Анатолий Вилинович - Остап Бендер — агент ГПУ
– Хорошо, договорились, Семен Михайлович, – пожал руку рисовальщику Остап, – Всегда милости просим.
На этом они и расстались. Войдя в контору, Бендер сказал своим компаньонам:
– Все, рисовальщик выбыл из игры с его молочником.
– С двумя чашечками, командор, – рассмеялся Балаганов.
– Надо как-то его отблагодарить, Остап Ибрагимович, – посоветовал Козлевич.
– Да, камрады, большую услугу он оказал нам, сам того не сознавая и не зная, конечно.
– И не догадывается, командор. Если по справедливости и надо как-то…
– Как-то не как-то, детушки, а уберем из музея его рисунок молочника и скажем, что мы его продали выгодно…
– Да, за сто рубликов, Остап Ибрагимович, как вроде заплатили тому воришке, как вы докладывали старшему гэпэушнику.
– Верно, командор, и я готов на эти затраты, – подтвердил эксперт.
– Договорились. На днях вручим ему честно заработанные сто рублей за натюрморт. Рисунок надо убрать из музея, камрады.
– На память о Фаберже, командор.
– Ох, этот царский Фаберже, погладил свои усы Козлевич.
– Да, окажись молочник подлинным творением Фаберже, этого царского ювелира, немцы, как я полагаю, не заплатили бы больше ста тысяч.
– Не заплатили бы, командор.
– Да, наверное, и меньше, Остап Ибрагимович, – кашлянул Адам.
– Так, где же наши заветные миллионы? Чтобы мотнуть в это самое Жанейро? Думайте, думайте, мои советчики, компаньоны, единомышленники, – заходил по комнате Бендер.
– Может, все-таки таксомоторный даст нам сумму, – вымолвил Адам.
– И я так думаю, командор.
– Это хорошо, что вы думаете и предполагаете, детушки мои, концессионеры, компаньоны, камрады, единомышленники и так далее… – засмеялся Остап. Но надо найти такое, чтобы не только миллионы получить, но иметь возможность с этими деньгами оказаться за рубежом.
– В этом самом Жанейро, командор.
– Да. Но вначале… вначале за рубежом, а уж потом и в Рио-де-Жанейро, как я говорил и говорю пока…
– Почему «пока», командор?
– Много сложностей, Шура и Адам.
– И все же, Остап Ибрагимович, почему «пока»?
– Много прошло времени, камрады, и идет оно неудержимо. И моя хрустальная мечта юности начала все больше и больше меркнуть, затуманиваться, терять блеск своей привлекательности.
– Если по справедливости, то да, командор, – закивал Балаганов.
– Ну, откроем таксомоторный парк, как желает Адам Казимирович, плюс наше открыточное, похудевшее дело, – рассуждал Остап, похаживая по комнате.
– И антиквариат, командор, – добавил Балаганов.
– Да, антиквариат, археология, друзья, все это хорошее материальное обеспечение сладкой жизни здесь при Советах. При этой самой власти, которая строит социализм и, который я, как и вы, строить не желаем. Хотя невольно и участвуем в этом мистическом деле, хочешь не хочешь.
– Как умно вы говорите, Остап Ибрагимович.
– Очень правильно, командор.
– Поэтому с нашими взглядами и понятиями надо переправиться за рубеж. А там уже решим в Рио-де-Жанейро или еще куда…
– Но как это все сделать, говоря по справедливости, командор?
– Мало того, что для этого нужны денежные средства, – продолжал Остап, – как эти средства переправить туда без такой глупости, какую я тогда совершил.
– С тарелочкой, командор?
– Да, Шура, с голубой каемочкой и превратил эту тарелочку в прах.
– Значит, Остап Ибрагимович, капиталы и как с ними туда?
– Дав, Адам Казимирович, верно, понимаете, дорогой наш автомеханик. Думайте, думайте, думайте, камрады мои и советуйте. А пока что… Первое. Нэпман Клюев. Кто он, что он, кто жена его. И что это за вольнонаемный сотрудник ОГПУ?
– Да, интересно, командор.
– Очень, Остап Ибрагимович, что это нам даст?
– Вот и посмотрим, изучим, познакомимся со всеми этими вопросами.
Глава X
Деловые визиты к нэпману и к Шаврову
После получения удостоверения в красной сафьяновой обложке с вытесненным на ней гербом Союза, Бендер встретился с нэпманом Клюевым в его доме. После обмена обычными приветствиями, Бендер, глядя на встревоженного хозяина дома, сказал:
– Не дрожите, как осиновый лист, я пришел к вам не для оформления соответствующего протокола о вашем уголовном поступке, – показал он свое гербовое удостоверение. – И не для получения откупных денег, а просто хочу с вами ближе познакомиться, узнать о ваших делах, ваших возможностях.
– Хорошо, хорошо, Остап Ибрагимович, понял, понял, прошу в мой домашний кабинет, где мы можем спокойно поговорить.
– Устраивает. Жена и дочь не помешают?
– Нет, нет, Эльза поехала к своим в Карловку. Тоже немцам…
– Немцам? – удивился Бендер.
– Этническим немцам. В Карловке давнишнее поселение немцев, это недалеко от Сталино.
– Интересно, – промолвил Остап.
– Да, вот так, а дочь – Лена, на каких-то комсомольских сборах. Так что никто нем не помешает, поговорить, как вы понимаете.
