Мила Иванцова - Сердечная терапия
– Конечно можно! Сделать тебе чаю? Вот у меня еще и печенье осталось, девчонки принесли. Представляешь, такая дружная группа сложилась, хоть и небольшая, – все успеваем: и что-то руками создать, и поговорить, и чаю выпить, – улыбнулась Яна.
– Ну, давай, если не торопишься. Я бы сама с радостью ходила на твои курсы, я классно шью, еще умею немного вышивать крестиком, гладью, и разные штуки делаю из бисера. Люблю я эти женские украшения, но не до того сейчас, так уж сложилось. Надо перетерпеть. – Александра виновато улыбнулась, внимательно разглядывая новые работы учениц Яны, разложенные на стеллажах у стены.
– Да я бы тебя с удовольствием научила всему, что сама умею, но вижу, что и некогда тебе, и после двух работ уже и сил нет. Садись, угощайся.
– Ой, я сейчас! У меня лимон есть, хлеб с салом, пара мандаринок. – Александра метнулась в свою каморку так быстро, что Яна не успела ее остановить.
– Ну, раз такое дело, то мои девушки еще принесли в честь Нового года шампанское и коньяк, так шампанское выпили, а коньяк едва начали, можем к твоему лимончику приурочить. – Яна вытащила из ящика стола начатую бутылку.
– Круто! – вскрикнула Александра, вернувшись из каморки. – Французы, пожалуй, застрелились бы, увидев, как их коньяк пьют здесь из пластиковых стаканчиков и закусывают черным хлебом с салом!
Женщины дружно рассмеялись. Через минуту на пластиковой тарелке была разложена закуска, нарезанный кольцами лимончик истекал соком под кристаллами сахара. Женщины уселись, замерли, а затем подняли импровизированные «бокалы».
– За что пьем? – спросила Александра.
– За счастье! – мгновенно отозвалась Яна.
– Точно! А чего нам еще надо? За наше простое женское счастье! Ведь оно вмещает в себя все, что необходимо для хорошей жизни.
– Однозначно! Счастливая женщина светится изнутри, и всем от этого хорошо!
Вместо звона бокалов зашуршали боками белые пластиковые стаканчики, женщины выпили и начали быстренько закусывать чем Бог послал.
– Шурочка, привела бы ты как-нибудь дочку ко мне, хоть в выходной, посидели бы вместе, я персонально для вас провела бы мастер-класс. Бесплатно, просто так, по-дружески. А если что-то хорошее получится, то можно и на реализацию отдать, была бы тебе свежая копейка, – дожевывая лимон вместе с горьковатой кожицей, сказала Яна.
– Спасибо, может, когда-то и будет возможность. Пока собираемся домой, оставлю ее там на каникулы, а сама снова сюда, ведь я по графику работаю. Может, прихвачу коробку с рукоделием, похвастаюсь своим.
– Трудно тебе, – сказала Яна. – И как выдерживаешь? Может, поискала бы другую работу, хоть сидела бы где-нибудь в офисе, не мерзла…
– Посмотрим. Пока так, – тоже вздохнула Александра и задумчиво посмотрела в ночное окно.
Налили еще по одной. Вторую, как водится, выпили за друзей, хотя так уж случилось, что теперь у каждой из них были только знакомые, а такого человека, на которого можно опереться в горе, с кем разделить радость, не было.
– Слышишь, Яна, а та женщина, ну, помнишь, была у тебя, когда я так по-дурацки ворвалась? Она как? Приходила еще? Что с ее мужем?
Яна внимательно посмотрела на гостью, вздохнула и развела руками:
– Знаешь… Такая у меня тут сложилась «практика», аж самой неловко – я ведь не специалист. Так… терпеливый слушатель. Вот и Антонина…
– Да! Антонина! Так что?
– Приходила даже домой ко мне, когда я болела.
– Ого! Видимо, совсем ее скрутило. Так что-то там сдвинулось или как?
– Сдвинулось. Но не к лучшему… Хотя, как знать, что в нашей жизни к лучшему? Допекла ее эта ситуация, и перемкнуло ее на месть.
– Как это? – Александра чуть не подавилась печеньем.
– Решила умножить профессора на ноль, найти ему замену, но не лишь бы что, а чтобы самой комфортно жить дальше, и чтобы муж ее стал локти себе кусать. А если не получится, как хочется, то как минимум тоже пойти в загул и наставить ему рога, но при этом каким-то образом раздавить эту Соню и из принципа сохранить брак.
– Ого! – снова выдохнула Александра. – Доигрался профессор… А ты ей что советуешь?
– Да разве я имею право советовать? Это же ее жизнь, ей и решать. Я даю возможность выговориться, а пока человек часами озвучивает свою ситуацию, то и сам начинает лучше ее понимать, поднимается над ней, видит людей и события будто со стороны. А дальше человеку становится виднее, какого именно он хочет результата. Ведь это не мне, а ему как-то надо будет жить дальше. Но встречаются люди совершенно неспособные принимать решения…
– Знаешь, может, это и неправильно, ведь существует же женская солидарность, но почему-то мне ее профессора даже немного жаль, – сказала Александра. – И тебя тоже жалко – каждый приходит, сливает на твою голову свои проблемы и уходит, а ты остаешься – вся в чужих слезах и соплях…
Яна молча улыбнулась и пожала плечами. Эта малознакомая женщина, попавшая в Киеве в такую передрягу, но так мужественно державшаяся ради будущего своего ребенка, случайно появилась в ее жизни. Яна мало знала об Александре, или Шурочке, как иногда называла она эту молодую женщину, неожиданно оказавшуюся родственной душой. Яне вдруг захотелось рассказать ей больше – и об Антонине, и о профессоре Соломатине, и о своих подозрениях относительно их истории, но неписаный «кодекс слушателя», обязывающий сохранить своего рода «тайну исповеди», заставил ее сдержать порыв, и вместо этого она вдруг задала вопрос, который изменил направление разговора:
– А я вчера видела, как ты бежала к метро, – такая красивая, на каблуках, в юбке, накрашенная! Так спешила, что меня и не заметила! Бежала на свидание?
Щеки Александры вспыхнули – Яна застала ее этим вопросом врасплох.
– Нет, не на свидание… На концерте была, в филармонии, – пояснила, овладев собой, женщина. – Меня пригласили.
– Ничего себе провинциальная уборщица из детсада! В филармонии! Я там единственный раз в жизни была, когда в институте училась. Вот такая я киевлянка! Убила ты меня наповал! – Яна погладила взволнованную гостью по плечу. – Так ты еще и в классической музыке разбираешься? Или друзья есть среди музыкантов?
– Ни то ни другое, – засмеялась Александра и за чаем выложила новой приятельнице короткую историю знакомства с доктором Вадимом.
А может, ей, так же как и другим посетительницам Яны, нужно было выговориться, выразить свои переживания последних дней словами, сказать и самой услышать их, чтобы разобраться…
Когда уже убирали со стола, заиграла мелодия Яниного мобильного. Она взяла трубку, посмотрела на экран, и Александре показалось, что Яна немного смутилась и мгновение колебалась, отвечать или нет.
«Может, что-то личное?» – подумала она и быстро собрала свои пакеты и унесла их в кладовку, прикрыв за собой дверь. Но, как и прошлый раз, ей было хорошо слышно каждое слово: Яна договорилась с кем-то о свидании на завтра.
«Ну что ж – имеет право. Почему бы и нет? – снова подумала Александра. – А что не рассказала о своих сердечных делах за чаем – тоже имеет право, не обязана. А может, и не личное, мало ли у современной женщины может быть дел?»
Но когда Александра вернулась в мастерскую попрощаться с Яной, та, несколько взволнованная, сказала:
– Это не то, что ты подумала. Но это чужие секреты. Может, как-нибудь потом…
16
– Вадик, ты что-то совсем заработался – не заходишь, не звонишь, раньше хоть было понятно, что личная жизнь мешает, – упрекала Антонина сына по мобильному.
– Мам, ну ты опять? Я немного занят, позвоню вечером, хорошо? Или говори быстро, что хотела?
– Я хотела сказать, что мы с отцом встречаем Новый год дома, ну, как два пенсионера – с оливье и перед теликом, поэтому, – если у тебя нет собственных планов, можешь разбавить нашу компанию. Это если коротко.
– Хорошо, я подумаю. Планов и правда пока нет. Может, и завалюсь к вам. Извини, у меня обход, я позвоню позже, о’кей?
– Ну, о’кей, – сказала Антонина, заканчивая разговор.
Не то чтобы ей хотелось возиться у плиты, готовить традиционные новогодние блюда, но интересных приглашений на саму новогоднюю ночь не поступило, к себе звать кого-то не хотелось, да и не было у них здесь настолько близких друзей, чтобы с ними хотелось подводить итоги и начинать пусть условно, но все же новый этап в жизни. Когда-то из Львова они переехали в Киев, потом жили за границей, возвращались сюда и снова бросали столицу. Общались с сотрудниками Игоря, с их женами (первыми, вторыми, третьими…), с соседями, с которыми отношения были почти виртуальными, а настоящих друзей так и не обрели. Кроме того, настроение у Антонины в последние дни было очень нестабильным. То ее, как в юности, затягивало в новое приключение – звонки, SMS’ки от Романа, фейерверк его комплиментов и шуток поднимали тонус, то опять мысли о наглой девчонке в белом фартуке и коварном муже срывали ей «крышу», заставляли колотиться сердце, которое волнами гнало горячую кровь к голове, так что щеки пылали, а в ушах стучало.
