Наталья Горская - Дендрофобия
И так далее: ля-ля-ля, тру-ля-ля, «наш народ самый народистый народ в мире, век бы его не знать».
– Да-а, Тимофеич, спасибо тебе! Порадовал, – включилась какая-то весомая дама из Райцентра. – Вот порадовал, так порадовал: ведь ничего ни у кого не просил, сам всё провернул. Молодчина! Не перевелись ещё мужики на земле русской! А то есть такие чмыри, которым всё дай да подай, весь бюджет на них истратишь, а результата нет. У нас вот в прошлом году кто-то из мэров клянчил сетку капроновую за каким-то лядом, все нервы вымотал! Даже такой пустяк сами не могут осилить. Даже какой-то трипперный забор вокруг какого-нибудь долбанного объекта своими силами возвести не могут, импотенты хреновы!..
– А-а, это из соседнего посёлка? – припомнил эпопею с сеткой кто-то.
– Да нет! – не согласился другой. – Это вообще из другого района клянчили. У нас таких побирушек нет. У нас вона, какие люди есть!
Тут Арнольд Тимофеевич закашлялся и густо покраснел, чего за ним сроду не водилось. А Варвара стоит и даже ничего не говорит. Мэр уж хотел, чтобы она сама сказала, что всё это было сделано без его участия, а она молчит и на него даже не смотрит.
Вся эта пытка, в конце концов, закончилась. Высокие гости разъехались, мэр тоже куда-то исчез, и Варя позвала нас на чай. Потому что торт, который привезли для начальства, так и не тронули: всё больше налегали на спиртное, селёдку и грибочки.
Сидим мы тихо в танцевальном зале, который в детстве казался до невозможности огромным, а теперь сомневаешься, как в такой тесноте вообще можно было танцевать. Сидим на детских стульчиках, обсуждаем прошедшее мероприятие, и вдруг кто-то сиротски так в дверь скребётся. Открываем, а там Арнольд Тимофеевич как потерянный.
– Что же вы меня так подвели! – восклицает он, но без обычного своего апломба, а почти приятельски. – Я еле от них отбился… Уф! Можно я в вашем бабьем царстве посижу?
– Конечно-конечно, Вам всегда можно, – испугались мы, что наш мэр такой испуганный и робкий.
Но он вдруг перестал разыгрывать несчастье, сразу как-то воспрянул и спросил:
– Варвара, что за дела? Почему ты со мной не посоветовалась?
– Мы советовались, – спокойно ответила Варя. – Я уж тысячу раз Вам говорила, что детская площадка нужна. А то сад – детский, а площадки нет ни детской, никакой другой.
– Ах, да-да, помню… Ох, замотался я! Столько дел, столько хлопот! Всем чего-то от меня надо…
– Да Вы садитесь, – пригласили мы его. – Давайте мы Вам чаю нальём.
– Ну, налейте, – разрешил мэр за собой поухаживать и опять скосился на Варвару: – А как вы это всё сделали-то?
– Мы Феликса Георгиевича попросили помочь.
– Чем же вы с ним расплачивались?
– Древесиной. Он себе всю оставшуюся древесину забрал. Несколько кубометров осталось.
– Так просто! Натурой, значит, расплатились, ха-ха…
Стали мы его расспрашивать о поездке в далёкую Англию, чтобы он хоть немного развеялся от давешнего потрясения, а его как подменили. Всегда любил он что-нибудь рассказывать, особенно нравоучительное, особенно, когда были слушатели, а тут отвечает односложными словами.
– Ну, Арнольд Тимофеевич, – подливает ему чаю Марина. – Вы сегодня прямо сам не свой. Феликса легче разговорить, чем Вас! Расскажите, какие там в Англии женщины.
– Да женщины как женщины, – мэр опять скосился на Варвару. – Что вас всё какие-то глупости интересуют?
– А там есть парки? – спросила воспитательница младшей группы.
– Да.
– Их там вырубают? – спросила воспитательница старшей группы.
– Нет.
– Вот! А почему же у нас…
Маринка хотела его ещё о чём-то спросить, но он вдруг сказал такое, что мы не сразу поняли, послышалось нам или нет. Поставил он чашку, повернулся к заведующей детсада и сказал:
– Варвара, выходи за меня замуж.
Варька сильно вздрогнула, уронила чашку, внимательно посмотрела на Арнольда Тимофеевича, как в сумраке под утро вглядываются в циферблат будильника, и сказала что-то своё, словно и не расслышала его:
– Я не знаю, куда мне остатки сетки девать. Она у нас в кладовке лежит.
– Выброси, – усмехнулся мэр.
– Как же можно? – Варвара испуганно на него посмотрела. – Она же казённая!
– Я тебе не о том говорю, – Арнольд Тимофеевич встал и направился к ней. – Я спрашиваю, ты замуж за меня пойдёшь?
– Да я не знаю… куда сетку девать… она в кладовке лежит, – Варя тоже встала и пошла вокруг стола.
