Галина Щербакова - Печалясь и смеясь
Каждый, конечно, умирал от своего личного. Но мне было так на них наплевать, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Я им так и выдала: «Да, сволочь. Вам должно быть от этого легче».
Эдуард Николаевич вызвал для разговора: «Не в нас дело. Пожалей молодых. У них же все идет к разрыву». – «А какое мне дело?»
Он загремел в больницу. Я сказала: имеет дочь. Имеет мать. Их дела. Походят. Поносят. Загремела туда же сватья. Это мне вообще без разницы. Она в моей жизни не числится. Володя? Как он? А как я! Есть сын, сказал, невестка. Отнесут бульон. Я ведь, кроме оного, ей тоже ничего отнести не смогу. Умница мой! Как он точно сказал. Кроме оного. Но они все выжили. Кроме мамы. Мамино сердце не выдержало их ненависти ко мне. Маме же было обидно за меня, как бы она меня ни осуждала. Все-таки она хотела меня понять. Простить-то простила, не сомневаюсь.
Вы бы могли написать такую историю? Нет? Спасибо за правду. Вы пишете мозгами. А когда стеклянные копеечные рюмки поют, как ангелы, и когда в глаза посмотрел, а ответ большими буквами уже на небе… Я сволочь – и пусть! Пусть! Был мне удар в спину, был. Это знак мне дали – живи и доживешь до счастья.
…Допиваю вашу плохую воду. Нет, пи-пи больше не хочу. Сама не знаю, зачем я вам это все рассказала? Женщину надо любить сильно. Ею нельзя просто пользоваться. Меня любят первый раз в жизни. Я за это, если понадобится, перешагну через всех. И Володя шагнет со мной. И нам плевать, что про нас подумают. Это говорит вам счастливая сволочь, всю жизнь бывшая то подстилкой, то кряквой, то дурой… А сейчас меня так целуют, что сердце мое вскипает. Я еще и ребеночка рожу всем назло на старости лет, как Светлана Сталина. И пусть задохнутся, жабы!.. Не дергайтесь… Это я не про вас… От меня отвернулись все! Ну и что? Это не убавило моего счастья. Ни на грамм.
Никому не нужная девочка?
Жила-была девочка. Девочка как девочка. Семиклассница. Только отличалась она от других тем, что всем и всегда говорила правду, одну лишь правду…
…Пошла, к примеру, ее подруга в кино вместо уроков, девочка наша чуть не лопнула от тайны, так ей хотелось сказать всем правду. Места себе не находила.
…He выучила другая ее подруга урок, температура, говорит, у меня была. Девочка встала и объяснила всем правдиво: не было у нее температуры, она обманывает.
…Стала ее третья подруга дружить с одноклассницей. Наша девочка просто рассвирепела от правдивости, всем объяснила, что не дружба это, а стремление к выгоде, к иностранной жвачке и красивым фломастерам, которые есть у этой одноклассницы.
Так вот она резала правду-матку налево и направо, а потом села и написала в газету письмо.
«Посмотришь вокруг, – пишет девочка, – уже многие с мальчишками дружат, а у меня не то что друга-мальчика, нет даже друга-девчонки. И все потому, что я очень правдивая. Я не могу родного обмануть, не то что чужого… Так помоги же мне советом, «Пионерка», как мне жить дальше?»
Вот какая совершенно непонятная история. И как с ней быть? И что ей ответить, этой правдивой девочке? Ведь лгать действительно нехорошо. Тут и вопроса нет.
Но вот дружить с этой девочкой я тоже не стала бы, если б вдруг превратилась в семиклассницу и оказалась с ней в одном классе. Больше того. Можно и не превращаться… Я, взрослый человек со всеми взрослыми проблемами и взрослой жизнью, в которой друзья так же нужны, как и в седьмом классе, не хочу себе такую правдивую подругу и сегодня.
И когда я поняла, что я такая испорченная, я стала спрашивать у других, безусловно хороших людей: какой им нужен друг? «Верный», – отвечали они. «А что такое верный?» – «Ты глупая? – спрашивали они. – До сих пор не знаешь?» – «Да знаю, знаю, – отвечаю я. – Верный значит правдивый?» – «Верный значит верный»… «И что, друг этот и солгать может ради дружбы?» – «Конечно!» – ответили безусловно хорошие взрослые люди.
И я совсем запуталась.
А потом стала распутываться…
Прежде всего надо было выяснить, а что такое дружба? Это когда вместе в кино? Или пошептаться про самое-самое? Или дать списать? Или дать поносить то, чего нет у других?
Да ничего похожего!
Друг – это тот, к которому я приду, когда у меня заболит душа и станет так плохо, что впору умереть, и тогда друг меня выслушает, поймет и спасет.
Друг – это я. И я знаю: в любой момент ко мне можно прийти без предупреждения, прийти – и я все брошу, все дела, все уроки, все свои мысли и чувства и буду слушать другого и переживать его беду или его радость.
Дружба – это единение душ. Это тонкие, но неразрываемые нити между двумя людьми. И сплетаются эти нити из доброты и снисходительности, из великодушия и умения прощать, из нежности, из чуткости. Да мало ли из чего? Главное – из многого! Потому что глупо рисовать картину одним красивым, к примеру красным, цветом, если рядом есть и зеленый, и синий, и другие цвета. Зачем же думать, что если я правдивая, то уже и хорошая и со мной надо дружить? Это заблуждение. Это очень мало для дружбы, просто копейки.
Когда дружишь, то не со своими драгоценными качествами носишься, а думаешь о друге, что-то для него делаешь, приручаешь его, а бывает – и солжешь ради него. Бывает! Бывает! И ничего нет в этом страшного. Ты потом с другом объяснишься и скажешь ему, или ей, что врать тебе было неприятно, противно, что не надо ставить друг друга в положение, когда надо врать. И может, такого разговора будет достаточно и больше никогда не потребуется лжи, а друг – друг! – останется. Может, выяснится и другое: друг легко относится к обману, ему это как с гуся вода. Вот тогда ты и подумаешь, как ему помочь в этом его заблуждении. А может, все и совсем просто: никто никогда не объяснил раньше человеку, чем различаются ложь и правда?
Тут ведь много чего может быть…
Нельзя размахивать правдой, как кавалерист шашкой. Во-первых, это не нужно правде. Она сама за себя скажет. Во-вторых, никогда не надо ничем размахивать. Ведь из этого черт знает что может выйти. Найдется девочка или мальчик, которые будут размахивать своим умом или своей отзывчивостью, или щедростью. Представишь такое – и не захочешь ни ума, ни отзывчивости, ни щедрости. А то вдруг и скромность начнет о себе вопить, ну какая же это будет скромность?
Наши душевные качества только тогда душевные, и только тогда качества, когда их заметили и оценили другие. А заметив и оценив, стали на них рассчитывать. Вот, мол, живет одна правдивая девочка, я к ней пойду, потому что мне очень нужна правда.
Я вот написала это и испугалась. Представила: придет к нашей героине какая-нибудь девочка. И скажет: «Ты очень, очень правдивая. Посмотри на меня: я некрасивая?» И наша героиня – если она останется такой вот несгибаемо правдивой – ответит: «Ты просто уродина, смотреть страшно». И от такой чистой, дистиллированной правды жить уже не захочется. Вот почему я испугалась, что к нашей корреспондентке смогут обратиться с чем-нибудь, рассчитывая на нее. Пока этого делать нельзя… Опасно… Надо подождать, когда наша девочка поймет, что человек состоит не из одного, пусть даже очень хорошего, признака. В человеке, а в девочке, женщине особенно – она ведь будет матерью, – должно быть много разного хорошего. Она должна быть и мягкой, и понятливой, и отзывчивой, и деликатной. И тогда правдивость вместе со всеми остальными качествами сделают свое дело – человек станет нужным другим людям на самом деле.
В письме этой девочки есть еще одна фраза, прочитав которую, я содрогнулась: «Скоро я стану комсомолкой, меня выбрали заранее комсоргом, но от этого жизнь не лучше, потому что нет друзей».
Ладно, оставим на совести класса выборы «комсорга заранее». Но ведь выбрали человека, которого никто не хотел бы видеть своим другом! Видимо, решили: она у нас громко правдивая, пусть будет главной. И сделали зло. И всему классу, и бедной нашей девочке, которая вконец запуталась. Не дружат, а выбирают, как тут понять?
Так и понять, что все в этом немножко виноваты. Виноваты, что по-своему, кто как может, по-товарищески не объяснили девочке, как всем бывает неуютно, неловко от ее правдивости. Потому что эта ее правдивость – как одинокий колючий куст в большом поле. А поле такое большое и прекрасное. И на нем многое могло бы расти.
Так надо посадить и поливать. И ждать урожая.
И придут друзья… Обязательно.
Душечка
Есть такое выражение – человек с отрицательным обаянием. Я так это понимаю: прелесть, что за обаяние, а человек – сволочь. Ну, это, конечно, грубо, не так, как на самом деле. На самом деле все тоньше, но одновременно и грубее.
…У нее с детства была такая улыбка, что прохожие останавливались и сами расплывались лицом. Сейчас молодежь рисует смайлики, чтоб сказать: смешно. Вот уголки ее рта всегда были приподняты к двум чудным ямочкам на щеках, а большие синие глаза хлопали ресницами в виде прицепленных к векам смайликов. И всю ее жизнь это не менялось – смайлики, ямочки, зубки и чуть приподнятый носик. Надо ли говорить, что у нее было три мужа, несчитово любовников, что она всегда была при деньгах и достатке? Но я не про деньги и ее очарование. Я про то, что внутри она была совсем другой. Она была профессиональной стукачкой на оплате, и это было делом всей ее жизни.
