Леонид Васильев - Лесными тропами к истоку
Насчет приманки егерю Соколову повезло, в личном хозяйстве тракториста Ивана пала корова. В семье горе большое, детки остались без молока.
За бутылку жидкой валюты хозяин отдал егерю труп коровенки и вывез ее в лес.
Соколов начинил тушу ядом, как учили и, замаскировав следы, удалился. А потом много дней издали вел наблюдение, но волков все не было. Снегу в лесу еще немного, наступила оттепель, волки в это время успешно добывают бобров или отбивают молодняк лосей и кабанов.
Шли дни, недели…
На очередном сборе в конторе госпромхоза Андрей узнает о серьезном заболевании у малолетнего сына егеря Архипова.
Соколов участливо спрашивает:
– Болезнь излечима?
– Возможно, излечима, но наши врачи только руками разводят.
– И что на это отвечают эскулапы?
– Рекомендуют консультации и лечение у столичных врачей, профессоров. Но на это нужны такие финансы, каких у меня нет.
– Да-а, ситуация незавидная, – прикусив губу задумался Андрей, – но, вдруг оживленно сказал. – В нашей системе деньгами располагает наш общий друг – твой армейский товарищ – Радузов, ты его ценными шкурками одаривал и вообще… Он должен дать в долг.
– Я его об этом уже просил, – невесело отвечал Архипов.
– Ну и что?..
– Он сказал, что наличных денег у него нет, а снимать с депозита нельзя.
Андрей удивляется:
– Как так – нет денег? Кто в это поверит, да он просто хитрит!
Андрей копил деньги на покупку собственного снегохода «Буран» – это лучшая зимняя вездеходная техника. Для промысловика она просто необходима, ведь служебной техникой директор госпромхоза своих егерей не снабжает.
Соколов, глядя на переживания Архипова за сына, решил накопленную сумму передать на лечение, коротко сказав:
– Володя, жди меня завтра!
На следующий день Соколов с деньгами попутными машинами добрался до деревни, где с семьей проживал егерь Архипов.
Здесь у входных дверей он увидел священника Георгия, обметающего веником снег с обуви.
У Андрея екнуло сердце, мелькнула страшная мысль: «Уж не умер ли сын?»
Батюшка пришел к больному провести таинство причащения. А после молитвы, отец Георгий в семейном кругу повел беседу. Его внимательно слушали хозяин дома, его жена, бабушка, дочка и приехавший сюда Андрей. Батюшка поведал:
– Ребенок и страдание, как это осмыслить, как вынести? И вот ропот: если, мол, Бог справедлив, то, как он допускает страдание детей? Да, Бог справедлив. Он не учит нас грешить. Для нас не был бы труден вопрос, за что страдают дети, если бы в этом, как и во всем, мы взирали на Христа Спасителя, соизмеряли с ним всю нашу жизнь. За что страдают дети? За что страдал сам Спаситель? Ведь он безгрешен. Каждый рождающийся в мир младенец несет на себе печать первородного греха. А Господь и того не имел. Он – чище любого ребенка – страдал, и как!.. Вот и ответ на вопрос: «За что страдают дети?» За наши грехи. За наше нерадение о спасении их душ, о своем спасении. Наша родительская задача состоит не только в том, чтобы обеспечить детям физическое существование, но и прежде всего – духовно воспитать их, открыть им путь к Богу. Вот слова Спасителя. «Не препятствуйте им приходить ко Мне.» Если мы не приводим ребенка в Храм, не учим его молиться, если у нас дома нет иконы, Евангелия, если мы не стараемся жить благочестиво – значит, мы препятствуем ему приходить ко Христу. И в этом – наш самый главный грех, который ложится и на детей. Вот почему за наши грехи страдают дети, даже если они невиноваты. Мы с ними связаны невидимой нитью, в них – наши кровь и дух. Если бы они не были нашими детьми, они не страдали бы за нас. Но тогда бы они от нас и не родились бы. Грех потому и есть величайшее зло, что от него страдают невиновные. Но потому же закону страданиями искупаются грехи других.
Два с половиной года назад ко мне на исповедь пришла больная девочка из детского дома. Она не могла связать двух слов, крутилась, как волчок, ее ненормальный взгляд, постоянные гримасы, весь вид ее говорил о неполноценности. И вот она стала исповедоваться и причащаться каждое воскресенье.
Через год у нее появилась потребность подробнейшей исповеди, девочка стала вести такую старательную духовную жизнь, о которой не подозревают даже те люди, которые считают себя глубоко верующими и церковными. Она стала постоянно молиться, бороться с дурными мыслями, прощать обиды, терпеть все. В течение нескольких месяцев она научилась читать и писать, у нее прошли все признаки дебильности; на лице изобразилась печать духовности; во всем, что она говорила и делала, было чувство и рассуждение.
