Валида Будакиду - Пасынки отца народов. Квадрология. Книга первая. Сказка будет жить долго
Один раз на переменке дети побежали играть, но увидели, что кто-то во время уроков прямо на кольца баскетбольных щитов повесил дохлых кошек, и учителя играть не разрешили. Но, хоть переменка и была испорчена, дети всё равно смотрели издалека и смеялись над кривыми кошками. Никому не было жалко! Да чего их жалеть?! Вон их сколько бегает! И папа с мамой кошек не любят. Мама их «брезгует», а папа просто не любит. Он их всех подряд называет «Марсик». Он их гоняет страшными звуками, и если кошка не убегает, папа считает её наинаглейшим существом, страшно злится и помогает ей исчезнуть носком туфли.
Аделаиде не очень нравилось, что папа и мама работают в той же школе, где она учится.
Как мама и говорила – их знали все. И Аделаиду знали все. И старшие школьники, и учителя. А это было не совсем приятно. Например, когда она, зажав в руке десять копеек, в первый раз вошла в школьный буфет, где никто не собирался соблюдать приличия, и все лезли через головы друг друга, очередь мгновенно распалась на куски:
Ой, смотрите! Жирная, ты что, тоже проголодалась?! – мальчик с веснушками на всё лицо, на голову выше Аделаиды, наверное, старшеклассник, стоял перед ней, засунув руки в карманы школьных брюк, что строго запрещалось этикетом. Он, скорее всего, специально это сделал, чтоб показать именно ей свою смелость и независимость. Мальчик, прищурившись, в упор смотрел сверху вниз на Аделаиду, и она заметила, что в углах его рта похожая на шампунь пена. – Тебе кушать незачем – у тебя запасов на пять лет хватит! Что уставилась? Побежишь маме с папой жаловаться? Ну, беги! Боюсь я сильно твоего папу! Ха-ха! «Беги»! Ты и бегать-то не можешь! Раскормили себе дома жиркомбинат, а других детей ещё учат! За собой пусть смотрят!
С того дня Аделаида перестала обижаться, что ей не дают десять копеек на завтраки и смирилась с завтраками из дому.
Мама и сама была рада, что Аделаида не просит денег на буфет, потому, что выписывала журнал «Семья и школа», где прочла, что деньги нельзя давать детям в руки, что они портят детей. Некоторые обманывают родителей, не завтракают в школьном буфете и начинают деньги копить, а это уже может развить недопустимый в советском обществе скупердяйский характер. Мама, прочтя эту статью, не на шутку испугалась! Она тут же решила исправить положение – выбросила в мусорное ведро копилку в виде раскрытой книги и с удовольствием стала класть Аделаиде в портфель яблоко. Про яблоки она тоже читала, но в другой книге – в книге Анастаса Микояна «О вкусной и здоровой пище». Мама прочла, что «яблоки – это плоды яблоневых деревьев», которые «очень полезны», в них «много железа», особенно в шкурке. Аделаида и так ела яблоки без особого аппетита. После того, как мама прочла про «железо» и стала постоянно после уроков спрашивать, ела ли Аделаида сегодня «яблоко», как спросил бы страшный мавр у своей прекрасной жены: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?!», яблоки Аделаиде совершенно разонравились! Особенно те, что выбирал на базаре папа – кислые, с тонкой шкуркой под названием «белый налив».
После третьего урока обычно страшно хотелось есть. Желудок визжал и выкручивал акробатические номера. Он то вытягивался вдоль живота, то становился широким и плоским. Потом снова вытягивался. И так без остановки, пока в него не кидали что-нибудь, чтоб он занялся своими прямыми обязанностями. Иногда даже казалось, что в нём кто-то мелкой рысцой скачет и кусается изнутри. Он, казалось, был согласен на всё, он готов был переварить самые страшные экзотические блюда, но вот именно от яблок желудок отказывался! Его от них тошнило. Но есть хотелось слишком сильно! Тогда Аделаида кусала маленькими кусочками мерзкое яблоко, чтоб судорогой горло не свело и легче было проглатывать. Вроде как получалось. Через пять минут, именно на уроке, есть хотелось уже невыносимо. Потом желудок, видно, не справившись с такой пищей, начинал разбухать и болеть, как если б его накачали насосом. Но, по мнению родителей, для гармоничного физического развития «жэлезо», как говорил папа с удалением на «э», было просто необходимо, и каждый день яблоки тщательно продолжали помещаться в серенький, пахнущий клеем для обуви, портфель…
Однажды учительница Мария Ивановна заболела, и им сказали, что уроков во вторую смену не будет. Мама решила взять Аделаиду с собой в школу с утра, чтоб «проскочить» в поликлинику на очередную «прививку». Прививку благополучно привили. Аделаида как всегда, сцепив зубы, смотрела в одну точку на плакате с тёткой в белой косынке и круглым младенцем на руках, и они с мамой снова вернулись в школу. Аделаида терпеливо просидела в душной учительской за столом, покрытым шершавым сукном, два с половиной часа. Ей страшно захотела домой. Сперва, правда, она захотела в туалет, потому что, как ни крути, а прививку делать было ну-у – о-о-очень страшно. Пойти в тот, который по дороге в школу, около военкомата? Но это невозможно! Туда не войдёшь даже в противогазе! Если только накакать на ладонь и забросить внутрь, а так… И есть уже захотелось сильно… И дома были прекрасные цветные карандаши и альбом для рисования… А здесь, в учительской, плохо… пыль такая, пахнет то ли бензином, то ли ещё чем… Нет! Лучше, конечно, домой! И чего ей сидеть? Она же каждый день ходит домой одна. Сегодня что ли заблудится? Она полезла в карман за ключом и вдруг с ужасом обнаружила, что забыла его дома! Она так расстроилась! Ведь мама сто раз предупреждала, чтоб её ключ от квартиры всегда был в портфеле! Так он и есть в портфеле, но портфеля-то целиком нет! «Ну, ничего, – успокаивала себя Аделаида, – я сейчас попрошу ключ у мамы. Ничего, что она на уроке. Я только на секундочку! Пойду домой, переоденусь в спортивный костюм, а то всё-таки эта юбка сильно давит на живот… Можно будет даже сделать сюрприз: взять, и к маминому приходу вытереть пыль, например. Вот мама обрадуется! Ничего, что урок уже начался. Я до его конца точно не досижу. Я быстро-быстро попрошу ключ и никому не помешаю!»
Она вышла из учительской и на цыпочках подошла к двери, где криво, на одном гвозде висела картонка «6Б». Мамин голос что-то неторопливо рассказывал, а в классе стояла мёртвая тишина. Аделаида тихо постучала.
Кто там? – Мама перестала рассказывать, и в щёлку было видно, как она повернулась к двери.
Аделаида, вся сжавшись от напряжения, просунула в класс голову:
– Мам, дай твой ключ, пожалуйста! Мне домой надо!
Мама совсем не рассердилась! Наоборот, она вдруг ласково и широко улыбнувшись, обернулась к ученикам. От этой улыбки на мамином лице Аделаиде сразу стало как-то приятно, тепло…
Дети! – произнесла мама торжественно и с выражением. – Дети!. Это – моя дочь. Она немножко дура! Не обращайте внимания! Сейчас я ей дам ключ, и она уйдёт! А мы продолжим урок, – мама вытащила из дамской сумочки ключ на капроновой верёвке:
– Иди возьми! – сказала она, не вставая с учительского стула.
***Вообще-то Аделаида в целом доставляла родителям немало проблем. Насколько с Сёмой в садике было всё спокойно и хорошо, настолько Аделаида постоянно не давала им жить нормально. Вот, например: коллеги в школе, не стесняясь, прямо при ней могли и подшутить над мамой и папой:
– Ну, как у нас дела? А? Говорят ваша дочь отличница? Посмотрим, посмотрим… – таинственно говорили они, – я тоже буду у неё в старших классах!
Родители радостно улыбались:
– Вот и хорошо! Семь шкур с неё сдерёшь! – и взрослые все вместе смеялись, подмигивая друг другу. Аделаида стояла между ними, задрав голову вверх, стараясь уловить хоть чей-то взгляд, заглянуть хоть в одну пару глаз, чтоб понять, правду ли они говорят, что с неё сдерут шкуру, или всё-таки шутят?
Однажды вообще произошёл презабавный случай, который веселил всю школу ещё не один месяц. Так потом и привыкли говорить, вспоминая о чём-нибудь:
Это было до того, как Аделаида стенку ломала, или после? – у всех тут же поднималось настроение и все сразу начинали понимать, о каком времени примерно идёт разговор!
Произошло же вот что: Аделаида во время урока попросилась выйти. Дома перед школой, чтоб улучшить вкус холодного супа, она решила его досолить. Суп не стал вкуснее, но воды теперь хотелось ужасно! Мария Ивановна её выпустила. Она была уверена, что Аделаида действительно попьёт воды и вернётся в класс, что она не нашалит и не оторвёт какую-нибудь картинку со стенда в коридоре. Кран – обычная металлическая колонка с тоненькой струйкой бьющей воды, был почти в самом конце коридора, почти у входной двери, прямо рядом с пожарным щитом. Ой! Как Аделаида любила всё, что касалось пожаров и вообще спасения людей! Она подолгу разглядывала стенд с «гражданской обороной», где был нарисован ядерный взрыв, под которым в самом низу картинки были малюсенькие многоэтажные дома, а над облаком с жёлтыми рогами ещё расходились круги по небу, как если в озеро кинуть кирпич. Аделаида понимала, что на небе этих кругов не может быть видно, и это просто нарисовано для того, чтоб люди лучше поняли, какие они бывают, эти звуковые волны. А люди в противогазах и с носилками?! А заражённые крысы с подписью под картинкой – «Биологическое оружие»?! А похожая на каплю росы загадочная синильная кислота на листиках?! Ах! Чудеса, да и только! И вот пожарный щит! Тоже ведь прелесть! Огнетушитель, кирка, лопата, свежевыкрашенное красной краской ведро!.. Ведро совершенно замечательное – такое треугольное, чтоб на землю не ставить. Смотреть приятно. И на картинках тоже носилки и люди в дыму с противогазами! Вот бы мне где-нибудь такой достать! Поносила бы немного и отдала… Песок в красном ящике… Только если будет гореть вся деревянная школа, кому из всех эта одна лопата достанется? Ну, если пожар заметить первой, то первой и можно будет её со щита и схватить! Вот только кто закинул обрывки тетради в ящик с песком? Бумага же так хорошо горит! Надо её в мусорник отнести…
