Игорь Ягупов - Записки офисной крысы
Когда Тошка довольно связно вступает в разговор, радость ее новых знакомцев не знает границ. С навязчивой непосредственностью они начинают грузить Тошку информацией. Они из Флориды. Главу семейства зовут Нэд, жену – Барбара, а сынишку – Клод. Клод он потому, что так зовут двоюродного дядю Барбары. Вообще говоря, Барбара француженка. Вернее, она родом из Франции. Но никогда там не была. Если еще точнее, ее предки иммигрировали в Штаты из Европы.
Нэд рассказывает это Тошке, ничуть не сомневаясь в ее интересе. Я подхожу к ним поближе и обнимаю ее за талию.
– Это ваш сын? – тут же интересуется Барбара.
А Клод прищуривает на меня свои маленькие глазки, спрятанные под толстыми линзами очков. Тошка скрипит зубами. Вместо ответа я приветливо скалюсь. Дескать, это уж наше дело. Просто удивительна та бесцеремонность, с которой некоторые люди пытаются овладеть ситуацией.
– Нет, это мой шофер, – вдруг выдавливает из себя моя спутница.
Я, пониженный в статусе до обслуживающего персонала, незаметно убираю руку с Тошкиной талии и скалюсь еще более призывно.
– Мы из Флориды, – еще раз уточняет Барбара, как будто, превратившись из сына в шофера, я уже забыл об этом. – А вы откуда?
Наверное, нам с Тошкой одновременно приходит в головы мысль, что ни о каком Мурманске эти янки никогда и слышать не слышали, потому что мы в один голос отвечаем:
– Мы? Да мы-то с Севера.
Барбара вздрагивает и робко хихикает. Нэд перестает улыбаться и пытается натянуть короткую верхнюю губу на свои огромные желтые бобровые зубы. Очкарик Клод краснеет и гневно сверкает глазками из-под своих очков.
Мы с Тошкой переглядываемся, внезапно понимая, что мы натворили. Через секунду мы уже чувствуем себя полными идиотами. А еще через мгновенье начинаем дико хохотать. Ведь мы невольно осквернили саму идею места, где сейчас находимся, идею всей Лапландии. Мы плюнули в самую душу этим ни в чем не повинным американцам, которые потратили немалые деньги на поездку сюда.
Они думали, что где-то далеко-далеко, за синими холодными морями и чистыми сосновыми лесами, где-то там, в снегах Арктики, есть страна Финляндия. В этой стране, если ехать все дальше и дальше на север, можно найти ледяную избушку лапландки. А потом, если вы угодите маленькой старушке, она даст вам своих ручных оленей, запряженных в нарты. И только на этой упряжке можно добраться на самый край земли – засыпанный снегом и скованный льдом неведомый континент, где, отгороженная от всего мира обручем полярного круга, стоит деревушка Сайты.
И всю эту грандиозную идею мы осквернили. Они добрались до этой ледяной страны, чтобы встретить здесь нас – идиотов, которые приехали сюда… с Севера! Деньги американцев оказываются выброшенными на ветер. Опошлено самое святое – доллар.
То, к чему они стремились всю предшествующую жизнь, откладывая деньги и покупая теплую одежду, оказалось туфтой. Чуть ли не пляжем возле их дома, куда местные алкаши заезжают прямо на машинах. Они стремились на край Земли, а оказались неизвестно где. В месте, куда запросто ездят с какого-то уж совсем недоступного и непонятного настоящего Севера. Туристическая фирма обманула их в лучших и самых заветных ожиданиях. Но что же мы можем поделать, если Рованиеми расположен километров на двести южнее Мурманска? Мы сказали им чистую правду: для нас – это юг.
Американцы продолжают пребывать в шоке. Я, уже не таясь, обнимаю Тошку за талию и, продолжая хохотать, мы покидаем наших оцепенелых друзей. Мы садимся в машину, и я бросаю взгляд на часы. Ничего себе! Уже почти пять. Значит, мы протолкались у Сайты полтора часа.
– Заедем в Рованиеми? – предлагает Тошка.
8
Мы вновь на шоссе. Уже темно. Движение становится гуще. Дорога прямо перед нами расцвечена красными огоньками. А ее левая сторона слепит глаза белым светом встречных машин. Мы въезжаем в Рованиеми – столицу Лапландии.
По финским стандартам этот город считается крупным. Как и в большинстве здешних населенных пунктов, плотность застройки здесь крайне невелика. Рованиеми роскошно раскинулся во все стороны. Центр города – несколько пересекающихся под прямыми углами улиц. Здесь сосредоточены деловая жизнь и развлечения. Дальше, за пределы бизнес-сити, вынесены жилые районы и гипермаркеты. Еще дальше на десятки километров идет застройка маленькими частными домиками. Я слышал, что в войну город был почти полностью разрушен. Потом его отстраивали пленные немцы по проектам лучших финских архитекторов. И Рованиеми, как говорят старожилы, стал намного краше и комфортнее, чем прежде.
