Александр Гордиенко - Любовь без репетиций. Две проекции одинокого мужчины
Железнов видел, что последний его тезис по поводу миллионов долларов вызвал совершенно противоположную реакцию у его друзей. У Наума глаза заблестели, он уже «видел», что (!) можно будет снять на такие деньги, а в глазах Андрея появилась растерянность – и что с ними делать-то?
Выдержав небольшую паузу, чтобы друзья переварили услышанное, Железнов продолжил. – И еще одно лирическое отступление. Надеюсь, последнее. Мировой финансовый рынок – вещь очень тонкая. Тоньше, чем восток. Курсы различных валют, например, пары евро/доллар формируются под воздействием очень большого количества факторов, в первую очередь, в зависимости от состояния экономики стран еврозоны, экономики США, Китая, Японии, потребностей в той или иной валюте игроков рынка и вплоть до слухов, начиная от того, что кто-то запланировал (!) строить новую межконтинентальную дорогу, и заканчивая новыми сексуальными привязанностями лидеров отдельных стран.
В отличие от обычного рынка, где можно купить соленые огурчики и сало в общем и целом по известной вчера цене, Forex – это рынок ожиданий.
– Ожиданий чего? – не выдержал Борисов.
– Ожидания наступления тех или иных экономических событий, которые могут повлиять на укрепление, то есть рост или ослабление, то есть падение той или иной валюты относительно других валют. Важно достоверно оценить наступление события. Наиболее яркий пример в достоверности и разбросе ожиданий: когда ты идешь на свидание к девушке в первый и в сотый раз – уровень ожиданий совершенно разный. Это нужно объяснять?
– Нужно! – Наум махнул рукой. – Хоть одно знакомое слово от тебя сегодня услышал. И пример удачный – в первом свидании все участвовали, до сотого не каждый дотягивает… как сбитый летчик до аэродрома. Или разведчик за линией фронта.
– Хорошо, – Железнов усмехнулся, – тебе, как неоднократно сбитому, и, судя по всему, ни разу не дотянувшему до сотого свидания, поясняю. В первый раз поведенческий разброс по существу незнакомой девушки достаточно велик.
– От безразличия до предложения познакомить тебя со своими родителями, – пессимистично вставил Борисов.
– Совершенно верно, – поддакнул Железнов. – В сотый – ты с очень большой достоверностью можешь предсказать, чем закончится свидание с ней.
– ЗАГСом, – бесцветным голосом откомментировал Наум.
– Или сексом. На сотом свидании ожидания могут быть и позитивными, и негативными, но достаточно достоверными…
– Саня, хватит, – на лице Наума было написано полное непонимание всего, о чем говорил Железнов. – Мы тебе верим. Что ты хочешь сказать?
– Хорошо. Кратко, – Железнов говорил в основном для Андрюхи. – На уровне постулатов:
Первое. Цена валюты на рынке формируется под воздействием бесконечного количества предсказуемых и непредсказуемых факторов.
Второе. Учитывая это, совершенно понятна невозможность построения детерминистских моделей.
– Да-да, совершенно понятна, – съязвил Наум. – Особенно, де-тер… ну и так далее.
– Третье, – Железнов, не желая затягивать «теоретическую часть», пропустил замечание друга мимо ушей. – Большое количество накопленной информации о поведении рынка привело к появлению достаточно большого количества вероятностных моделей его поведения. Смысл этих моделей сводится к тому, что отдельные фрагменты движения валютных пар могут исторически повторяться при проявлении аналогичных исходных условий. Многие игроки на рынке используют эти модели, и иногда они дают неплохой результат. Но. Но что плохо во всех этих моделях? Плохо то, что они все живут «из прошлого». И поэтому они могут быть практически мгновенно развеяны и снесены появлением новых факторов, исторически прежде не встречавшихся.
– И что делать? – Борисову большинство слов, произносимых Железновым, было знакомо. В отличие от Наума он удерживал логическую цепочку умозаключений Железнова.
– Что делать? – Железнов усмехнулся. – Извечно русский вопрос. Хорошо, что еще не спросил: «Кто виноват?». Ответ пока не менее традиционный: не знаю.
– И на кой черт ты нас здесь собрал? – в голосе Наума прорезалось раздражение. – Особенно меня! Саня, ты же понимаешь, что толку от меня в этом вопросе – ноль.
– Няма, ты, наверное, в курсе того, что когда-то я занимался наукой. По-взрослому. Занимался наукой в те времена, когда ученую степень и звание купить было сложнее, чем стать космонавтом. Так вот что я вынес из этого бесконечно интересного периода в моей жизни…
– Мозги ты мне вынес, – мрачно пробурчал Наум.
