Олег Рой - Человек за шкафом
– Надо же, как интересно! – восхищалась бабушка.
– А еще у всех людей своя музыка. Иногда я вижу человека – а от него музыка звучит. Какой человек – такая и музыка…
– И какая же музыка звучит от меня? – интересовалась Татьяна.
– Добрая, – как-то совсем по-взрослому улыбался в ответ Антон. – Как река у нас на даче. Она теплая и спокойная. Вот от Кати тоже добрая музыка звучит, но она быстрая такая, как танец. А у Андрюшки музыка как сильный дождь. Даже как ливень. Иногда в ней гром гремит, сильно-сильно! И даже кажется, что небо вот-вот треснет, расколется… Бабуля, а что случится, если небо расколется? Оттуда выпадут ангелы, да?
– Ну что ты еще придумал! – усмехалась Татьяна. – Никаких ангелов не бывает. И откуда ты их взял только?
– Как откуда? – в свою очередь удивлялся мальчик. – Из сказок. Если бы их не было, разве бы о них писали так много в книжках? Нет, бабуля, ангелы точно есть. Их даже увидеть можно. На небе. Если очень внимательно посмотреть…
– Эх ты, выдумщик Макаркин, – смеялась Татьяна Сергеевна и трепала внука по вихрастой голове.
Первое время после того, как Антоше поставили диагноз «аутизм», вся семья словно объединилась в негласном сговоре. Никто об этом впрямую не говорил, но всем хотелось доказать, что врач ошибся и с Антошей все в порядке. Пройдет еще несколько лет, и он станет таким же, как все дети, только умнее и талантливее. Поэтому в семь лет мальчика отдали в школу и постарались, чтобы он и вне ее стен как можно больше контактировал с другими детьми и учился общаться.
Однако ни из той, ни из другой затеи ничего не вышло. Полгода Антон еще как-то с грехом пополам проходил в школу, но после второй четверти его пришлось забрать. Учительница жаловалась, что мальчик не понимает, зачем он здесь и чего от него хотят. Только сидит, напевает что-то себе под нос, и нет ему никакого дела до того, что происходит вокруг. Это мешает заниматься другим детям, и они уже стали осознавать, что Антон Рябов не такой, как другие, и начали дразнить его. А это чревато.
– Вы его в спецшколу отдайте, – посоветовала завуч. – Там и педагоги специально подготовленные, и занимаются с такими детьми по особой программе.
Разумеется, в семье все были только возмущены подобным предложением. Да как же это отдать сына и внука, такого одаренного мальчишку, учиться вместе с умственно неполноценными детьми? Это же станет огромной психологической травмой для него! Поэтому решили, что оформят домашнее обучение и первые несколько лет станут заниматься с Антошей дома, сами, по очереди. То Ольга, то Илья, но больше всего, конечно, бабушка – музыкой. А потом, ближе к старшим классам, видно будет. В конце концов, можно и учителей на дом приглашать.
Что же касается общения с другими детьми, то и эта затея провалилась. Антошу чуть ли не силком выводили во двор или звали в гости ребят, чтобы он побыл с ними, – но каждый раз это общение заканчивалось очень быстро, едва начавшись. По мнению Антона, он поступал так, как хотел, как считал правильным. Но дети не понимали его или обижались.
Играть с Антоном было невозможно – он не признавал никаких правил. «Так нечестно! Он жухала!» – возмущались мальчишки и девчонки, когда Антоша, который водил в прятки, вдруг открывал глаза, хотя должен был, зажмурившись, ждать, пока остальные попрячутся.
– Но я же никого не обманываю, почему нечестно? – оправдывался позже Антон перед братом. – Все видели, что я открыл глаза. Мне же интересно было посмотреть, как они прячутся!
– Понимаешь, Антоха, у каждой игры есть правила, и играть нужно по правилам, – пытался растолковать брат.
– А что такое правила?
– Ну, как бы это тебе объяснить… Когда надо играть только так, а не по-другому.
– Но зачем же играть так, как неинтересно? – Антошка никак не мог взять этого в толк. – Ведь так интересно смотреть, как все разбегаются в разные стороны… Знаешь, это как музыка. Сначала фа-мажор две четверти, потом перейдут в четыре, и рефреном – четкое прыгающее стаккато…
– Ну, опять оседлал своего конька! – отмахивался брат.
Так все вернулось на круги своя. Взрослые оставили Антошу в покое, перестали требовать от него, чтобы он играл с другими детьми. А он был только рад этому. Антону не нужно было общество, он с куда бо́льшим удовольствием проводил время в одиночестве, за инструментом или сидел за шкафом, где никто не мешал ему думать и слышать растворенную в пространстве Музыку. Музыка стала его лучшим другом и единственным языком, на котором он мог говорить без опаски быть непонятым.
Когда к Назаровым приходили гости, бабушка Татьяна с гордостью демонстрировала Антона, начинающего талантливого музыканта, которого она учила и воспитывала сама. Психолог, наверное, сказал бы, что успехи внука стали для нее своеобразной компенсацией за педагогическую неудачу с дочерью. Игра Антона неизменно приводила и хозяйку, и гостей в восторг, хотя репертуар юного исполнителя становился год от года все более неожиданным. С возрастом Антоша стал относиться к музыке более избирательно, ему нравились мелодии не столько классические, сколько необычные. Он напряженно вслушивался в льющиеся из колонок канонические симфонии и сюиты. Что нового звучит в этой музыке, чем она оригинальна? Если ответом было «ничего», то Антон откладывал пластинку или кассету без сожалений и больше об этом произведении не вспоминал. Но так как музыка, кроме языка его души, была языком общения с окружающими, Антон снисходил к вкусам публики. В считаные минуты он мог подобрать на слух какую-нибудь мелодию, напетую гостем, и сыграть красиво, без помарок, импровизируя на ходу. Восторг гостей, их искренняя радость для него стоили того, чтобы возиться с этим… с тем, что они считали музыкой. А уж как бабушка им гордилась! У нее сияли глаза, расправлялись плечи, как будто даже морщины на лице разглаживались. Для любимой бабушки, чтобы доставить ей такую радость, Антон был готов пойти и не на такое. Слушая, как играет внук, Татьяна Сергеевна забывала обо всем на свете. А остальные старшие члены семьи печально переглядывались. Да, конечно, это очень хорошо, что Антоша так любит музыку, что он настолько одарен… Но ведь, чтобы стать профессиональным музыкантом, надо учиться не только у бабушки. Нужно окончить музыкальную школу, училище, консерваторию – без этого музыканта никуда не возьмут на работу. А без работы как же можно прожить? Дед не вечен, да и родители тоже… Что будет с Антошкой, когда их не станет? Ответа на этот вопрос не имелось, и потому им старались не задаваться. По крайней мере, друг с другом этот вопрос члены семьи не обсуждали.
Картина будущего Андрюшки выглядела немного яснее, хотя тоже не доставляла родителям особой радости. Еще в детстве, когда ему задавали традиционный вопрос: «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?», Андрей всегда отвечал не «космонавтом», как большинство его сверстников, а: «Солдатом! Буду сражаться на войне с врагами Родины!» Взрослые умилялись, дед надувался от гордости, но всерьез слова ребенка, конечно, никто не воспринимал. В середине семидесятых война в сознании советского человека была уже где-то очень далеко в прошлом, в фильмах и рассказах стареющих ветеранов. Те, кто был далек от армии и от политики (а таких было большинство в стране), конечно, знали, что в разных точках земного шара идут боевые действия, но даже не подозревали, что в них негласно, без афиширования этого факта, участвуют и советские войска.
Все изменилось через несколько месяцев после того, как Андрюше исполнилось одиннадцать – началась война в Афганистане. Страшный «подарок» к новогодним праздником получили некоторые родители призывников – их детей, восемнадцатилетних ребят, привыкших к спокойной и мирной жизни, еще толком не обученных и не подготовленных, сразу бросили в самое пекло войны. Уж на что Степан Егорович всю жизнь был более чем лоялен к власти – и он позволил себе дома, в семейном кругу, выразить недовольство.
– Идиоты! – делился он с домашними. – Отправили ребят в летней форме дворец Амина штурмовать. Решили, что раз Афганистан на юге, так, значит, там круглый год жара. А там сейчас морозы похлеще нашего…
– Я вообще не понимаю, зачем нам было туда войска вводить, – пожимала плечами Оля. – То, что происходит в Афганистане, – их внутренняя проблема. Зачем Советскому Союзу вмешиваться?
– Ну что ты такое говоришь, Ольга? – хмурился Назаров. – Иначе нельзя было. Мы обязаны оказать содействие афганскому народу в борьбе против антикоммунистических сил, у нас с афганцами договор о дружбе и взаимопомощи. К тому же антикоммунистов поддерживает НАТО – а мы не можем допустить, чтобы враги прямо у нас, можно сказать, на границах размещали свои военные базы.
Андрей, разумеется, ничего не понимал в этих взрослых разговорах и толковал события по-своему. Он жил в своем детском героическом мире, с доблестными красноармейцами, буденновцами, танкистами, артиллеристами и разведчиками, которые всегда побеждают, даже если погибают. Мальчишку начавшаяся война несказанно обрадовала, и он хотел, чтобы она подольше не кончалась. Андрюшка хотел стать настоящим солдатом и мечтал оказаться в Афганистане.