Мы сидели кружком вокруг детского столика, вот они и пошли по кругу: он за ней – она от него. Хотя, как посмотреть. Солнце с Землёй тоже движутся по кругу относительно друг друга, так что не поймёшь: то ли Земля от Солнца убегает, то ли она его догоняет.
– Варвара, ты можешь мне ответить?
– А? Что?
– Выходи за меня.
– Как это я за Вас пойду, если Вы женаты?
– Так я разведусь.
– Чего я вдруг пойду замуж? Мне уж сорок лет, а я вдруг замуж пойду.
– Да мне-то больше, чем сорок.
– Я не могу: у меня детей шестьдесят три человека, а я замуж пойду.
– Так мы ещё своих родим.
– Да чего я буду рожать во столько-то лет? Со мной ни один врач возиться не станет в таком возрасте.
– В Англию поедем рожать.
– Не поеду я в Англию. Там у англичан и без нас забот хватает.
– Ну, тогда в Москву.
– Нет.
– Да какие твои годы?
– Да отстаньте Вы от меня!
– Да не отстану я от тебя!
– Не пойду я за Вас.
– Пойдёшь.
– Нет.
– Да.
– Малолеток себе найдите каких-нибудь и им лапшу на уши вешайте.
– Да зачем мне они? Я тебя столько лет знаю, и ты меня знаешь таким, какой я есть. Я твоих родителей знал, как родных, и они меня знали, как облупленного. Чего ж тут думать?
– Я Вас не люблю, и Вы меня не любите. С чего нам вдруг жениться-то?
– Тьфу ты, гаданье на ромашках! Люблю – не люблю… Варвара, надо быть серьёзней!
– Вы сами-то кто! Вы легкомысленный и ветреный человек, Арнольд Тимофеевич, – сказала вдруг она и испугалась.
– Да знаю я! – засмеялся он.
– Я Вам надоем через неделю.
– С чего ты мне надоешь, если я уже лет тридцать тебя вижу каждый день, и ты мне не надоедаешь?
– Ну, через две недели.
– Нет.
– У Вас жён было больше, чем у меня волос на голове.
– Да это всё пустое. Это всё не то.
– Мне перед Викторией Васильевной неудобно будет.
– Да она на меня давно рукой махнула.
– Нет!
– Да. Я же тебе ни шуры-муры какие-нибудь предлагаю, а законный брак!
– А я вот не ценю, да?
– Я не это хотел сказать…
– Не пойду я за Вас.
– Пойдёшь. Должна же быть семья у человека!
– Отстаньте Вы!
– Нет.
– Да!
– Да?
– Нет!
– Может, нам уйти? – предложила Марина.
– Куда уйти-то? – ужаснулась Варвара громким шёпотом. – И вы оставите меня с этим?!
– Варвара, ну что ты такое говоришь? Девчонки, помогите мне её уговорить! – обратился к нам мэр.
А мы прикинулись предметами интерьера, не зная, как и реагировать на такие латиноамериканские страсти на нашей скупой до чувств и эмоций северной почве. Только головами крутим с него на неё, с неё на него, как при наблюдении за игрой в теннис. Варька стала перечислять свои недостатки, что она уже старая, что у неё низкая зарплата и нет видов на жильё. Арнольд Тимофеевич отвечал, что в этом для него нет ничего ужасного. Варвара вообще-то хорошо выглядит для своих лет: вся такая ладненькая, аккуратненькая с хорошим цветом лица без единой морщинки. Целыми днями она возится с детьми, играет с ними, полдня пребывает на свежем воздухе и за последние двадцать лет совсем не изменилась. Как она сама объясняет, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Вот и набралась вечной юности от детей.
Мэр смотрел на неё восхищённо, даже когда она стала перечислять его недостатки:
– Вы грубый и неорганизованный, безответственный, равнодушный и… и…
– Я больше не буду таким ужасным.
– Будете!
– Нет.
– Да!
– Что «да»? Ты согласна?
– Нет.
– Что «нет»?
– Чего Вы ко мне пристали?! – Варька заревела и уткнулась в угол зала.
Арнольд Тимофеевич подошёл к ней, обнял и прижал к себе, как ребёнка, и сам чуть не плакал при этом. Мы потянулись на выход бочком, словно боялись разрушить эту хрупкую конструкцию колебаниями воздуха, а они так и стояли.
– Варвара, мы в случае чего тут рядом будем, – многозначительно сказала Маринка.
* * *Марина стала собирать подписи против вырубки парка. Но желающих конфликтовать с мэром из-за такого пустяка было мало. Она нашла всего шесть сумасшедших, которые уверенно подписались под петицией о том, что городу нужен парк, что деревья выделяют кислород, снижают уровень загрязнения атмосферы, увлажняют воздух, улавливают пыль, задерживают сток вредных веществ в водоёмы, улучшают качества грунтовых вод, предоставляют пищу и укрытие для множества видов животных. Да и вообще, наш парк – это память о Победе, в конце концов, связка между поколениями, между разными эпохами и просто красивейшее место нашего небольшого городка! Почему, собственно, во всём мире сажают деревья, а у нас беспощадно вырубают?!