– В том числе. Два тезиса. Первый – нужно подняться над проблемой…
– Ты смастерил воздушный шар?
– Нет. Дирижабль.
– Не вижу разницы.
– Воздушный шар тащит в сторону, противоположную той, откуда ветер дует. А дирижабль имеет двигатель…
– Убедил, – Наум понял, что сегодня, впрочем, как и всегда, Железнова с мысли не сбить. Нужно расслабиться и дослушать. – Продолжай.
– Спасибо. Я разработал концепцию. Очень простую и понятную. Мы должны разработать программу, которая вне зависимости ни от чего зарабатывала бы деньги.
– Ага. Всего-то… Как ты раньше не додумался…
– Второе. Для того чтобы что-то сделать, нужно делать, а не думать, как это лучше сделать. И тогда придет осознание глубины проблемы.
Итерационно, шаг за шагом, по спирали развития, как учили классики, мы найдем решение.
– И ты не сомневаешься?
– Возвращаемся к первому тезису – нужно принять за постулат, что решение есть. Итак. Формулирую предельно кратко: мы должны создать программу, которая выигрывала бы всегда. И независимо ни от чего.
– Саня, и все-таки… – Наум хотел до конца прояснить ситуацию. – Я так понимаю распределение ролей: ты – научник и ищешь решение, Андрюха по твоим идеям пишет программы для торговли, а я-то что должен делать?!.
– У тебя самая сложная задача – эмоциональная: поддерживать нас, сопереживать, интересоваться, – Железнов увидел, как Наум расслабился – от него не будут требовать чего-то, чтобы он смог подвести друзей, – и потом, Няма, ты же Гений, и случайно оброненное тобой слово будет для нас на вес золота…
*** (2)(7) Екатерина Строева
Квартира Екатерины Строевой
Через месяц и девять дней после точки отсчета. Понедельник. 21.41
Успела! – Екатерина Строева довольно улыбнулась. Еще минут сорок назад она была в офисе – принимала от подрядчика «монтажки» (монтажные станции), когда поступило сообщение от Смолякова, что Железнов сел в машину и поехал, судя по маршруту, в сторону дома. Катя на полуслове оборвала презентацию подрядчика, извинилась, перенесла продолжение презентации на завтрашнее утро и рванула домой. Влетев в квартиру, первым делом включила компьютер: вот тогда-то, увидев раздевающегося в своей квартире Железнова, у нее и появилась обрадовавшая ее мысль: «Успела!».
По вечерам Катя занималась тем, чем и всегда в последние две недели – смотрела сериал под названием «Железнов»: Home Video – в прямом и в переносном смысле. Смоляков в точности выполнял указания своей хозяйки – картинка с камер, установленных в квартире Железнова, в режиме on line транслировалась на домашний компьютер Строевой.
Неудобство состояло в том, что рекламные паузы в этом кино были не предусмотрены, а потому Кате приходилось совмещать свою деятельность с активностью Железнова, которую, надо признать, нельзя было назвать высокой. Правда, это относилось только к скорости перемещений Железнова из комнаты на кухню и обратно. Что касается его деятельности, то тут картина была с точностью до наоборот: складывалось ощущение, что он изводит себя работой.
Вот и сейчас Железнов прошел на кухню, открыл холодильник, несколько секунд равнодушно изучал его содержимое, после чего вяло захлопнул дверцу и включил кофеварку, которая за двадцать секунд выдала всего-то полчашечки, но зато очень (!), как в свое время Катя могла лично убедиться, крепкого кофе. «Опять есть не будет, – констатировала про себя Катя. – Полночи просидит на десятке-другом чашек кофе. Сколько же так (!) можно! Желудок угробит и сердце загонит. И вообще, ощущение, что запущена команда на самоуничтожение. Ну же, Железнов! Встряхнись! Я не дам тебе себя уничтожить!» Екатерина немного понаблюдала, как Железнов пьет кофе под сигарету (одно без другого у него не водится) и поняла, что у нее есть минут пятнадцать – после кофе Железнов, как правило, принимает душ. Слава Богу, видеокамеры в душевой не было, тем не менее Кате нравилось наблюдать обнаженного Железнова, растирающегося полотенцем после душа в коридоре либо в комнате, – накачанное мускулистое тело, не зря он по утрам не жалел времени на поддержание формы. Надо признаться, что поначалу она немного смущалась, прятала взгляд, но потом любопытство взяло верх, а уж потом… В общем, иногда она видела его тело в своих снах. А она – рядом, проводя пальцем по его мускулатуре и не решаясь разбудить…
