Артемий Гвазава - Жизнь между схватками
– Сержант Мышкин! – протянул удостоверение дядя в форме. – Вы хозяйка квартиры? (В переводе это означало: «Вы здесь диспетчер?»)
– Нет, я просто зашла позвонить к соседке… (что означало: «У вас нет доказательств»)
– Так где же ваша соседка?
– Поехала в магазин за молоком.
– А почему не в аптеку за гандонами? – рассмеялся молодой сержант.
Тут я поняла, что они уже в курсе событий – видимо, кто-то из наших стуканул, – но все равно стояла на своем, как партизан. Другой мент, потолще и посерьезнее, потребовал мой паспорт «на посмотреть»:
– Ваши документы, гражданочка! – буркнул он.
На что я грациозно протянула паспорт с торжокской пропиской.
– А где питерская регистрация?
В ответ я пожала плечами.
Говорить более было не о чем, поэтому бравые милиционеры прошли в комнату, прибрали внушительные пачки финской валюты в качестве вещественного доказательства и велели мне проехаться с ними до отделения. Я последовала в уазик, и мы отправились на соседнюю улицу. Это было приятное и во всех отношениях удобное соседство борделя и 6-го отделения милиции! Там-то я и была задержана до выяснения обстоятельств как несовершеннолетняя гражданка РФ без определенного места жительства.
Сидя в клетке, я смеялась: сама ситуация, в которой я оказалась, очень напоминала мне сцену из любимого фильма «Интердевочка». Особенно, когда меня повели к следователю в кабинет на допрос, что для меня тоже было делом не новым. Я все твердила, как попугай:
– Зашла в гости, позвонить. Ничего не знаю.
Толку от меня не было никакого, поэтому менты оставили меня в покое.
Через трое суток вызволять меня из каталажки пришел Сколопендрин муж-РУОПовец. Ему выдали меня незамедлительно, и он повез меня к Оксанке на хату, поскольку бордель был уже опечатан. Ирен, казалось, достигла своей цели. Всех девочек из своей конторы Оксанка временно разбросала по съемным хатам, некоторых даже взяла к себе, понимая, что это ненадолго. Но многие работницы все-таки перешли к Иренше, так как сотовых еще не было, а клиенты Ксюхи всю неделю обрывали стационарный телефон опечатанной квартиры. Соответственно, девочки сидели без работы, а значит, и без денег.
Когда все уладилось, гордая Ксения «предательниц» обратно не пустила. Вот такую блокаду устроила нашему борделю Ирен. За это Ксюха решила ей отомстить, тем самым прекратив эту изнурительную битву и победоносно поставив на ней жирную точку.
В одно солнечное утро Сколопендра позвала меня на залив, на стрелку с бандитами, перед выходом предупредив, что все это будет не более чем спектакль:
– На самом деле, это наши люди инсценируют, что нас захватили в плен, – с волнением в голосе предупредила меня Оксана.
Ничего не понимая, я только кивала в ответ, со всем соглашаясь.
– Ничего не бойся, с нами будет все в порядке! – уверяла Оксана.
Выйдя из парадной, мы увидели перед собой черную Волгу. К нам подошли трое в серых костюмах и, завязав нам глаза черной тряпкой, усадили в машину. Страх окутал меня с головы до пят. И еще, как назло, мы очень долго ехали, а эта тряпка все не давала мне покоя. В машине громко играла музыка, но временами, особенно на светофорах, я успевала различить едва заметный стон, доносившийся из багажника. Изо всех сил я пыталась держаться молодцом, но меня все равно трясло и колбасило, как щенка на помойке. Наконец, мы уже хорошо могли расслышать плеск волн… Это был финский залив – конечная остановка!
Но то, что я увидела на заливе, поразило меня до глубины души своею жестокостью. Когда мне развязали глаза, я обнаружила, что действительно стою на берегу моря. Вдруг два здоровенных мужика рявкнули:
– Отойдите к дереву!
Светило солнце, Ксюха встала рядом и, подмигнув, снова прошептала:
– Не бойся ничего.
Бандиты тем временем принялись вытаскивать что-то тяжелое, завернутое в большое покрывало, из багажника. И когда они опустили «груз» в воду, на мель, из покрывала вывалилось тело Ирен…
Я не поверила своим глазам! Сутенерша была сильно избита, едва дышала… Лицо ее было изувечено до неузнаваемости, она сопела и кряхтела, поскольку силы ее были на исходе.
Бандиты снова стали лупить ее ногами, как футбольный мячик. Я закрыла глаза и слышала только удары жестких ботинок о человеческое тело, которые можно сравнить с ударами по боксерской груше. Я тряслась и тихо про себя молилась, как умела. Даже в какой-то момент поняла, что знаю «Отче наш». Никогда не знала, только слышала, но тут я вспомнила всю молитву целиком, от начала и до конца.