– Хорошо, Юрий Власович… – сделал паузу Остап. – Как нам известно, у вас три магазина: игрушек, тканей и универсальный разных товаров, верно?
– Да, Остап Ибрагимович, когда объявили НЭП, мне помогли немецкие родственники Эльзы деньгами для оборота, дело и пошло и если бы не давил финотдел…
– Понимаю. Скажите, а откуда вы получаете, скажем. Игрушки, ткани и другие товары для вашего универсального?
– Опять-таки благодаря Эльзе, вернее ее родственникам там, в Германии, Остап Ибрагимович. Накладно, трудно, но дело идет понемногу.
– Так вот почему ваш универсальный магазин с вывеской «Эльза и Клюев»? – Да, благодаря жене Эльзе и ее родственникам, там в Берлине.
– А как с расчетами, Юрий Власович? Как вы оплачиваете заграничные товары?
– Как и все, через Внешторгбанк, согласно договорам с фирмами, компаниями немецкими и другими. Тоже приходится выкручиваться, чтобы не убыточно было.
– Да, а тут и натюрморт еще, верно?
– Верно. Я готов понести затраты нужные для вашей службы, ведь так? Не вам, а вашей службе? – пристально смотрел нэпман на Бендера, которого он считал сотрудником ОГПУ, когда вторично видел красную книжечку на этот раз с тисненным на ней гербом Союза.
– Да, вы не ошибаетесь, Юрий Власович, не мне, а нашей службе, – достал свое удостоверение и раскрыл его перед глазами нэпмана.
– Да, да, я верю, верю. Я это понял, когда по приказу, очевидно, вашей организацией отобрали у моего магазина комнату, примыкающую к вашему музею.
– Верно поняли, Юрий Власович. Скажите, а вы могли бы перевезти нужную сумму через ваш Внешторгбанк за рубеж на предъявителя?
– Конечно, конечно, можно, Остап Ибрагимович, – вопросительно смотрел на Остапа нэпман, – Скажите, сколько и мы поладим, ведь так?
– Так, Юрий Власович, – подтвердил Остап. – Но речь сейчас идет не о вашей благодарной сумме нашей службе.
– Не идет?
– Не идет, пока. Пока, я подчеркиваю. Это понадобится нам через какое-то время. Не сейчас.
В комнате воцарилось молчание двух собеседников.
– Как скажете, Остап Ибрагимович, – наконец промолвил нэпман.
– Скажем. А вот интересно, Юрий Власович, какую сумму вы готовы перевести за рубеж на предъявителя?
Нэпман помолчал, полузакрыв глаза, что говорило о его лихорадочном мышлении какую сумму назвать. Наконец, не громко промолвил:
– Тысяч десять, вас устроит?
Бендер молчал, глядя на нэпмана, потом встал и ответил:
– Устроит, Юрий Власович. Но это потом, не сейчас. Мне надо идти. До свидания.
– До свидания, до свидания, – вскочил нэпман, радуясь, что все решается для него благополучно.
Своим компаньонам Бендер не сообщил подробности визита к нэпману, сказал, что тот у него на крючке, что Клюев готов делать так, как ему прикажут.
Балаганов спросил:
– А что мы ему прикажем, командор? Сколько с него возьмем?
– Приличную сумму возьмем, Шура. Но дело тут не в сумме, а в других возможностях этого коммерсанта. Об этом и поговорим как-то, друзья, не сейчас. Обдумывание требует времени.
С помощью Шаврова был выдан патент и все необходимые разрешения для открытия таксомоторного парка. Козлевича было не узнать, он весь горел, полностью был захвачен организацией парка. Бендер помогал, когда надо, персонал даже пользовался их майбахом.
Дела компаньонов шли своим чередом. Козлевич все свое время отдавал организации таксомоторного парка. Искал место в городе для парка, купил два подержанных автомобиля «фиат» и «пикап», но приличного вида, что привлекало бы пассажиров.
Балаганов занимался по-прежнему делами археологическими, оформлял поступающих в общество, покупкой антикварных экспонатов и открыточным производством. И только их руководитель, великий предприниматель, пребывал в думах только ему известных. Оставаясь наедине сам с собой, он мысленно рассуждал: «Итак, Клюев обеспечивает перевод денег в немецкий Внешторгбанк на имя Остапа Ибрагимовича Бендера. Но зависают две проблемы. Первая, уже известная, где взять заветный миллион? Вторая, каким образом оказаться в Берлине, чтобы получить в банке этот миллион? А уж потом… Потом Остап рисовал себе, как он, получив этот миллион, сможет перебраться в город его хрустальной мечты Рио… Ах, этот Рио! А может, это просто моя голая фантазия, Ося? И нет никакого сказочного Рио, а просто, просто… Но на это «просто» великий мечтатель ответить затруднялся. Но сначала где все-таки взять этот миллион для банка Внешторга? Это та же самая проблема, как бриллианты мадам Петуховой, как пущенный по ветру миллион изъятый у Корейко? Как и все доходы от деятельности «Доларха», ну и плюс десять тысяч, которые готов заплатить Клюев за ликвидацию уголовного дела. Нет, это все не полное решение моего плана, друзья, камрады, компаньоны, концессионеры, сотоварищи» – подводил Остап черту под своими мысленными рассуждениями. И проговорил вслух:
