Надежда Нелидова - Училка тоже человек
На первый этаж спускались гуськом, старясь не скрипнуть половицей – «а то Нину Алексеевну подведем».
Дверь в бухгалтерию была открыта. Мы сразу увидели Нину Алексеевну – она стояла к нам спиной и говорила громко и с досадой бухгалтерше:
– Слушайте, Галя, я вам сотый раз повторяю: вы ошиблись с начислением. Мне недоплатили ровно четыреста рублей… Ну как же нет? Сверимся еще раз. Во вторник двадцатого я провела по расписанию четыре, в среду три урока, так? («Так», – отвечала она сама себе). Затем: в четверг два первых в восьмом «В» и в параллельном. Потом «окно», в которое я заменяла Веру Иосифовну в этом неуправляемом четвёртом «А». По-видимому, бюллетень надолго, раз Алексей Петрович предложил классное руководство. Поверьте мне: те ещё деточки. Но я через «не могу и не хочу» уже провела внеплановое мероприятие: сходила с детьми в лес… Сегодня собираемся навестить больную учительницу – тоже приплюсуйте в зачёт по внеклассной работе. Но о надбавке за классное руководство в ведомости ни слова. Как же так, Галя?
Галя ей что-то ответила. И тут Нина Алексеевна рассердилась не на шутку:
– Четыреста рублей я должна получить. Даром вместо Веры Иосифовны в её распущенном четвёртом «А» я заниматься не намерена!
Тут она, видимо, вспомнила про этот самый злосчастный четвёртый «А». Затолкала в сумочку исписанные бумажки, повернулась к двери. И вы думаете, увидела нас и осеклась? Нет, нас уже не было в коридоре. Мы возвращались обратно, тихие и поскучневшие.
– Зачем только мы пошли в канцелярию? – вздохнула Соловьева.
Наверно, все так думали: зачем? Возможно, Нина Алексеевна была права. Возможно, бухгалтер Галя, задёрганная телефонными звонками, что-то напутала в ведомости. Но все равно: зачем? Зачем она, такая хорошая, такая молодая и весёлая, зачем она так? Выходит, и вчерашняя прогулка, где она шалила как маленькая, и забавно передразнивала свою деревенскую бабушку, – выходит, эта прогулка для неё только «мероприятие»? Только малюсенькая галочка, за которую она получит, как руководитель, сто иди двести рублей?
Нина Алексеевна вошла, поздоровалась довольно весело («что-то вы кислые сегодня, друзья»). И начала урок, как ни в чем не бывало. А мы сидели и думали: вот ведёт она урок, рассказывает об аборигене с бумерангом, о кенгуру – и ей заплатят и за урок, и за Австралию, и за аборигена с бумерангом заплатят. И даже за кенгуру с крохотным кенгурёнком в сумке. Рассказывая о кенгурёнке, она слегка улыбнулась. Интересно, за улыбку ей тоже платят или она бесплатная?
… Ни в какой Австралии мы, конечно, не были. И, возвращаясь в этот день из школы, Сашка Вихарев, покрутив пальцем у виска, зло сказал:
– Что мы, дебилы, что ли, в такую чепуху верить?!
МАЛЬЧИКИ – ЗАЙЧИКИ, ДЕВОЧКИ – БЕЛОЧКИ
Новогодний вечер мы решили провести по-другому. Хватит! Нам уже не десять лет. И даже не одиннадцать и не двенадцать. Тринадцатый пошёл. Скоро в восьмой класс пойдём. Паспорта получим. Уголовно ответственными станем.
В общем, станем мы другими. Взрослыми. А раз так, нужно жизнь круто менять. И чем быстрее, тем лучше.
Завтра у нас бал-маскарад. Раньше как было? Классная руководительница Вера Васильевна после уроков оставляла – и начиналось… Сначала полугодовые итоги подводила. Все грехи припоминала. Кто географичке нагрубил, кто в лингафонном кабинете наушники сломал. Память у неё на это гениальная. Ругалась здорово. В дневники родителям писала – охота же людям новогоднее настроении портить.
Потом про ёлку начинала. Думаете, что-то интересное говорила? Щас.
– Ребята, вы уже взрослые. Я вас прошу: на бал приходить в нормальном виде. Галя удлинит юбочку на сантиметров двадцать. Валя укоротит до щиколотки, чтобы не волочилось. А то в прошлом году устроила нам кучу – малу. Разгребли – а внизу завуч! Коля кудри роскошные ниже пояса приберёт. Если не пострижёшься, пожалуйста, заплети и зашпиль косы (неизменный тупой смех). Девочки, сильно не краситься! Мальчики, в туалете не курить. Ребята, я не должна за вас краснеть!
И тэ дэ и тэ пэ. Картина знакомая. Она бы ещё про костюмы зайчиков для мальчиков и белочек для девочек вспомнила. Или снежинки вырезать заставила.
Нынче она, небось, тоже думала нас поучать. Ну, уж нет! Дудки. Теперь мы взрослые. Поэтому остались тайком от классной после уроков, чтобы завтрашний вечер организовать. По-новому. По-взрослому.
Во-первых, конечно, нужно хату подыскать. Чтоб без пап и мам. Без их недремлющего ока. Без наставлений на путь истинный. Сразу нашлись две кандидатуры, у которых дома подходящая обстановочка. У одной родители в командировке аж на Курилах. Бабусю можно без проблем к соседке на вечерок сплавить. Но лучше всех у Иванова. Квартира – что тебе физкультурный зал.
Родители – мировые! У него папаша дымящую компанию подростков в подъезде увидит, по плечам хлопает: «Мужики! Наша смена!»
Мамаша сама в мини ходит, волосы в синий цвет малюет. Жалко, музыкальный центр у них в ремонте.
Значит, вторым вопросом на повестке музыка. Все сразу на Кольку посмотрели. Как он скажет в коридоре небрежно: «Чего-то мой «Gibson» расхлябался» – на него десятиклассницы оборачиваются.
Играет как бог. Перед школьными вечерами девицы из старших классов за Колькой табунами ходят:
– Ну, Коленька, ну, миленький, что тебе стоит полтора часика поиграть…
Он, само собой, поломается сколько нужно, губу погнёт. Потом берёт свою электрогитару с комбиком – и на любой вечеринке «от шестнадцати и старше» самый желанный гость.
Тут Колька ломаться не стал: для своих не жалко. Но одной гитары маловато. Девчонки пошептались, распределились – кто какой диск принесёт. Андреева – УмаТурман, Голубева – Rammstein, Славина – Бритни Спирс и Шер.
Назначили время – в шесть вечера у Иванова. Когда расходились, даже не верилось – неужели всё будет, как задумано? Неужели вездесущая Вера Васильевна не помешает?
На следующий вечер класс почти в полном составе толпился в прихожей у Иванова. Мамаша Иванова только улыбнулась крашенными в фиолетовый цвет губками и нырнула в шиншилловую шубу. Папа Иванов подмигнул и предложил «Кэмел», но мальчишки чего-то стушевались. Деликатные родители прицепились локотками и отчалили: «Хата свободна, поляна накрыта, ребятки. Привет!»
Мы гуськом вошли в комнату, где стояла большая, густо опутанная электрическими гирляндами ёлка. В центре стола серебрилась еще одна крохотная искусственная ёлочка. Вокруг посверкивали хрустальные бокалы, лежали торты, и ещё что-то зелёное и дрожащее в вазочках, с красной ягодкой посередине. «Желе из киви. С клубничкой», – объяснил Иванов и густо покраснел, будто сказал что-то непристойное. Под ёлкой скромно прятались несколько бутылок с шампанским.
Ленка Голубева решительно туда прошагала и, сказав, что такого не допустит, забрала бутылки и куда-то утащила. Вместо этого девчонки выгрузили из своих рюкзачков на стол коробки с соками и полторашки с минералкой. Никто спорить не стал.
Колька с Гибсоном где-то задерживались. С дисками вообще обломилось – старшие сёстры не дали, что ли. Все стали какими-то скромненькими и забились по стульям и креслам. Иванов тоскливо рассматривал огромную хрустальную люстру. И, ни с того ни с сего, сильно фальшивя, насвистел мотивчик «В лесу родилась ёлочка…»
Но на него все так дружно сверкнули глазами, что он замолчал сразу же. Ведь было сказано: всё теперь по-другому, по-взрослому. Никаких ёлочек! Детство это!
Не помог и долгожданный Колька. Он погрохотал, так что заложило уши, а в стену с четырёх сторон одновременно забарабанили соседи. Мы попрыгали, поскакали – и снова забились по креслам. До прихода родителей Ивановых оставалось ещё целых три с половиной часа – кошмар!
– Как будто спрятались от всех, – вздохнув, сказала Ленка. – Будто что-то нехорошее затеяли.
Иванов снова задрал голову на хрустальные висюльки и тоскливо засвистел: «В лесу родилась ёлочка…» Андреева подумала, подняла крышку фортепиано и подыграла: «В ле-су о-на рос-ла…»
А что, прикольно! Вдруг мы вспомнили, что с четвёртого класса не водили хоровод вокруг ёлки и ухватились за руки. Пока мы кружились и горланили, кто во что горазд, Иванов с Ленкой убежали в прихожую, и вышли оттуда уже Дедом Морозом и Снегурочкой. Ленка натянула белокурый, с косой, паричок мамы Ивановой и её шапочку со стразами. Сам Иванов здорово напудрился: небось, всю коробку на себя вытряс. Густо измазал щёки и нос губной помадой и прицепил под нос меховой воротник. Умора!
– Детки! – завопил он и, путаясь в атласном мамином халате, врезался в хоровод. – Детки, кто из вас расскажет стишок или споёт песенку, или спляшет – получит от Дедушки Мороза кое-что вкусненькое!
Ленка в доказательство потрясла внушительной хозяйственной сумкой – сюда, наверно, весь холодильник Ивановых вместился. Детки завизжали от восторга и облепили их, даже очередь из талантов образовалась.
