Жанна Тевлина - Жизнь бабочки
– Ты мне будешь рассказывать про русские березки? Ты же даже на даче сто лет не был.
– Не был. Но знаю, что всегда могу поехать.
– И тебя это греет?
– Да, меня это греет.
– Антоша, но это инфантильность. Ты же сам говоришь, что невозможно работать. Как можно лечить, если в отделении нет йода?
– А что я там буду делать?
– Как что? Наукой будешь заниматься…
– Я не хочу заниматься наукой.
Она глянула на него немного разочарованно.
– И не надо делать вид, что ты об этом не знаешь. Я практикующий врач и только этим могу заниматься.
– Замечательно. Ты сдашь экзамен и пойдешь в больницу.
– А если не сдам? И потом это не просто экзамен. Там еще до хрена стажировок всяких, потом еще один экзамен. Или два. Это пять лет, не меньше. А потом английский! Как ты себе представляешь, я буду сдавать на английском? И жить на английском! Мне скоро сорок лет…
– Еще не скоро… Через четыре года…
Она как-то вся обмякла, сидела с опущенной головой.
– Натуля, ну ты же разумный человек! Ну как так можно? С бухты-барахты…
Он заглянул ей в глаза, ища понимания, и вдруг увидел, что она плачет, и стало так ее жалко, и себя тоже, и накатило бессилие и злость на себя, за то, что ничего не мог для нее сделать. Да и сейчас не может. Он подошел к ней и обнял за плечи. Она произнесла тихо, сквозь слезы:
– Я не смогу без тебя…
– Ну, куда ж я тебя отпущу без себя…
Она подняла заплаканные глаза:
– Правда?
Потом, когда уже засыпали, она сказала:
– Папа тоже опасается, что ты экзамен не сдашь…
– Ему то что?
– Ну, он боится, что ты впадешь в депрессию…
– Когда это я впадал в депрессию?
Она засмеялась.
– Это правда. Ты стойкий оловянный солдатик…
А наутро он проснулся с ясным пониманием, что никуда не едет. Первые дни репетировал, как он об этом сообщит, а потом понял, что и сообщать ничего не надо. Все были заняты оформлением и сопутствующими хлопотами. Он однажды нашел на столе заполненную анкету и в графе муж увидел свое имя. Наташа вошла в комнату и застала его за чтением. Подождала, пока он дочитает.
– Нам сказали, что лучше сейчас не разводиться. Тогда с Аленкиным выездом меньше геморроя будет. А на интервью скажем, что ты приедешь позже, а сейчас заканчиваешь какие-то дела в Москве. Так все делают. Тебе же это не принципиально?
Градов отрицательно покачал головой.
– Мне это не принципиально…
– И еще, Антоша… Сядь…
Он сел.
– Понимаешь, там очень важно правильно начать жизнь.
Градов молчал.
– Папин университет находится в Нижнем Манхэттене, но в Манхэттене жить невозможно. Там цены запредельные. Самое удобное и доступное – жить в Нью-Джерси.
Она опять сделала паузу, но ответа не последовало.
– Все советуют сразу купить домик в Нью-Джерси. Это вроде и рядом, но уже не Нью-Йорк. Поэтому все подешевле. Значительно. У родителей уже есть покупатель на квартиру. Но этих денег не хватит. Короче, без нашей квартиры не обойтись. Ты же не хочешь, чтобы Аленка начинала свою жизнь на Брайтон Бич?
Градов усмехнулся.
– Да уж ни в коем случае.
– Антоша, только не надо строить из себя жертву. Ты можешь пока пожить у родителей. В конце концов, у них четырехкомнатная квартира. Ее можно разменять.
– Безусловно! Завтра же этим займусь.
Она поджала губы.
– Значит, ты не согласен?
– Я со всем согласен.
Потом все закрутилось, ежедневная череда риелторов, сто раз повторенный текст о высоких потолках и двух дешевых супермаркетах на соседней улице. Но за все время до отъезда они больше ни разу не разговаривали как родные, да и не хотелось. Он вообще жил как во сне. Единственное, помнил, как настоял на выдаче ему разрешения на неограниченные встречи с дочерью. По совету Филина бумажку заверили у нотариуса.
Из Шереметьева поехали к дедушке и напились. Филин много витийствовал, как он умел, но у Градова не было ни сил, ни желания слушать его. Потом оба рухнули на кровать, и, слава богу, удалось уснуть, даже несмотря на близкое соседство Филина. В свое время тот подбирал кровать широкую, специальную. Наутро он приплелся на кухню и увидел на столе красиво сервированный завтрак. Наташа так никогда не делала, да ему вроде и не надо было. Он и не помнил, когда они завтракали вместе. Оба перехватывали что-то на ходу. Они уходили в разное время, да еще эти постоянные дежурства, так что даже в выходные он иногда приходил утром, а она еще спала.
– Сова, я на тебе, пожалуй, женюсь.
– О! Первая здравая мысль за весь истекший период.
– Ты согласен?
– А ты что, сомневаешься?
– А жена как же?
Филин внимательно осмотрел его с ног до головы.
– Она не идет с тобой ни в какое сравнение. Завтра же разведусь.
Градов вздохнул и тяжело опустился на табуретку. Ему было нехорошо, а от вида еды еще больше замутило. Филин засуетился.
– Так, не вздыхать, а то я передумаю жениться. Сейчас кофейку….
Он налил кофе из джезвы и пододвинул чашку. Потом загадочно улыбнулся:
– А что у меня есть…
– Что?…
– А пивко!
После пива немного полегчало, и даже аппетит появился.
– Вот объясни мне, Стасик, как такое может быть? Мимикрия какая-то… Ведь он ко мне хорошо относился.
– Ты кого сейчас имеешь в виду?
– Тестя, кого еще. Ну, любил не любил, но за своего считал. Я тебе точно говорю. Я это чувствовал… И так в один момент взял и отрезал. Дело не в обиде. Я хочу понять, как это возможно… Ведь он живой человек, плохой, хороший, это неважно… А он будто тумблер в себе переключил на позицию off…
– Психопат.
– О чем ты говоришь! Он ни разу в жизни голос не повышал…
– Я ж не говорю – истерик. Я говорю – психопат.
– А в чем разница?
Филин покачал головой.
– Ой, как мне стыдно за своего коллегу! Какая профессиональная безграмотность!
– Так, не трынди, а!
– Объясняю. Психопатия – это эмоциональная глухость, недоразвитость, я бы сказал…
– Недоразвитый, значит… А Ирина? Я когда ногу сломал, она носилась со мной как мать родная. Всю Москву объездила, специалиста искала. Чтобы не дай бог я хромым не остался. Ведь правда переживала… Не могла она так притворяться…
– Тоже психопатка…
– Ну, правильно, все больными оказались…. Как все просто….
Филин почесал лоб.
– Ты тогда их был. А потом стал не их. А зачем чужого беречь и лелеять… Энергию тратить…
– Странно…
– Да ничего странного, Антоша. Просто ты так не умеешь, а кто-то умеет. Все люди разные.
Градов медленно поднял голову.
– А ты тоже меня аннулируешь, когда стану не твой?
Филин строго погрозил пальцем.
– Но-но! Попрошу без претензий. Я пока на тебе не женился.
Филин поковырялся в блюдце с орешками, выбрал один, а потом долго его жевал.
– Знаешь, Антоха, я на тебе вряд ли женюсь…. Но могу предложить другой вид воссоединения.
– Тайную связь?
– Как раз-таки явную…
– Нет, Сова, на связь я пойтить не могу…
– Ты вначале послушай, на какую!
Градов с интересом посмотрел на него.
– Прямо заинтриговал…
Филин пододвинул к себе остатки орешков и стал пересыпать их в ладонь, а потом обратно в блюдце.
– Стасик, ты что стесняешься? Что-то совсем неприличное?
Филин резко отодвинул блюдце.
– Ты меня, Антоха, вначале послушай и не перебивай…
– Да уже говори, терпежу никакого нет!
– Вот скажи, ты теперь всю жизнь с родителями жить собираешься?
У Градова сразу испортилось настроение. Уж этих слов он от Филина не ожидал. Тот обычно отличался душевной чуткостью и всегда понимал, что и когда можно говорить, а чего нельзя.
– Я чего-то не пойму… У тебя есть другие предложения?
– Есть. И ты о них знаешь.
В первый момент захотелось сказать что-нибудь такое, чтобы они поругались надолго, а может, навсегда. Но этот порыв быстро прошел, стало все безразлично, и не было сил ни спорить, ни разговаривать. Филин как будто почувствовал это его состояние и заговорил с таким жаром, что Градов его даже не узнавал. Эмоциональным тот никогда не был, особенно в разговоре. Градов даже когда-то, в студенческие годы, старался ему подражать, но у него плохо получалось.
– Ты думаешь, я не понимаю, как тебе хреново? Но именно сейчас надо решать. Понимаешь, сейчас, а не потом! Вот ты представь, как ты будешь приходить с работы, ложиться на диван и мастурбировать свои мыслишки унылые! Ты же рехнешься, Антоха!
Градов молчал.
– А так ты, во-первых, сменишь обстановку. А во-вторых… Что ты думаешь, мы совсем делом не занимаемся?
– Думаю, совсем не занимаетесь…
– Замечательно. Вот ты и займись.
– Чем?
– Делом.
– Каким?
Филин развел руками.
– Ну, тебе и карты в руки. Я тебе даю полную свободу. Для начала почитаешь литературу полезную. Ты же врач, Антоша! Терапевт. А это тоже терапия. Только психо…
– Вот именно что психо…
– Ты же сам меня доставал, что в психушке людей калечат! Что, нет? Ты же мне все мозги проел! Вот и придумай, как их спасать от душевных недугов терапевтическими методами. Это ж как интересно, Антоха!