Рованиеми по-настоящему раскрылся, когда туристический бум свернул с проторенной дорожки фешенебельных белоснежных песчаных пляжей и обратил внимание на дикую, первозданную в своей красоте и не тронутую грубой рукой технократической цивилизации природу. Здесь Лапландии было что показать.
В этом краю гномов и троллей нет плохой погоды и мертвого сезона. Убожество зимних пляжей со стоящими на набережных почти пустыми отелями, в которых идет ремонт, пахнет строительным мусором и где коротают зимы престарелые семейные пары, так и не обзаведшиеся собственным кровом, свыкшиеся навек с кочевой гостиничной жизнью, незнакомо Лапландии.
Богатства северных бурлящих рек и хрустальную прозрачность озер дарит вам короткое северное лето. Не заходящее за горизонт полночное Солнце слепит путешественников, перепрыгивающих с камня на камень через ручей, чтобы добраться со старательским лотком в руках до его таинственного устья, где можно попытать счастье не хуже, чем в казино, и постараться собственноручно намыть несколько крупинок презренного желтого металла.
Осенью леса одеваются в великолепные яркие наряды. Кажется, что кто-то ночью окрасил их краской из распылителя. Стоят ярко-оранжевые осины и березы. Красным сигналом светофора горят ягоды рябины в сочном окружении все еще зеленых листочков. Фосфоресцирующим светом сполохов мерцает на камнях, занесенных сюда сотни тысяч лет тому назад свирепым ледником, мох. Сверху накрапывает мелкий дождик – как будто феи распыляют на землю одеколон из пульверизатора. Он совсем не мешает вам сидеть в лесу у потрескивающего костра под могучей сосной и жарить на палочке истекающую ароматным соком лопарскую колбаску. Дождь обостряет запахи прелой листвы, ягод и хвои, которыми наполнена эта сказочная земля.
Весна – лыжный сезон. И вам обязательно нужны темные очки. Потому что весной в Лапландии существуют только два цвета: слепящий белый цвет снега, искрящегося алмазными россыпями, и синий цвет бездонного неба. Если вы не хотите идти на лыжах – к вашим услугам снегоходы.
Зимой вся природа погребена под огромными лохматыми сугробами, Солнце не показывается вовсе. И нет в мире ни рассветов, ни закатов, а одна сплошная ночь, перемежающаяся с сиреневыми сумерками. Небо высвечивается северным сиянием, а олени лижут на лесных делянках соляные столбы, призывая Рождество.
И центром, властелином и олицетворением всей этой дивной красоты-красотищи является Рованиеми – столица Лапландии, город на полярном круге. Он раскинул свои руки для всех и весь мир готов принять в свои объятия. Сюда съезжаются круглый год люди всех континентов, стран, народов, вероисповеданий, языков и обычаев. Они ходят по его улицам, сидят в его барах и ресторанах, квартируют в его отелях и кемпингах, покупают совсем не нужные им товары в его магазинах и впитывают первозданность необжитой природы сразу за его околицей.
Мы подъезжаем к центру города. Справа от нас громоздится величественная стеклянная глыба музея «Арктикум». Здесь собраны материалы по истории Лапландии и Арктики. Собственно говоря, сам музей скрыт под землей – наверх выходит лишь крытая галерея. Некоторые острословы называют ее подлодкой. Она собрана из огромных стеклянных фрагментов и похожа на гигантскую теплицу. А сейчас, зимой, кажется, что она сделана из прозрачного сахарного льда.
Мне лично галерея «Арктикума» напоминает дворец Снежной королевы. Той, что никогда, как сказано у Андерсена, не остается на земле, а вечно носится на черном облаке. Она пролетает по улицам и заглядывает в окошки. Оттого-то они и покрываются ледяными узорами, словно цветами. И только здесь, в Лапландии, она порой находит себе приют. Здесь, где вечный мороз и вечный снег, стоит ее ледяной дворец – как прозрачный айсберг среди бескрайней снежной равнины. И кажется, что совсем рядом, в одном из этих маленьких домиков, что окружают деловой центр Рованиеми со всех сторон, живет та самая финка, что может связать ниткой все четыре ветра. Она, как и тогда, во времена Кая и Герды, варит себе треску и читает кожаный свиток с удивительными письменами.
Я делюсь своими мыслями с Тошкой. У Тошки хорошая память, и она тут же начинает цитировать описание дворца Снежной королевы:
– Сотни огромных, освещенных северным сиянием зал тянулись одна за другой…
