжела – совсем девчонка, год назад она еще в школе училась! С другой стороны, а встретит ли он еще такую искреннюю, отзывчивую, честную, бескорыстную и – да-да! – сексуальную девушку? Мелькнула мысль: «А как готовит! Как готовит!» Да и зачем кого-то еще «встречать»? Да, бывали у них минутные размолвки, но после каждой, в общем-то, мелочной ссоры он тащил ее в постель, и все возвращалось на круги своя. Он был уже представлен матери Анжелы – конечно, не в качестве жениха, а в толпе прочих, – ни он маме, ни она ему не понравились. Почувствовала, наверное, – сердце матери не обманешь. Как обойти это очевидное препятствие, Славик не знал. Погруженный в размышления, день ходил сам не свой. Вечером отправился за советом к земляку. Тот обозвал его трижды дураком, сказал, что в таком возрасте жениться не следует, да еще против воли матери. Отца у них не было. Захочет ли Анжела потерять доверие единственного родного человека? И все это ради студентика с парой штанов, живущего на стипендию и родительские подачки?
Что справедливо, то справедливо, белое не станет черным, и наоборот. Славка закомплексовал, и во время прогулки по Воробьевым горам ни за что ни про что на Анжелу наорал. Не понимая, в чем дело, та хлопала длинными ресницами и вытирала слезы, а потом повернулась и пошла прочь.
В ближайшем баре он выпил подряд три стопки водки – не помогло. Когда он вышел из лифта на своем этаже, то увидел сидящую на ступеньках лестницы Анжелу. Он бросился к ней, обнял, стал целовать лоб, глаза, щеки, губы, повторяя:
– Если бы ты знала, как я тебя люблю, как сильно я тебя люблю… Прости меня, дурака, прости, я никогда тебя не обижу…
Анжела позвонила маме и поставила ее перед фактом, что домой сегодня не приедет, хоть заранее и не отпрашивалась. Ночью им было очень хорошо.
Но мать Анжелы решила принять меры. Целую неделю Слава свою девушку не видел. Ее мама преподавала в их же институте. Демократкой не слыла. Предмет назывался «Русский как иностранный». Учила гостей из развивающихся стран общаться не только с помощью мата, который они заучивали перво-наперво без помощи преподавателя, но и многому другому, полезному. После работы она теперь забирала дочку домой. Слава все понимал, дров ломать не собирался. Поэтому по окончании занятий он приезжал к дому Анжелы, та на полчасика выходила якобы в магазин, и они бежали в лесопосадку целоваться. Через несколько дней мама остыла, и они по-прежнему по полдня проводили у него – главное, чтобы Анжела к десяти вечера была дома.
Наступил август. Как-то они пошли в киношку. Фильм оказался так себе, они молча спустились в метро. Анжела была грустна и задумчива. У Славы же было прекрасное настроение, он шутил, пытаясь развеселить подружку. Но почему-то не получалось. Неожиданно она сама завела разговор, но в самом неподходящем месте. Слава так и не понял, почему он должен был услышать это в грохочущем вагоне метро. Анжела сказала, что ее маме предложили работу в Америке, в университете штата Айова, естественно, с американской преподавательской зарплатой. Мама такой шанс упускать была не намерена и хотела, чтобы дочь поехала с нею. Из института исключать Анжелу не будут – через год, даже скорее через два семестра, а это меньше девяти месяцев, ее восстановят. Маме выпал шанс. Профессия Анжелы – английский язык, поэтому провести столько времени в нужной языковой среде просто необходимо. Мама сказала, что без нее не поедет, но, если Слава ее не отпустит, она поссорится с мамой и останется дома.
Слава обалдел. У каменных истуканов, наверное, и то бы нашлось больше эмоций. Славка же тупо смотрел в одну точку – точка эта была где-то в подземном туннеле за стеклом вагона.
– Значит, ты боишься сама принять решение? – зло поинтересовался он. – То есть не знаешь, нужен ли я тебе и стоит ли ругаться из-за меня с мамой? Боишься упустить шанс выучить язык и не дать матери заработать? Ты серьезно считаешь, что она сможет без тебя уехать? Или ты перед взлетом успеешь выпрыгнуть из самолета? А потом мне всю жизнь придется слышать, что я вам жизнь сломал и не дал мечтам воплотиться?
Анжела побледнела. Она не стала отвечать на вопросы, произнесла только:
– Если ты скажешь – оставайся, я останусь. Если скажешь – уезжай, я уеду.
– Я скажу – поступай, как считаешь нужным. Твоя жизнь, твое решение.
Они проехали его станцию, стали подъезжать к ее. Оба молчали.
– Не надо меня провожать – я хочу побыть одна, – уронила Анжела. – Мне надо подумать.
– Думай, – пожал плечами Слава и даже не попытался хотя бы чмокнуть ее в щеку.
Домой не хотелось. Он позвонил земляку, тот предложил встретиться в незатейливой, но с очень вкусной едой грузинской забегаловке. Сидя с ним за столиком, Славка выложил все, как на духу.
– Может, ты и прав, – сказал земляк. – Хотя мне кажется, что просто струсил. Ты – мужчина, ты – старше, она ждала от тебя помощи, а ты отвернулся. Дурак.
– А мне кажется, что она именно это хотела от меня услышать. И я не дурак, а умный. Если бы я сказал: «Оставайся», а мама все равно бы настояла на своем и увезла – какая цена моему мнению и моему слову? Никакая. И кто я? Никто. Наши дальнейшие отношения стали бы невозможны – независимо от желаний, предпочтений и мыслей, что посещают ее хорошенькую головку. А так у нас еще есть шанс – ведь она вернется. А я ее дождусь.