Когда все закончилось, бандиты уложили Ирен обратно в багажник, а мы с Ксюхой сели в машину. Мы ехали не более пяти минут до какого-то нового места.
Это была гостиница, которая, наверное, принадлежала той же банде, потому что в холле нас уже ждала каталка, на которую мужики положили еще живое тело несчастной женщины и накрыли его простыней, как труп. Я плелась по дороге в номер, ошеломленная от ужаса.
В номере нас заставили выпить заранее приготовленную бутылку шампанского. Я буквально захлебывалась напитком, но опьянеть все-таки не получалось в силу переживаемого стресса. Ксюша мне помогала допить шампанское.
Опустошенную нами бутылку бандиты стали использовать в качестве пыточного орудия, запихивая ее между ног своей жертве. Потом от дикой боли Ирен пришла в сознание и замычала. Ее вновь принялись избивать, а через некоторое время жертва перестала издавать звуки вообще. Тогда я подумала, что сутенерша теперь уже точно скончалась, что бандиты все-таки убили ее. В то же миг я упала в обморок…
Придя в чувство, первое, что я увидела – это пол, весь забрызганный кровью. Я непроизвольно закричала, но мне зажали рот… По руке бандита стекали ручьем мои слезы, я давилась в рыданиях. Пытаясь меня утешить, Оксанка что-то бормотала, стоя надо мной, но я отказывалась понимать, тогда она двинула меня по лицу. В ответ я сразу же замолчала, мысленно приготовившись к смерти: ведь я теперь была свидетельницей убийства, а свидетелей бандиты в живых не оставляют.
Я уже не могла совладать со своими эмоциями, все это понимали, поэтому Ксюха отдала мне ключи от хаты и велела отправляться домой на такси, а за нее не переживать вовсе.
Вся дрожа, я пулей выскочила из номера и побежала к выходу. Сердце мое так стучало, что его биение отдавало в уши. Я твердила про себя только одну фразу: «Убили Ирен, убили!».
Выйдя на улицу, я села в желтое такси и увидела симпатичного таксиста, который вел себя спокойно, как танк. В его планы совершенно не входило меня убивать, но я все равно готовилась к смерти, поминутно оглядываясь назад, дабы убедиться, что за нами нет хвоста. И вот, наконец, мы подъехали к дому. Я поторопилась выбраться из такси, но тут водитель схватил меня за руку…
«Вот мой конец!» – пронеслось у меня в голове.
– Девушка, рассчитаться со мной не желаете? – ласково спросил таксист, – с вас триста рублей.
Я несказанно обрадовалась и впервые с удовольствием расплатилась с таксистом. «Странно только, как это деньги вслед за ключами попали ко мне в карман? Ага, так, стало быть, я не заметила, что Оксанка мне вместе с ключами и деньги на такси сунула», – размышляла я, заходя в подъезд.
Однако паранойя моя продолжалась. На всякий случай я решила не пользоваться лифтом, сняла обувь и тихо поднялась по лестнице. Подойдя к квартире, я прислушалась, затем открыла дверь и вбежала в квартиру, как ужаленная, закрывшись на все засовы. Дома я отдышалась, умыла лицо холодной водой и прямо не раздеваясь плюхнулась на кровать. «Не буду раздеваться, вдруг еще ночью кто-нибудь меня пристрелит, лучше быть одетым трупом, чем раздетым», – рассудила я.
Ирен, конечно, была виновата в своих разбойничьих интригах. Но те потери, которые понес наш бордель, несоизмеримы с той жестокостью, которую проявила Оксанка. Это была еще и черная неблагодарность с ее стороны, ведь когда-то Иренша перевезла Ксюху из Торжка, дала ей крышу над головой и работу, выдала, в конце концов, ее замуж за мента. У Оксанки еще была четырехлетняя дочь, и я не понимала, как она, будучи матерью, могла так изувечить человека.
Уснуть у меня, естественно, не получилось: я все ждала, что за мной придут убийцы. Металась от окна к двери, прислушивалась к тишине белой питерской ночи. А когда поняла, что тихо схожу с ума, решила позвонить знакомому водителю такси, Лешке. Посреди ночи я в панике поделилась с ним своими страхами:
– Я попала в переделку: я очень боюсь. Приезжай скорее!
По голосу он понял, что дело плохо, и без лишних расспросов согласился приехать разбавить мое одиночество и разогнать мои страхи.
Увидев меня в таком состоянии, Леха сразу отправился на кухню за лимонадом, налил его мне в стакан и насыпал туда какой-то белый порошок, который принес собой в кармане, в маленьком пакетике.
Я поинтересовалась, что это такое. Леха ответил, что это успокоительное лекарство, велел мне все выпить до дна и пообещал, что сразу же полегчает и станет весело. Я засомневалась и еще раз переспросила:
