Владислав Картавцев - Пристально всматриваясь в бесконечность
Легко.
В особенности, если дан другими.
Особенные мы
С каждой фразой оратор нравился себе все больше и больше. Он фонтанировал идеями, проникал глубоко в суть, замахивался на понимание устройства, видел основы мироздания, изображал и нещадно издевался над оппонентами, усиливал нажим и метал искры, подавлял и сокрушал, цитировал и рассуждал – со всей присущей ему гениальностью. А потом действие кокаина закончилось.
Каждому из нас знакомо чувство особенности. «Я – особенный. Я – отдельный. Я – личность и самобытный, уникальный мир». И с этим, конечно, можно согласиться, но до определенного момента. С точки зрения субъективного накопленного опыта – да – каждый человек особенный, с точки зрения субъективной персонифицированной антропометрии и физиологии – тоже, с точки зрения умственных способностей – да, тоже особенный. Но вместе с тем у нас много черт, при анализе которых можно утверждать, что, с точностью до наоборот – мы все одинаковые.
И одна из этих черт – чувство нашей особенности. Мы – «особенные», а главное, уверены, что так оно и есть. Все семь миллиардов человек. Все, как один, уверены, что особенные по-особенному. И каждый считает, что достоин большего. Но, собственно, почему? Что в каждом из нас такого, что отличает нас от дяди Джона или тети Софы? У нас больше энергии, мы умнее, талантливее, а может, хитрее, подлее, беспринципнее? Или, может, нам просто повезло родиться в нужной семье, попасть по блату или по везению в нужный институт, может, удача свела нас с нужными людьми, может, в нас с детства был заложен талант смотреть в рот начальству, подыгрывать ему, не стесняясь окружающих, парить его в баньке, громко смеяться над его – начальства – тупыми анекдотами и делать карьеру?
Почему каждый из нас чувствует свою уникальность? «Такого, как я, больше нет! Я – пуп». Извольте с вами не согласиться и посоветовать подлечиться электричеством, как говорил легендарный потомок янычар.
Есть, как говорится, и побогаче, и поизвестнее, и поудачливее. Что отнюдь не отменяет уверенности каждого в его личной уникальности. Но стоит с ним случиться какой-нибудь серьезной неприятности, как он тут же начинает метаться, вскидывать руки к небу и вопрошать срывающимся голосом: «Господи, ну почему это произошло со мной, а не с другими!?» Интересно, насколько он будет удовлетворен подобным ответом: «Ну, ты же всю жизнь был уверен в своей особенности, и с тобой произошло вот это самое – особенное. Или ты думал, что особенное бывает только хорошим?»
Особенным быть хорошо, когда имеешь особенные привилегии, но хорошо ли – когда особенные неприятности?
Что же такое «особенность» – да просто одно из проявлений чувства собственной значимости или просто часть эго. Чувство особенности – одно из свойств нашего разума и следствие нашей ему подчиненности. Наш разум «особенный», наш разум – чистый эгоист. И эгоистично замыкается сам на себя.
Мы привыкли отождествлять себя с нашим телом и разумом, и это правильно, но во многом лишь отчасти. Конечно, я не буду рассуждать о «бессмертной душе» и прочих подобных вещах, хочу лишь заметить, что наша зацикленность на самом себе, как на только физическом теле с ограниченными возможностями, играет с нами злую шутку. Прежде всего, она лишает нас присущей нам изначально широты, способности смотреть широким взглядом и трезво оценивать происходящее вокруг.
Каждый день рядом с нами и вместе с нами «роятся» сотни, тысячи и сотни тысяч человек, с каждым из которых мы вступаем, как минимум, в зрительный контакт. Не глаза в глаза, конечно, но все они проходят перед нами, а, следовательно, становятся частью нашей жизни. И каждый из них, так же, как и мы сами, считает себя особенным. Но интересно, сколько из них считают себя особенными благодаря своим успехам? Могу спорить, что лишь немногие единицы, но большинство в той или иной мере разочарованы жизнью, «недооценены коллегами или начальством», не получают той заработной платы, которой достойны, у них неудачный или не совсем удачный брак, и дети тоже не блещут. И, конечно же, это не совсем так, или совсем не так, но они так считают на полном серьезе. Потому что не могут относиться по-другому.
И так проходят дни и годы – в борьбе с самим собой и в разочаровании от самого себя. Потому что не достиг, несмотря на всю свою особенность. А, может, стоило просто побороться со своей «особенностью», вернее, с восприятием своей особенности? «На его месте должен был быть я. Напьешься – будешь!»
Так, может, правильно сказать, что мы – не особенные, а мы – одни из миллиардов, нам подобных, и наша жизнь гораздо в большей степени зависит от чего-то, находящегося вне нас, чем от нас самих? Конечно, и от нас, но в большей степени – от того, что снаружи. Да, у нас есть предрасположенности к тому или иному, но еще и еще у многих сотен миллионов они тоже есть, и только личный шанс уникален для каждого.
Поэтому смело можно утверждать, главная наша особенность – в уникальности наших личных шансов. Вот они точно и уникальны, и неповторимы, нет никаких сомнений!
Как говорится
«Quod licet Jovi, поп licet bovi».
«Что позволено Юпитеру, то не позволено быку»
Теперь вопрос, кто есть бык, а кто – Юпитер? Бык жует траву, Юпитер – быка. Следовательно, Юпитер сильнее. Но бык может быть божественным быком, а Юпитер – только маркой катушечного стереомагнитофона. Она тоже с большой буквы писалась. Или, например, Юпитер – планета, а Бык – неправильная галактика «Бык» в созвездии Быка, или Тельца, или, например, Носорога. Не понятно, что же тогда главнее. А коль скоро есть сомнения, следовательно, существует дилемма в определении качественного критерия «сильный-слабый» в системе Юпитер-Бык. Для разрешения которой необходимо исчерпывающее описание Юпитера с быком или быка с Юпитером с точки зрения условных переменных для более точного функционирования алгоритмов и понимания главенствования и предназначения.
Поэтому есть варианты. Варианты образуют спектр возможностей. А что может перекрыть весь спектр возможностей? Только абсолютная возможность по использованию всего спектра возможностей.
Например, вот Вы. Вы, допустим, можете себе позволить походя приобрести весь спектр одежды, которая только продается на белом свете, начиная от – нужное вписать – и заканчивая такой веселенькой штучкой из меха лунного енота с сапфирами и изумрудами в пригоршнях. Из чего можно сделать вывод, что Вы – очень богаты, т. е. денег у Вас очень много и даже больше, чем очень много. Экстраполируя одежду на другое, можно сказать, что Вам доступен весь спектр удовольствий-товаров-услуг за деньги, т. е. все, что можно купить. Вы – денежный абсолют и перекрываете весь спектр.
А вот электронный микроскоп, и он может видеть микромир. И ему доступен широкий спектр возможностей по его изучению – и гораздо больший, чем у его предшественников. Но не весь. Он далек от абсолюта, поэтому скоро он, сердечный, пойдет в утиль за ненадобностью – по мере поступления с завода новых.
А вот телескоп, да не простой, а рентгеновский, или радиотелескоп, или инфракрасный, который весьма расширяет спектр наших возможностей по изучению звезд, галактик и всего остального в космосе. Что тоже не говорит о его незаменимости. Но сейчас он полезен, хотя тоже не абсолют. Но пока служит.
Когда-то давно я весьма сильно увлекался астрономией. Тогда один из самых интересных вопросов, который стоял перед астрономами, был – а что же такое квазары? Сейчас, вроде бы, уже окончательно определились, что же они из себя представляют. И можно с уверенностью говорить, что «тайна квазаров раскрыта!» и снимать научно-познавательные фильмы для тех, кому интересно, а читать лень. Все объяснилось очень просто: квазары – есть результат наличия черных дыр в центре галактики. А что такое черные дыры теперь даже ребенок знает. А тогда ученые только-только начинали теоретизировать о наличии или отсутствии черных дыр во вселенной, и само это понятие только-только начинало входить в научную терминологию. И тогда в нашей солнечной системе было девять планет, а не восемь, как сейчас. В планетах мы, конечно, потеряли – лишились по решению международного съезда астрономов одиннадцати процентов планет. Одну планету пришлось признать несоответствующей все возрастающим требованиям международного сообщества – за низкие планетные показатели, так сказать. Зато в других вопросах и в плане разрешения загадок сильно продвинулись. Например, тогда никто не догадывался, что существуют такие звезды, как магнетары – нейтронные звезды с мощнейшим магнитным полем. Однако ж, они есть, но их обнаружили только совсем недавно.
Наука бежит и скачет. И трудно сказать, что мы будем знать и уметь, допустим, через лет пятьдесят. Насколько возрастет наш объем знаний и спектр наших возможностей по конвертации этих знаний в практические результаты для себя любимых? По всей видимости, очень сильно, учитывая скорость научно-технического прогресса. Но заменит ли он нам все остальное? Заполнит ли научно-технический прогресс весь набор присущих нам, как виду, возможностей?
