Елена Усачева - Сказка для Агаты
– Родители? – Агата оглянулась, разводя руками. Как бы ему половчее сказать, где родители… – А они того.
– В смысле?
– Ты же шпион! Все знаешь! – возмутилась Агата.
– Это вы тут все шпионы, причем вражеские. Оставь записку, чтобы не волновались. Или позвони.
– Некому волноваться! Все ушли на фронт.
– Уехали, что ли? Когда вернутся?
– Понятия не имею! Мать исчезла неделю назад. Меня воспитывает.
Марк посмотрел в пол. Наверное, читал оставленные на паркете следы.
– Понятно.
Ничего он, конечно, не понял. А так хотелось, чтобы именно Марк догадался, что матери уже нет давно, что Агата устала ждать ее возвращения, что все слишком запуталось. И что она не хотела ничего плохого Серафиме. Все как-то сложилось неудачно.
Она вдохнула побольше воздуха и не стала ничего объяснять.
– Короче, никого сегодня не будет, – произнесла она.
– Ладно. Одевайся. – Марк достал из сумки блокнот. С ладонь величиной. На пружинке. – Потом со всем разберемся. – Он что-то быстро написал. Треснула разрываемая бумага. Листок остался на подзеркальнике. – Темно уже. Надо кого-нибудь еще позвать. Вдвоем мы не справимся. Сама говорила, друзей много. Что ты стоишь, на меня смотришь? Двигайся давай!
Агата через силу заставила себя шевельнуться, ушла в комнату. Когда это она успела наговорить Марку про друзей? Какие у нее друзья? Не Ваську же звать. Можно попробовать звякнуть Синявиной. Но та замучает вопросами, а потом всем растрезвонит про Марка.
В закрытую дверь стукнули.
– Я жду на лестничной клетке! Одевайся теплее. И фонарик возьми.
Фонарик – это хорошо. Фонарик – это свет в темноте, что собрался вокруг. Фонарик светит. Тускло, когда один. Нужен еще. Или парочка.
Агата щелкнула найденным фонариком и села на кровать. Вещи, вещи. Ее постоянно окружали вещи. Они защищали. Чтобы было не холодно, не темно. А еще защищала мама. Но ее сейчас не было.
Мама! Ну вернись ты уже! И пускай все будет по-другому. Пускай все будет хорошо.
В коридоре что-то скрипнуло, щелкнул замок.
Мама?
Агата подалась вперед, чтобы встать, чтобы выбежать за дверь. Но в прихожей опять была тишина. Только на улице что-то шумело. Машина там орала, что ли? Покашляли. Марк ждал.
Агата сбросила тапочки, пошевелила пальцами ног.
– Ты там уснула?
Агата вздрогнула.
– Иду, – отозвалась.
Стянула с кровати кофту и вышла в прихожую.
– Молись, чтобы мы ее нашли, – бросил Марк, сбегая по ступенькам вниз.
Агата фыркнула, демонстративно медленно закрыла дверь, стала спускаться, сползая подошвами со ступеньки на ступеньку. Кроссовки старые, стертые, скользят хорошо.
– Я бы без тебя обошелся. Ты мне только место покажи, где вы расстались.
– Да помогу я, помогу! Чего ты гонишь?
– Я не гоню. Я хочу, чтобы ты уже хоть что-то сделала! Друзьям позвонила?
– Нет!
– Так звони! Кто-нибудь тебе может помочь? Хорошо бы пару пацанов. И пускай фонарики прихватят.
– Тогда уже сразу в полицию звонить! Пришли бы с собаками и всех поймали.
Марк остановился так резко, что Агата налетела на него, ткнувшись носом в мягкую ткань пальто.
– Я потом вас сдам в полицию, – негромко пообещал он, упирая на слово «потом». – Сначала мы найдем Серафиму.
Агата потянула из кармана телефон, и он сам ожил в ладони, засветился, завибрировал.
– Ты мне нужен! – Агата пропустила приветствие. Чего Емельянова приветствиями баловать?
– Это ты мне нужна, – грустно сообщил Андрей.
– Из дома поперли?
– Не выпускают. Скажи что-нибудь, чтобы выпустили.
– Тут одного человека надо из закрытой квартиры вытащить, – сообщила Агата Марку.
И он вытащил. Долго объяснял озадаченному отцу, зачем им нужен Андрей. Емельянов стоял рядом и светился от радости, руками показывая Агате, как он счастлив ее видеть.
Фонарик ему пришлось покупать в ночном ларьке.
– Мы как эти… охотники на приведений! – радовался он, размахивая покупкой и щелкая, щелкая, без остановки щелкая кнопкой: пять режимов, десяток вариантов света. – А кого ищем?
– Инопланетян. – Агате давно хотелось стукнуть Емельянова этим фонариком по голове. Но она держалась. – На днях приземлились. Их Стрельцов встречал. Но не угадал с букетом. Нужно было гвоздики брать, а он хризантемы приволок. Хризантемы, между прочим, цветы смерти. Древние греки считали, что это звезды, упавшие с небес, души умерших, и никогда-никогда их не срывали. Но пришли русские и потоптали все греческие клумбы. А тут Стрельцов с секатором как набросится на святое и покосил всю полянку. Короче, расстроились инопланетяне и дали деру. Ракету свою оставили. Теперь она портит вид города. Надо инопланетян поймать, посадить в ракету и чтобы они валили отсюда. Операция по спасению.
