Людмила Петрушевская - Санаториум (сборник)
Таков был первый друг Марселя.
И по выходе Альберта из психушки свободный как птица Марсель начал воровать у бабушки деньги и исчезать на целые вечера. В ответ она стала носить паспорт, сберкнижку, кредитку и деньги в специальной сумочке – ремешок на шее, хранилище под юбкой. Ее паспорт дошлый Альберт мог использовать на взятие кредита и на другие интересные дела. Бабушка поняла это довольно быстро и туда же, к себе под юбку, спрятала и паспорт Марселя. Дома она не оставляла нигде эту сумочку без присмотра. Марселю для удостоверения личности она сделала ксерокс и отдала внуку только первую страничку, к сему же прилагалась и копия документа с диагнозом.
Марсель стал закатывать скандалы, требуя побольше денег себе на «Макдоналдс», поскольку там – понятно – его поджидал Альберт. Бабушка давала эти суммы на двоих, боясь, как бы Альберт не предложил бы снова бедняку и первоходке Марселю (если уж денег нет) свидание с хорошим человеком, получишь удовольствие и еще и нам с тобой заплатят.
Время от времени, когда денег совсем не оставалось, Альберт приходил пожрать бабушкиного супу и ее котлет. Притом она чувствовала (просто, что называется, шкурой), что Альберт хочет ее убить. Просто так. Бабушка-то была гордячка и в твердой памяти, про ум можно было не беспокоиться, три языка в анамнезе и докторская диссертация. Альберт не мог простить такого. Как тот знаменитый ребенок из детдома, которого усыновили и который тут же свернул головы только родившимся котятам, задав приемным родителям и врачам вечный вопрос, как быть. Он не знал, что есть доброта, любовь и жалость, все движущееся вызывало в этом Маугли желание свернуть ему шею. Видимо, то был ребенок насильника-убийцы.
Чей сын был Альберт, бабушка так и не узнала, как и не узнала, кто его довольно скоро схоронил.
Однако же цель у него проглядывала ясно – завладеть этой квартирой, старой квартирой 50-х годов: трехметровые потолки, толстые стены, окна в дворовый сад. Очевидно, думала умная старуха, что Альберт считает Марселя единственным наследником. Заставить этого клинически лопоухого мальчишку продать Альберту помещение – за какие-то заоблачные дачи в Португалии, к примеру, – не представляло для этого покупателя никакой проблемы. Марсель слушался его с восторгом.
И однажды, за ужином, над общим супом, бабушка невинно сказала, что завещала свою квартиру подруге Зое, нищенке и бомжу, дочери своей школьной подруги. Которая Зоя с двумя детьми живет в дешевом хостеле, приюте для бедняков. Ни на что не надеясь. Летом-то мы у них жили на даче, помнишь? А детей учит немецкому.
– У тебя, – мрачно ответил внук. – Бесплатно.
– А как же Марсель? – дерзко, якобы защищая права друга, спросил Альберт.
– А у Марселя своя трехкомнатная квартира, его там ждет комнатка.
– Но в квартире же мать! – возопил Альберт.
– Но он там имеет все права. Тем более что скоро тебе, Марсель, дадут инвалидность и пенсию.
– Это копейки, – закричал Альберт, а Марсель охотно кивнул.
– Но твои. Научишься их расходовать. Научишься понимать, кто вымогает у тебя твои деньги, заставляет за него платить, – выразительно глядя на Марселя (и имея в виду расплывшегося в невинной улыбке Альберта).
Бабушка поймала себя на желании убить этого парасита, именно парасита, как вошь, уничтожить его, сделать ему домашнее харакири или сунуть нож меж ребер. Такое это было явно чувство, что Альберт немного поперхнулся супом.
После чего, съев второе и запивши его компотом, Альберт свистнул Марселя, и парни ушли играть в бродилки-стрелялки.
В скудные дни, когда ученики заболевали, а до получки оставались считаные дни. Альберт исчезал, и Марсель напрасно пытался до него дозвониться. А где тот обитает – и с кем – ему было неизвестно. Альберт таился до лучших времен и возникал, когда воцарялось изобилие. И, хотя бабушка не горела желанием его видеть и тем более снабжать, Марсель плясал вокруг нее как моль, кидался из стороны в сторону, умолял дать денег побольше и однажды даже запустил утюгом в окно, и всю ночь бабушка просидела на кухне в одеялах, а Марсель лежал, закутавшись в дедов тулуп из чулана.
Утюг она выкинула, как и все острые ножи. Остались только те, которыми мазали масло на хлеб. Для измельчения овощей бабушка использовала мясорубку с разными насадками. Замахнуться электромясорубкой было можно, таким легковесным агрегатом, там имелся металлический постамент, но бабушка прятала эту полезную вещь в разных местах, и просто подхватить ее на кухне и кинуть не представлялось возможным. Сначала ее требовалось найти. Ножа для хлеба не было, бабушка его ликвидировала. Альберту приходилось обходиться тем, что имелось. А пиццу они с Альбертом получали уже нарезанной.
Кстати, внук придумал такой ход – он заказывал пиццу в трех экземплярах по телефону, когда бабушка уже укладывалась спать. А ежели при сем присутствовал Альберт, то заказывались еще и две бутылки коньяка. Пиццы мальчики тут же вскрывали и отламывали по куску, бутылки Альберт откупоривал немедленно, посыльные требовали денег, Марсель вызывал бабку на арену, и после скандала она, под угрозой вызова полиции, сломленная, платила.
А в последний раз был проделан фокус похлеще – Марселя привели двое в масках-балаклавах и потребовали выкуп, якобы он не заплатил в ресторане. Марсель куксился, но бабушка сразу просекла этот дешевый спектакль. Тем более что у одного из вымогателей были ботинки – ну вылитые Альбертовы.
Бабушка достала из сумки небольшие деньги, сложила их в плотный валик и уронила прямо у тех ботинок, и с криком «Не трогайте, это мои деньги» стала медленно нагибаться. Обладатель ботинок гораздо быстрее нагнулся схватить деньги, и тут бабушка ловко приподняла его балаклаву за макушку и стянула ее с головы бандита. Простоволосый, разоблаченный Альберт (это был он) засмеялся, Марсель тоже захихикал и сказал «Мы решили тебя разыграть», а другой парень в балаклаве вдруг повернулся и ушел.
Они с Альбертом похватали что-то из холодильника и укрылись в комнате Марселя и долго там бубнили, лучшие в мире друзья. Но бабушка из-за стены поняла, что этот якобы друг на Марселя наскакивает, кричит, уговаривает, а Марсель, только что переживший провал спектакля, реагирует как-то вяло, почти соглашается. И вскоре в дверь позвонили, а Марсель застучал бабушке в дверь:
– Пиццы принесли и коньяк!
Бабушка вышла и увидела, что Альберт уносит бутылку в кухню с явной целью ее быстро откупорить, а Марсель взломал коробку с пиццей, оторвал дольку горячего теста и, обжигаясь, жадно вонзил в нее зубы. Бабушка быстро пошла в кухню, где Альберт шарил по ящикам, явно ища открывалку, – а ее после предыдущего такого же инцидента пришлось спрятать подальше – тогда Альберт вскрыл две привезенные бутылки, и пришлось платить.
– Тут нету, нету. Дайте я открою, – сказала бабушка, взяла из цепких рук Альберта бутылку и понесла вон из кухни, а Альберт шел за нею, бормоча «ну че, я сам открою, че вы берете».
Оказавшись в прихожей, бабушка, отдав доставщику бутылку, спокойно заговорила с ним (а Марсель уже отъел половину пиццы, держа коробку у зубов).
– Вы знаете, у них, у вот этих, кто заказал, вообще нет денег, запомните этот номер телефона и больше не возите сюда ничего. И я платить за них не буду, они оба сумасшедшие со справкой, не отвечают за свои покупки, можете вызывать полицию, чтобы их засадили в психушку обратно.
Парень стал звонить в полицию сразу же, Марсель дожирал, давясь, пиццу, а бабушка ушла к себе и заперла дверь опять на ножку стула. Через несколько минут хлопнула входная дверь, и Альберт громко сказал:
– Но отдашь мне эти деньги вдвое.
Они возбужденно переговаривались, Альберт орал, угрожал, потом они начали ругаться, завозились, как-то запрыгали. Пошли ритмичные толчки, и кто-то завыл, запищал. Марселя голосок! Произошло что-то ужасное. Затем все затихло. Пошел храп. Бабушка пыталась заснуть, но не могла. Рано утром, еще в темноте, она спустилась во двор, поплелась по обледенелому тротуару, опираясь на свою верную палочку, дошла до метро, поехала вниз, села у перрона на дальней лавочке и сидела там без сна до десяти утра, до открытия магазинов, а потом поехала в известный себе магазин для садоводов. Там она купила средство от мышей, от кротов, от ос, все что было, затем нашла комплексное жидкое средство от вредителей сада и огорода, такой у нее возник безумный план. Она пошла в магазин – парни явно еще спали после вчерашнего – и сварила ненавистные для Марселя вещи: мясной суп с кислой капустой и гречневую кашу, которую переложила на многострадальную сковородку, сдобрила соусом, выловила из супа и сунула туда же куски мяса, все посыпала карри. Альберт уже однажды сожрал целую кастрюльку и полсковороды такого варева. А гречневую кашу и супы вообще Марсель не ел с детства. Его этим кормили, а он давился и прыскал едой.
