Александр Лапин - Вихри перемен
Был он родом из бедной офицерской семьи, которая кочевала вслед за отцом-воякой по просторам нашей великой страны. Может быть, это и подвигло молодого Володю поступить на учебу во Владивостоке. А потом уехать описывать трудовые подвиги строителей Байкало-Амурской магистрали. Во всяком случае, он любил эти края. И даже теперь, осев в столице, продолжал грезить сплавами по северным и дальневосточным рекам.
Приземлившись на шестом этаже, он тут же стал подтягивать к себе друзей-приятелей из отдаленных провинций империи. Так что сейчас эта группа, называющая себя «забайкальской корневой системой», была очень даже внушительной и дееспособной. Протасов не ладил со столичными снобами, набранными в редакцию по протекции. А вот с такими провинциалами, как Дубравин, сходился, несмотря на свой вспыльчивый и неуравновешенный нрав, достаточно просто. Но так же просто он и расставался с людьми. И никто не мог точно знать, что он выкинет завтра.
Человек сложный и противоречивый, Протасов был идеальным лидером для зарождающегося слоя коммерсантов от журналистики, так как остро чувствовал потребности времени.
Сейчас, во время утренних поездок на работу, он привычно прикидывал, чем может быть полезен ему заведующий корреспондентской сетью газеты.
– А как там Васька Пилюгин? – спрашивает он Дубравина о судьбе «сибирского медведя». – Охотиться-то ходит или уже только «сосет из бутылочки»?
– Да нет. Еще работает. Не залег в берлогу, как другие, – отвечает польщенный интересом начальства Дубравин. И начинает пространно рассказывать Протасову о делах своего большого хозяйства.
Так и едут: ля-ля, ля-ля – тополя!
Но сегодня разговор повернулся серьезно.
Протасову жизнь подкинула интересную идею: как денег заработать! Некто Мурдаков прислал коммерческое предложение из Челябинска. Суть его проста. Дело в том, что по всей империи, в разных городах выходит одна и та же московская телепрограмма. А ведь она, например в Сибири, не нужна. И время там другое. И телевидение. Получается, что драгоценное газетное место расходуется впустую. И Мурдаков предлагает московскую телепрограмму снимать с полосы. А местную ставить. Ну а так как местная вдвое меньше московской, свободную полосу забивать рекламой. Которая и будет окупать всю эту простую операцию.
– Вот бы твоих собкоров подключить к этому, – паркуя автомобиль на пустынной улице возле издательства, говорит директор. – И им бы польза была. И газете! До завтра!
– Счастливо! – отвечает Дубравин.
И каждый из них устремляется к своему подъезду.
* * *Работы полно. Скоро собкоровский семинар. Всех надо разместить. Чем-то порадовать. С кем-то свести на этаже, чтобы помогали проталкивать «заметки» на полосу.
Так что Дубравин, едва поздоровался с девчонками-референтами, сразу погрузился в текучку по уши. Незаметная конторская работа. И тут у него две незаменимые помощницы из числа интеллигентных московских девушек неопределенного возраста. Валя и Тамара. Они-то в основном и возятся с великовозрастными детками – собственными корреспондентами. Каждая на своем месте не один десяток лет. Всех знают. У кого что болит. Кто бездарен. Кто талантлив. Кто труженик. Кто лентяй. Опекают по-матерински творческий народ.
А Дубравин в это время творит «нетленку». Ему уже надоело разоблачать. Не интересуют его больше и истории о том, как вождь мирового пролетариата Владимир Ленин в ссылке убивал прикладом продрогших и промокших во время наводнения зайчишек. Мыслит он сегодня, понимаешь, о высоком. Большими словами описывает будущую райскую свободную жизнь.
Вот на прошлой неделе он, как местный нострадамус, наваял статью об автомобилизации России.
А подтолкнуло его к написанию простое событие. Покупка служебных авто для редакции.
Дело в том, что в те времена автомобили не продавались, а распределялись между трудовыми коллективами. Прежде чем идти в магазин, нужно было получить талон. Эти самые заветные талоны на очередь выдавались особо отличившимся трудящимся. Но некоторые из них не устремлялись в автоцентры, а просто продавали свое право на четырехколесный товар. Такой случай подвернулся и редакционному кооперативу. Соседний НИИ продал журналистам два своих талона, отоварить которые не мог из-за отсутствия наличности.
Редакция отрядила на базу тех, кто имел водительские права. Дубравин их заработал, еще когда служил в автожурнале. И пришлось ему вместе с Васей Чуйко ехать в подмосковный город Воскресенск. Перегонять «Жигули».