– Круто! – от восторга Андрюха забыл про фонарик. – И откуда ты все это знаешь!
– Что я знаю?
– Про хризантемы.
– Книги читать надо.
– Так ты же… – Что-то он хотел сказать обидное, но вовремя остановился. – Не читаешь, короче.
– Сам ты не читаешь! – обиделась Агата.
– Про хризантемы было красиво, но на самом деле инопланетяне здесь вы, – сказал Марк. – Это вас надо спасать.
– А чего? – наградил всех жизнерадостной улыбкой Андрей. – У нас все хорошо.
И щелкнул фонариком.
– Дебил, – прошептала Агата.
Она вызванивала Стрельцова, но было похоже, что он поссорился с мобильным. Они теперь жили в разных комнатах, спали в разных кроватях.
– Ну давай, давай, спасатель!
– Даже если мы никого не найдем, все равно круто! – радовался Емеля.
– Найдем, – шептала Агата. – Куда она могла деться? Ну? Давай!
Гудки телефона были такие же упрямые, как и человек, не отвечавший на звонок. Но вот Ванечка подошел и не сказал Агате ничего хорошего.
– Надоела ты мне со своими сказками, – вздохнул Стрельцов. – Придумай что-нибудь получше, чем прыгающая по деревьям девушка.
– Ты что, дурак? Тебе же говорят: помощь необходима! Тут родители ее пришли.
– У инопланетян нет родителей. Отвали.
– Чурбан ты бесчувственный! – заорала Агата. – Балбес! Дубина! Вот и сиди там, читай свои книжечки! Пазлолюб! И не приноси мне больше свои вонючие листочки! Не нужны они мне!
– Хорошо. Не буду.
И отключился. Агата сжала телефон в кулаке.
Емельянов улыбался. Противненькой такой улыбочкой.
– Ну? – хмуро спросил Марк.
– Влюбилась, – за Агату отозвался Емельянов.
– Ты еще мне тут будешь! – замахнулась на него Агата.
– Так бывает! – заржал Андрей, отбегая в сторону.
Как будто он хоть в чем-то разбирается.
– Ладно, пошли. – Марк зашагал вперед. – Сначала обойдем парк, потом разделимся. Прочешем его по квадратам. Серафима… она может не отзываться на имя. У нее это бывает.
– Зачем ты ее ко мне привел? – зло спросила Агата. Хотелось уйти. Плюнуть на все и сбежать. Фигня все это. Девочки, мальчики – чушь собачья. Какая трагедия в том, что ушла девочка? Ушла – вернется.
– Вот и я думаю – зачем? Хотел сделать доброе дело, тебе помочь.
– Что?
– Специально пришел вчера с Серафимой. Собирался вас познакомить.
– Зачем?
– Зачем люди знакомятся? Она потом весь вечер тебя рисовала. Тогда я тебя нашел. По адресной книге нашел. Агат в этом округе не так много. Школа. Домашний адрес. А тут мне позвонили. Готовы документы, срочно приезжай. Я уже около твоей школы был. Я даже предположить не мог, что ты ее бросишь!
– Так бы и писал.
– Не было времени писать.
– Она у тебя разговаривать умеет?
– А ты – думать? – накинулся на нее Марк. – Хоть иногда.
– Я умею! И вообще сейчас уйду!
Не ушла. Не успела. Дернулась, но ее перехватил Марк:
– Никуда ты не уйдешь! Надо сделать дело, а потом проваливай ко всем чертям. Знать тебя больше не хочу!
Агата вырвалась. Ярость булькала в горле:
– Не ори на меня! Найду я тебе ее! Слышишь? Найду!
– Андрей! – пошел прочь Марк. – Идешь со мной.
– Эй, а Гатка что? – осветил одноклассницу Емеля. Агата крутанула пальцем у виска.
– Агата идет по левой стороне, мы по правой. Смотрим внимательней. Серафима может выйти на звук. Светлое серое пальто. Это поможет. Пока работаем втроем. Скоро подойдет ее отец.
– Да ладно! Мы и сами о-го-го! – потряс фонарем Андрюха. – А кого ищем? Кошка, что ли, сбежала?
Марк грустно покачал головой.
В парке было сумрачно и неуютно. Темные деревья приблизились, за каждый куст встало по убийце. А кое-где и по двое. За плечи хватала прохлада. Мурашки рождали чувство, как будто в спину постоянно смотрят. Долгим неприятным взглядом.
– Серафима! – крикнул Марк, заставляя темноту съежиться, а убийц уйти подальше в тень.
В просвете между деревьями вяло подмигивала яркая звезда.
– Круто, – прошептал Емельянов, и Агата стала идти медленнее.
Не нравился ей вечерний лес. Он постоянно выплевывал из себя звуки и шорохи, выпускал одиноких собачников и припозднившиеся парочки. Пробежали два спортсмена, прошуршал шинами совсем уж сумасшедший велосипедист.