Если после этого соберутся все умники мира и представят мне самые точные доказательства того, что Бога нет, я с печалью погляжу на них…
Андрей, слушая священника, все больше думает о жизни – как она не предсказуема и противоречива…
Все чаще на пути Соколова появляется председатель Радузов, вот и сегодня он встретился с ним в конторе, когда тот выходил из кабинета директора госпромхоза. Он приветствовал егеря:
– Привет охране природы!
– Привет, – отвечал Соколов.
– Как здоровье твоей матушки и моей тети?
– Спасибо, Юрий Владимирович, пока все хорошо. Матушка часто вспоминает молодость, иногда песни поет старинные.
– А ты-то как? – вежливо интересуется Радузов.
– Как видишь, работаю.
Председатель, взяв Соколова под локоток, заговорил вкрадчиво:
– У меня к тебе дело, можно сказать по поручению самого министра экологии и природопользования.
– Какое дело? – насторожился Соколов.
Радузов вытащил из кармана фирменный бланк.
– Вот по этой лицензии надо отстрелить лося.
Соколов, глянув на документ, недовольно пробормотал:
– Но это же лицензия на быка, по которой уже отстреляли корову с теленком. Разве ты это разрешение не оформил, не отчитался?..
– Андрей, ты, как ребенок, тебе ли об этом рассуждать? Эти вопросы решает наш министр. Из сохатого сделаем колбасу, и тебе будет доля. Плохо, что ли для твоей семьи? С министром надо жить дружно, вдруг, где – то в организации спишут Г азик, тебе его продадут по дешевке. Тебе еще не надоел что ли твой мотоцикл?
Соколов, слушая обещания начальника, подумал: «Егерю для работы иметь вездеходик – это мечта, авось министр поможет с техникой. Некоторые промысловики имеют автомобили, и дела у них идут лучше, чем у других».
Андрей, глянув председателю в глаза, спросил:
– Говоришь, и колбаса будет?
– Будет-будет, я тебе говорю!
Егерь взял документ, положил его в полевую сумку.
– А когда мясо сделаешь? – нетерпеливо спросил Радузов.
– Как только, так сразу, – пожал плечами Соколов.
… Тетя Нина сдержала обещание и пригласила священника Георгия в дом инвалида дяди Коли.
Батюшка пришел с кадилом для освящения жилья старика, дабы изгнать всякую приходящую к нему нечисть.
Войдя в дом, он прежде помолился на икону в углу, зажег свечу, задымил кадило, и, размахивая им, стал ходить по дому, читая Псалтырь.
Батюшка остановился возле стола, воззрил взгляд на пустую бутылку. Он молча присел на табуретку и, глянув на старика, успевшего переодеться в чистое белье, нравоучительно пробасил:
– А вот водку, Николай, в твоем возрасте пить не потребно: это сила дьявола, она губит человека. Не потому ли к тебе сатана по ночам является?
– Да я только на праздник Покрова и выпил – то, – оправдывался дядя Коля.
Батюшка продолжал:
– О влиянии алкоголя мудрец Анахарсис говорил:
– Первая гроздь – услаждения, вторая – упоения, а третья – печали.
Философ сие толковал так: умеренное употребление вина служит человеку в удовольствие и во здравие, ибо и жажду утоляет, и желудок укрепляет, и сердце веселит человеку; неумеренное же потребление пробуждает ссоры, возжигает гнев, возбуждает на брань и побои, за чем следует обыкновенно не мало скорбей. Но, если внимательно рассмотреть силу пьянства, то найдем не три нравственных грозди, а целых десять, приносящих человеку вред и печаль…
Батюшка, огладив свою черную бороду и, облизав пересохшие губы, продолжал:
– Хочу огласить вам помыслы этих гроздьев.
Тетя Нина, пришедшая в дом к соседу с батюшкой Георгием, поправила платок, почесала нос, приготовилась слушать.
– Так вот: первая гроздь – есть помрачение ума, потемнение рассудка, потеря сознания, ибо от желудка, переполненного вином, винные пары поднимаются в голову, действуют на мозг и возмущают ум. Потому многие в состоянии опьянения не помнят себя, сами не знают, что делают и что говорят, точно безумные, и, что бы ни случилось, будь это – зло, бесчестие, побои, назавтра они ничего не помнят.
Дядя Коля, хотя пьяницей не является, но раз пришлось быть участником поучительной лекции, согласно кивает головой.
– Вот о чем гласит вторая гроздь – это бесстыдство: пьяный ни кого не стыдится, но, потеряв совесть, произносит скверные, хульные, нелепые оскорбительные слова.