Чуйко – интересный парень, буквально помешанный на автомобилях. В редакцию он пришел с московского автозавода, где работал водителем-испытателем. Так что всю дорогу их разговор крутился вокруг колеса. Начался он, правда, с другой темы.
– Ну, ты своих-то перевез? – спросил Вася Дубравина, когда они стали устраивать свои седалища на жестких скамейках подмосковной электрички. Они как-то сблизились, притерлись еще в те времена, когда Дубравин жил в Казахстане. Чуйко приезжал к нему по делам автопробежным. И много рассказывал о своей жизни. А надо сказать, опыт у бывшего гонщика, особенно по женской части, был немалый. Александр с женщинами чрезвычайно робкий и очень даже застенчивый с большим интересом, например, выслушал Васькину историю женитьбы. А женат тот был на знаменитой актрисе:
– Я работал на одном отечественном фильме. Жили мы тогда на съемках в Крыму. В гостинице. Она – совсем девчонка, молоденькая, начинающая актриса. А я каскадер. Случилось так, что в гостинице других мест не было, и ее поселили в один номер со мною. Как благородный рыцарь, я каждый вечер уходил «в гости» на всю ночь. Но перед этим, одевшись, всегда подходил к ней и галантно чмокал ее перед сном в лобик. И в тот день я поступил точно так же. Подошел, наклонился и тут… она подставила свои губы. Н-да! После этого я, как честный человек… Вот и живем уже десять лет.
Большая любовь не мешала Ваське ухаживать за молоденькими секретаршами, коих невиданное количество толклось на шестом этаже. И он, в отличие от Дубравина, пользовался бешеной популярностью.
– Перевез! – ответил Дубравин на его вопрос. – Вот уж правду говорят, два переезда равны одному пожару. Мебель в контейнерах вся переломанная. Многого ценного не хватает…
– Контейнеры грабят сейчас на железной дороге. Машины – те вообще курочат по-черному. Все снимают – зеркала, колеса, – с ходу переключился Чуйко на любимую тему.
– Слушай, давно хотел обсудить тему для публикации, – ответил на его призыв Александр. И с горячностью продолжил: – Я вот думаю, что экономика России начнет развиваться с автомобилестроения. Ведь мы в рынок пошли! А здесь главное – товар. Какой товар у нас самый вожделенный сегодня? Машина! А почему? Да потому, что она является товаром, который удовлетворяет сразу несколько потребностей нашего человека.
– Ну, в первую очередь для нас машина – символ! – значительно говорит Васька, разглядывая подмосковный пейзаж. – Символ успеха!
– Вот-вот. И я о том же. И кроме того, автомобиль еще увеличивает на порядок степень свободы человека. Вот живешь ты в маленькой деревеньке. И твой мир ограничен ее пределами. А с машиной совсем другая песня…
– Но ты учти, что автомобиль – это еще и товар с точки зрения производства, – замечает Василий. – Он как бы является символом индустриальных возможностей страны. Чтобы производить даже «Жигули», надо наладить и химию, и электронику, и металлургию. Машина за собою много тянет. Да, что говорить-то. Пиши! Я тут знаю ребят, которые уже сейчас ходят с идеей создания народного автомобиля. Организуют такой альянс. АВВА называется. У них там серьезные люди. Главный – доктор наук, фамилия, кажется, Березовский.
– Ну, вот я и говорю, что это просто закономерность такая. Все страны прошли этот путь. Вспомни Германию, Японию, Корею. И у нас так будет, – обрадовался Дубравин.
Написал он эту заметку. Очертил, так сказать, вектор развития страны на будущие десятилетия. И чрезвычайно гордый собою стал ждать откликов. Ждет-пождет. А ни писем, ни звонков нету. И вот сегодня, несколько недель спустя, он все еще сидит в отделе. И размышляет. Но из отдела «писек», как про себя раздраженно называет Дубравин отдел писем, ему ничего не несут. Так… Пару дежурных откликов.
Вчера заходил к нему и Васька. Спрашивал:
– Ну как?
– А никак! Нету откликов.
А ведь раньше был шквал. Мешки. Вот он и размышляет, сидя на работе: «Да, видно, что-то изменилось в обществе. И, похоже, не до предсказаний светлого автомобильного будущего ему теперь. Люди в феврале девяносто второго озадачены самыми простыми и очевидными вещами. Их задача просто выжить. Хоть как-то протянуть время.
Вчера в редакцию прискакал наш любимый Гайдар (всадник, скачущий впереди). Сообщил, что муки на хлебозаводах осталось на три дня. Народу бы себя прокормить. Да детей. А тут я. Да и у нас в газете дела неважнецкие. Инфляция съела подписные деньги. Печатать молодежку не на что. Так что кому она нужна сегодня серьезная аналитическая журналистика?..»
