Олег Рой - Тайна
Но и это не помогло – Оля даже на мгновение засомневалась, существует ли этот Анатолий Петрович на самом деле.
Важная высокомерная дама не нравилась девушке все больше и больше. Но проявлять свою неприязнь было бы нехорошо. У человека все-таки горе…
Оля никому не отказывала, как бы она ни относилась к человеку. Она и сама не знала, почему это так. Только твердо знала: отказывать нельзя. Этот пугающий дар принадлежит не ей. Он проходит через нее, как луч света сквозь тьму, выхватывает во тьме какие-то картины, события будущего. Как это происходит – она не понимала, знала только, что надо помогать людям, если можно помочь. Ведь не зря ей дан этот дар, рассуждала девушка, значит, нужно, чтобы она использовала его во благо. Судьба у нее такая – не Оля ее себе выбирала, не ей и распоряжаться.
Она вздохнула и еще раз взяла руку женщины, пытаясь сосредоточиться.
– Я не пожалею никаких денег, – горячо зашептала Валентина, она словно услышала мысли Оли и испугалась, что та передумает. – Я сделаю все, что захотите, только найди его.
– Да помолчите вы, – слегка раздраженно прикрикнула Оля, и Валентина испуганно замолчала.
В комнате было тепло, и удушливый запах духов гостьи мешал сконцентрироваться.
И вдруг Олю словно что-то толкнуло – на нее нахлынул калейдоскоп каких-то непонятных образов. Они вертелись в каком-то бешеном ритме. Ничего нельзя было рассмотреть. Но вот кружение стало замедляться и остановилось. Внутренним зрением, появлявшимся у нее в эти минуты, Оля увидела перед собой мужчину, так же ясно, как только что видела стену избы и Валентину. Он находился в каком-то доме – сидел в кресле и читал газету. На столе рядом с ним дымилась чашка кофе, в пепельнице лежала зажженная папироса. Мужчина отложил газету, встал, подошел к окну, и Оля увидела в окне кроны колышущихся деревьев. У мужчины было усталое грустное, но спокойное лицо. Потом внутренний взгляд Оли как будто вышел за пределы дома, теперь она видела его снаружи. Ветхие с облупившейся краской зеленые доски, раскидистые деревья в саду, мощенная кирпичом дорожка. У крыльца росла старая береза, на суку покачивались качели. Еще Оля увидела церквушку. Взгляд повлекло куда-то дальше, но тут видение стало меркнуть, затуманиваться и исчезло…
Оля очнулась. Валентина вскочила со своего места, возбужденно тормошила ее за плечо и заглядывала Оле в глаза. Что-то, наверно, происходило в эти мгновения с Олей и происходило столь наглядно и убедительно, что от былого недоверия этой холеной женщины не осталось и следа.
– Ну что там? Что? – кричала она.
Девушка отпустила ее руку и устало сказала:
– Я же сказала вам сидеть молча. Вы все испортили. Зачем вы встали?
– Мне показалось, что ты что-то видишь… И я… я испугалась, – смутилась Валентина.
– Ваш муж жив и здоров. Вот я видела… то ли в данный момент, то ли недавно он находился в какой-то комнате и читал газету. Он в старом деревянном доме, там сад, береза с качелями и еще неподалеку церковь.
– Где он? – тут же спросила женщина.
Оля пожала плечами:
– Не знаю. Я сказала все, что… увидела. Похоже, что он находится там по своей воле.
– Что за ерунда? Ты несешь какой-то бред! Давай, напрягись… Скажи, где этот дом! – закричала Валентина.
– Больше я ничего не смогу добавить. Я даже города не знаю, где стоит этот дом, ни чего-либо еще. Только этот дом, сад и церковь неподалеку.
– А что там внутри? Какая обстановка?
– Да обычная, – задумалась девушка, – как на картинках рисуют, – стол, стул…
– Попробуй еще раз, – Валентина неопределенно покрутила рукой вокруг Олиной головы, – как ты там это делаешь…
– Но видение больше не появится, – с досадой возразила девушка, – так не бывает. – Ее угнетала эта беседа, ныло тело, разболелась голова. Ей хотелось, чтобы эта женщина поскорее ушла.
– Ну, давай же, – не отступала Валентина, – ты просто не хочешь мне помочь. Ты вредничаешь! А у меня горе! Не понимаю, как можно быть такой равнодушной и черствой!
– Но вы хотели знать, жив ли он! – напомнила девушка. – На этот вопрос я вам ответила. Чем же вы недовольны?
– Мне надо знать, где он находится, – с болью возразила Валентина, – а так толку-то?
– Я не могу вам помочь! – отрезала Ольга.
– Хочешь, на колени встану? – вдруг возбужденно встрепенулась посетительница. – Вот как есть встану? – Она лихорадочно осматривалась, словно ища самое грязное в избе место, а потом попыталась было грохнуться в своем шуршащем платье на пол, но Оля схватила ее за руку и удержала.
– Да прекратите! Что вы устраиваете?
– Я отсюда просто так не уйду. Скажешь – у вас прислугой буду! Что угодно сделаю! Только попытайся еще раз, умоляю…
Девушка тяжело вздохнула и махнула рукой.
– Ладно, давайте еще раз попытаюсь. Но это никогда не получается, – предупредила она, – нечего и судьбу искушать.
Действительно, сколько они ни бились, больше ничего у Оли не получилось. Как она ни старалась – ничего не видела, только от напряжения у нее еще сильнее разболелась голова.
– Нет, не могу! – Девушка развела руками. – Я же вам говорила. Я не вижу…
– Ладно, – Валентина слегка ослабила напор, даже как будто немного успокоилась и смирилась. Но не похоже было, что она собиралась так легко сдаваться. Скорее это было вынужденное временное отступление. А Оля только и мечтала, чтобы назойливая женщина ушла, но как ее выставить, она не знала. Та сидела и сидела, задумавшись о чем-то своем и механически отхлебывая чай. Девушка не помнила, чтобы когда-нибудь у нее были настолько трудные и неприятные посетители…
– Какую газету он читал? – вдруг спросила Валентина.
– Что? – Оля словно очнулась ото сна. – Не знаю…
– Ты же грамотная? – уточнила Валентина.
– Да, – девушка покраснела, – но названия газеты я не заметила.
– Ну, что там было на той странице, которую ты видела? Может, фотография?
Оля наморщила лоб, припоминая:
– Да, там была фотография. Вроде цветы. Да, кажется, букет цветов.
Валентина удовлетворенно кивнула.
Наконец Оле все же удалось спровадить гостью – та никак не хотела уходить, словно считая, что провидица обманывает ее и видит больше, чем говорит. «Сколько времени потеряла…» – с грустью подумала девушка, закрывая за гостьей дверь и наблюдая, как та садится в машину. Автомобиль, в котором она скрылась, тут же отъехал от их калитки.
В Москву
– Она тебе хоть что-нибудь оставила? – раздался за ее спиной голос матери. Оля вздрогнула от неожиданности.
– Нет, мне не нужны ее деньги, – твердо заявила она.
Анне не удалось ничего вытянуть из гостьи – она подкарауливала ее в сенях, но Валентина прошла мимо нее с каменным лицом, и она не посмела приставать к ней.
– Вот скряга-то! Правильно в народе говорят: самые богатые – самые жадные, – со злым удовлетворением заметила Анна. – Ох, чует мое сердце, она здесь еще появится. Такие так просто не отстают.
– А ты откуда знаешь? – вскинулась на мать Оля.
– Да лицо у нее было больно несчастное, видно, что не получила ответа, – нашлась Анна, – а ты, дочка, устала небось? – участливо спросила она.
Оля кивнула:
– Пойду пройдусь, а то нехорошо мне что-то, – с этими словами девушка вышла из комнаты.
Она отправилась к бабке Маланье, подруге бабушки Марфы, за пряжей. Та ее давно звала, девушка обещала зайти, да все было не с руки. А тут кстати пришлось, не впустую же шататься, надо и дело заодно сделать. На свежем воздухе ей очень скоро стало лучше, и неприятная встреча немного выветрилась из памяти. Она шла по полю, любовалась начавшими уже слегка выцветать и поникать неброскими ромашками, и на душе становилось легко и спокойно.
У бабки Маланьи она засиделась, та никак не хотела отпускать девушку и подробно расспрашивала о ее житье-бытье, вспомнили и бабушку Марфу.
– Ох, девонька, у тебя от нее это уменье-то, – задумчиво покачала головой Маланья, – разве ж ты бы сумела без такой бабки людей лечить. Как моего Пашку-то…
Оля как-то помогла ее сыну Павлу – тот мучился от неведомой хвори, а она определила его болезнь. После этого он вылечился, и теперь Маланья считала себя по гроб обязанной Акимовым. Сама врачевательница полагала, что основную роль в выздоровлении сыграла воля парня к жизни и его сильный организм, но спорить со старушкой было бесполезно.
Несмотря на покой в доме Маланьи, на душе у Оли кошки скребли. Домой почему-то возвращаться не хотелось. К тому же она чувствовала неудовлетворенность, что не закончила дело – не удалось помочь страждущему человеку.
Ближе к вечеру она, наконец, засобиралась. Дольше оставаться было уже невозможно, надо было помочь матери по хозяйству управляться, да и братьев ужином кормить. Старушка дала ей пряжу, как и обещала, а вдобавок нагрузила подарками – медом и особым способом засоленными огурцами и грибами, которыми она была знаменита на всю деревню.
