Игорь Ягупов - Записки офисной крысы
Ничего подобного, естественно, здесь вы не встретите. Соданкюля мила летом и очаровательна зимой. Это коммуна, где компактно проживают саами. Так что это даже не совсем Финляндия. В местных магазинчиках нет числа всевозможным сувенирам саамских народных промыслов. Сейчас Соданкюля по уши завалена снегом и походит на декорацию к какой-нибудь саамской сказке. Мы едем по центральной улице, на которой расположены магазины и отделения банков. На площади стоит разукрашенная елка. Она как будто выросла здесь. Ее игрушки и яркие гирлянды присыпаны снегом, отчего вся она кажется белой. Белое здесь все, кроме серой нитки дороги, по которой мы едем.
Женщины толкают перед собой по заснеженным тротуарам санки на длинных полозьях. Эти саамские санки похожи на кресла-качалки. Все они, кроме полозьев, сделаны из деревянных реечек. На спинке – ручка, как у детской коляски. Женщины кладут на сиденье авоськи, берутся за ручку и толкают санки перед собой. На склоне или утоптанном участке можно немного прокатиться, поставив одну ногу на длинный полоз и отталкиваясь, как на самокате, второй.
Так женщины ходят за покупками. Возле каждого магазина видны стайки оставленных санок. По их количеству можно сразу определить популярность той или иной торговой точки. Одно меня всегда смущало: как женщина, выйдя из магазина, узнает свои санки из дюжины таких же, поставленных в ряд возле витрины? Но здешние хозяйки в таких вещах не ошибаются и не сомневаются ни на минуту, в какие именно санки сгрузить свои авоськи.
Соданкюля оставляет после себя чувство комфорта и беззаботности. Я замечаю, как Тошка с завистью косится из окна на неторопливо бредущих по улицам женщин. Ей, с ее бесконечными хлопотами и вечной спешкой, остается только мечтать о подобной жизни. Сама Тошка всегда занята. Но строга она только на работе. Так что мне с ней легко.
– Никогда не следует смешивать дом и работу, – часто говорит всезнающая Тошка и щурит глаза.
7
Полтора часа до Рованиеми проносятся почти незаметно. Уже половина четвертого, и начинает быстро темнеть. Сосны по сторонам дороги кажутся зловещими корявыми великанами, прикрытыми белыми шапками снега. Небо опять становится фиолетовым. И Луна показывается между первыми робкими, как будто они гости, пришедшие на званый вечер раньше времени и оттого чувствующие себя неловко, звездочками.
Километрах в восьми от города, на самом полярном круге, живет Санта Клаус. Сами финны называют его Йоулу-пукки – рождественским козлом. Когда-то давным-давно в рождественскую ночь главы финских семей надевали на себя козлиные шкуры и приносили своим детям подарки. Отсюда и название. Но в рекламных целях легендарному козлу официально присвоено здесь интернациональное имя Сайты.
Палаты козла-Сайты – это скопление деревянных домиков, сам вид которых уводит ваши мысли в сказку. Сюда на Рождество слетаются люди со всех сторон света. Небо над полярным кругом то и дело прочерчивают красные проблесковые огоньки самолетов. Обитатели южных стран садятся в них на своей жаркой родине и через несколько часов приземляются в стране Рождества. Они ведут своих детей на встречу с Сантой, фотографируются, снимают друг друга на видео и катаются на оленьих упряжках по снегу – ближайшему родственнику тех кубиков льда, что хранятся у них дома в холодильниках.
Они никогда не видели такую бездну снега и даже не могли представить, что такое бывает на самом деле. Они свято верят в рождественскую сказку. Чудом для них является уже сама эта страна, о существовании которой они ничего не подозревали еще пару недель тому назад, когда пошли покупать путевки в туристическое агентство, и в реальность которой не верили всего несколько часов тому назад, когда садились в самолет. Под жарким солнцем они не могли представить, что существуют эти засыпанные снегом поля, эти огоньки в окошках маленьких домиков и этот настоящий Санта Клаус – то ли языческий волшебник, то ли христианский святой (никто ведь им не скажет, что он – просто козел).
Южане впитывают в себя колючий воздух Севера, набираются впечатлений и через несколько часов улетают обратно. Они дремлют всю обратную дорогу, и им снятся олени и заснеженные сосны. Потом они выходят из самолета, окунаясь в лучи знойного солнца или подставляя лицо под капли дождя, и все произошедшее с ними за последние сутки кажется им сном.
Я сворачиваю с шоссе и паркую машину на огромной стоянке возле деревни Сайты. Я знаю, что Тошка не может миновать это место в канун Рождества. Я и сам люблю бывать здесь, где сказка столь явственно соприкасается с реальностью.
Мы идем между поставленными рядами автобусами. На площади перед домом Сайты – столпотворение. Из палат выходят гномы с колокольчиками. Они кружатся в рождественском танце. Осколками зеркала сверкают вспышки фотоаппаратов. Звучит разноязычная речь.
– Как будто Вавилонская башня только что рухнула, – шепчет мне на ухо Тошка.
Разница с древним Вавилоном в том, что здесь, как кажется, все друг друга понимают. Если не буквально, то, по крайней мере, душой. Все охвачены единым порывом предчувствия волшебства. Здесь царит сладкий запах чуда, которое вот-вот должно произойти. А может быть, уже и происходит где-то совсем рядом, в одном из этих причудливых резных деревянных домиков. Может быть, где-то там уже стоит люлька с младенцем Иисусом. И в следующую минуту одна из проступивших на небе звезд покажет нам своим лучиком дорогу к его колыбели. И волхвы, эти восточные мудрецы, уже, наверное, где-то рядом – бредут по глубокому снегу.
– Смотри, это, кажется, японцы, – шепчет Тошка, кивая подбородком на группу маленьких – на их фоне рождественские гномы кажутся рослыми – человечков с миндалевидными глазами, которые, поддавшись всеобщему тихому ликованию, записывают процессию гномов на видео, поминутно делясь друг с другом впечатлением от увиденного.
Гномы заканчивают выступление и убегают обратно в дом. Толпа сразу распадается, как разломившийся на реке весенний лед, и начинает беспорядочно перемещаться в разных направлениях. Тошка тянет меня на рождественский почтамт. Отсюда можно отправить своему ребенку открытку со штемпелем самого Сайты. У Тошки нет детей, и она грустно вздыхает. Сюда же стекается все море писем к Сайте. Целый зал отведен под разбор корреспонденции. За столами у компьютеров сидят такие же гномы, как те, что минуту назад плясали с колокольчиками на площади, и пишут детям ответы. Рядом с каждым столом стоят мешки с письмами. Когда один из гномов наклоняется, чтобы достать из своего мешка очередной конверт, мешок шуршит и кряхтит. Ему тяжело. Его бумажная душа набита таким количеством детских просьб, требований и признаний, что ему невыносимо ощущать себя простым куском грубой мешковины, не способным выполнить даже самые пустячные из них.
На почте Сайты людно. Вокруг круглой стойки посреди комнаты стоят люди и заполняют адреса, по которым Санта отправит их собственным детям или, что бывает чаще, ибо их собственные дети обычно стоят рядом – кто ж едет в гости к Сайте без детей? – детям их друзей и знакомых и друзьям их детей рождественские и новогодние открытки. Шуршит бумага, поскрипывают шариковые ручки – идет работа, неутомимый труд создания сказки. Кажется, что все эти тети и дяди, согнувшиеся над стойкой и старательно выводящие на бумаге хорошо или не очень хорошо знакомые адреса, – Андерсены, пишущие детям всей Земли сказки. Чтобы потом вложить их в красочные конверты со штампом «Почтовое отделение Санта Клауса» и отправить блуждать по свету, где к сказке не привыкли и где нет места чуду.
На почтамте пахнет хвоей, как и везде во владениях Сайты. Тошка ходит между стойками. Они стоят здесь в изобилии на своих вращающихся ножках – шестиугольные стойки со множеством ярусов и гнезд, в каждом из которых находится рождественская открытка. На одной – заснеженная равнина под синим глубоким небом. На другой – санки мчатся по снежному следу между сопок. А вот снеговик – почему-то в русской шапке-ушанке – стоит в окружении игрушек-подарков, и месяц в красном новогоднем колпачке улыбается ему с черного неба.
Тошка рассматривает открытки. Ягоды брусники лежат на медной тарелке. Рядом стоит медный подсвечник. Вокруг еловые лапы. Свечи зажжены и отражаются на блестящих самоварным золотом боках глубокой тарелки. И каждая ягодка горит маленьким красным китайским фонариком.
Умиротворенный пейзаж с темным лесом на горизонте.
На опушке стоит церковь с остроконечным шпилем. Люди идут к ней на праздничную рождественскую службу.
В долине, окруженной холмами, поросшими огромными соснами, стоит заснеженный замок. Вся картина выдержана в темно-синих тонах. Уже ночь, фиолетовое небо прорезают холодные лучи Луны. В замке горят огни. Там ждут кого-то. А из чернильной чаши неба валит густыми крупными хлопьями золотой снег.
