Владислав Князев - Русская комедия (сборник)
– Не понял, – удивился Геракл.
– Ну где вам нас понять! Вы небось нейлон и даже хлопок носить не станете. Только китайский шелк. А отделка небось – голландские кружева. Люкс. Сразу видно: блатной сынок. Однако представляю, как бы ахнул весь ваш древнегреческий мир, увидев, в чем появился на свет колдыбанский герой Лука Самарыч. Даже вообразить себе не можете.
– Не могу, – признался Геракл. – Загибай.
– В плаще, – весомо отчеканил Лука Самарыч. – Если точно, в плащ-палатке, пошитой колдыбанской швейной фабрикой “Большевичка”. Из прорезиненного брезента. Не китайский шелк, конечно. Зато не промокает и не воспламеняется. Никакие громы и молнии с небесного Олимпа не страшны.
– Родиться в плащ-палатке? Каков же здесь переносный смысл? – сделал большие глаза полубог.
– А таков, уважаемый блатной товарищ, что на прилавках нашего универмага “Приволжский” больше ничего подходящего и днем с огнем не сыщешь.
– О деревенщина! – завелся с полуоборота Геракл. – При чем тут прилавки вашего замызганного универмага?
– А где же нашему герою барахло доставать? В супермаркете, что ли? – рассердился и Лука Самарыч. – У меня папа – не мэр, мама – не директриса, дядя – не рэкетир… Кстати, если уж вы такой блатной, почему под свой день рождения только сорочку отхватили? Про штаны забыли? Зря. Хорошие штаны тоже сейчас на зарплату не купишь. Вот я, к примеру, в шароварах хожу. К тому же они на три размера больше. А куда деваться? Не разгуливать же полуголым, как в Древней Греции?
– О великий Зевс и мудрейшая Афина! – опять завелся без бензина невыдержанный супергерой. – Дайте мне силы не убить этого жлоба одним ударом. Его надо убивать медленно, чтобы он прозрел хотя бы перед смертью…
Родиться в сорочке, волжский карась, – это значит быть счастливчиком! Все равно что родиться с серебряной ложкой во рту и так далее. Прозрел?
– Так уж и с серебряной? Небось нержавейка, – не поверил Лука Самарыч.
– Жлоб! Из нержавейки у нас корыта для свиней делали. А у меня все было из серебра. И ложки, и тарелки – вся посуда.
– Люкс! – позавидовал Лука Самарыч. – С серебра, говорят, любое кушанье само в рот просится, только успевай слюнки глотать.
Но тут же встряхнулся:
– Однако и мы не лыком шиты. Я, например, родился с сигаретой в зубах. Оно, конечно, слюноотделения не вызывает, а если и вызывает, то только для того, чтобы отплюнуться. Зато сигареты “Махорочные” местного производства обладают другими замечательными свойствами. Пыхнешь раз-другой – сам вулкан Везувий закашляет и зачихает. Продемонстрировать? Только заранее предупреждаю: за Везувий ответственность не несу. Потому как в нашей аптеке да за наши деньги ни от кашля, ни от насморка – ничего…
– Стоп, селедка! – прервал божественный эллин. – Ты что мне мозги пудришь? У кого же ты сосунком закурить стрельнул? У своей кормилицы, что ли? Ха-ха-ха…
– Какой еще кормилицы? – в свою очередь не понял колдыбанец.
– Той самой, у которой грудь сосал! – возликовал Геракл: вот и припер к стенке колдыбанского трепача.
Но Лука Самарыч аж руками на него замахал:
– Да вы, оказывается, еще и циник! Зевс с вами! Кто бы меня к женской груди близко подпустил! Да я и сам правила приличия понимаю. Так что аморалку вы мне не шейте.
– При чем тут приличия? – возмутился Геракл. – Я, например, трех кормилиц в порядке живой очереди сосал и ничуть не стеснялся. Что тут такого?
– Так это же вы. Вам, несмышленышу, на момент рождения сколько было? Всего девять месяцев от момента зачатия.
– А тебе все десять, да? – попытался съязвить Геракл.
– Да нет, не десять, – спокойно возразил Лука Самарыч. – Считай, уже пятьдесят. И не месяцев, а годков. Как родился, так сразу и золотой юбилей справил.
– О боги Олимпа! – взревел вечно неисправным “Москвичом” несравненный Геракл. – Чтоб мне с тумбочки убиться, если вы когда-нибудь слышали такую ахинею и видели таких болванов! Как прикажете прихлопнуть этого подкидыша-подлещика? Предлагаю – самым садистским образом.
Полубог уже было взмахнул кулачищами, но, видимо, команда с Олимпа последовала не такая, какую он ожидал. Физиономия Геракла изобразила глубокое удивление, потом поверхностное прозрение и наконец – искреннее удовлетворение.
– Эй, подлещик, – заулыбался супергерой всех времен. – Боги Олимпа приказали мне прихлопнуть тебя как-нибудь в другой раз. А пока живи и загибай дальше. Уж очень богам забавно. Да и я, если по-честному, прямо заслушался…
И он облапил своего нового знакомого, да так душевно, что вековые дубы и ели на отрогах Жигулей застонали, будто завидели передовую бригаду местных лесорубов».
* * *Я оторвался от рукописи и дипломатично поиронизировал:
– Это удивительная колдыбанская быль?
– Это удивительная колдыбанская легенда, – уточнил летописец-любитель. – Былины наши – еще удивительнее. А колдыбанские были – уже и сил не хватит удивляться.
Тогда я сказал без всяких дипломатий:
– А вам не кажется, что все это балаган?
– Весь этот земной мир – балаган, тайный и злорадный режиссер которого навязывает всем нам роль шутов, – высоким философским слогом парировал мою колкость Лещев-Водолеев. – Но… почему бы в ответ не сыграть другой балаган? Наш! Где мы уже – сами себе режиссеры. Тогда еще посмотрим, кто под занавес окажется в смешном положении. Ну?
Он поднялся:
– Гонорар можете оставить себе. За это попрошу дать моим особо правдивым и совершенно достоверным писаниям заголовок и подзаголовок. Чтобы как у Гомера и Гюго. Затем, пожалуйста, исправьте орфографические ошибки, расставьте, где нужно, запятые. Ах да, чуть не забыл! Надо еще сделать перевод. На английский, китайский, арабский – короче, на языки всех народов мира.
– Это обязательно? – не выдержал я.
– Само собой, – заверил меня колдыбанец. – Мы же с Лукой Самарычем не для себя старались. Старались, чтобы явить вдохновляющий пример всем современникам. Нам есть что порассказать своим внукам и правнукам. Теперь дерзайте вы.
Странно, но, вместо того чтобы сказать ему все-таки: «Пошел вон!» – и взяться за самые неотложные дела, то есть за рюмку коньяка и за талию помощницы, я придвинул к себе «особо правдивый и совершенно достоверный» шедевр колдыбанской мысли.
Часть первая
Глава первая
Удивительные колдыбанские легенды и былины о Геракле и Луке Самарыче утверждают, что эти непримиримые соперники и вместе с тем закадычные дружки часто беседовали и спорили на всякие значительные философские темы. Так сказать, искали «философский камень».
– Почему у тебя такой огромный живот? – подбрасывает камешек Геракл в огород колдыбанца.
– Потому что герой нового типа служит прежде всего истине, а истину надо чувствовать нутром, – поясняет Самарыч. – Чем больше нутро, тем глубже постигаешь истину.
У Геракла совсем нет живота. Получается, что камешек отфутболен прямым попаданием в него. Обидно.
– А знаешь ли ты, захолустный колхозан, – хватается Геракл сразу за пудовый камень, – что родиться великим героем – это тебе не лежа на диване потолок пузом подпирать! Великий герой может родиться только в исключительно замечательное время и только в исключительно замечательном месте. Я появился на свет в то время, которое называют золотым веком человечества. В той земле, которую именуют не иначе как колыбелью европейской цивилизации.
– О, какая любопытная философия! Неужели вы сами всё это придумали, Геракл Зевсович? – удивляется Лука Самарыч.
– Нет, конечно, где уж мне, – честно признается Геракл. – Так пел наш великий Гомер.
– Вы бы еще Виктора Гюго сюда приплели, – снисходительно усмехается Лука Самарыч. – Кто их сейчас читает? Разве что аспиранты, да и то из-под палки. Но это я так, к слову. А по существу скажу вот что. Если речь идет о герое, которого сотворяют олимпийские боги или земные божки, то есть верхи, – тогда действительно подавай специальные, по-нашему блатные, условия. Но совсем другой коленкор, если за дело берутся низы. По воле низового коллектива герой может родиться в любое время и в каком угодно месте.
– Правда, тут следует сделать оговорку, – продолжает ас колдыбанской мысли. – Коллективы бывают разные. По месту работы и месту досуга. По месту лечения и месту заключения. Ну и так далее. Меня породил коллектив по месту… жажды. Имеется в виду, конечно, не простая жажда. Жажда истины! Именно поэтому, кстати, мои соратники и сподвижники называют себя с гордостью истинными колдыбанцами.
– Наверное, все профессора да академики? – не без зависти предполагает выдающийся эллин.
– Хоть и великий вы, Геракл Зевсович, но аналитик из вас плохой, – плюхает колдыбанец философским камнем простодушного эллина прямо по лбу. – Разве вы не знаете, что истина – в вине? Ну! А профессора и академики выпивают только по рюмочке. Так можно постичь только маленькие истины, а колдыбанцы стремятся к Истине с большой буквы.
