Олег Рой - Тайна
Когда они подошли к избе, дверца автомобиля открылась, и из него вышел водитель в черном костюме и белой рубашке.
– Это вы и есть Акимовы? – вежливо спросил он.
Любопытный Володя в это время попробовал было заглянуть внутрь салона, но окна, кроме лобового, были задернуты плотными шторками – ничего не разглядеть.
– Ну, мы, – нелюбезно ответила Анна.
Она почему-то испугалась и этого шикарного автомобиля, и водителя, и того, кто мог скрываться внутри. Безотчетный страх охватил ее. Но она усилием воли взяла себя в руки – приехали явно очень богатые и могущественные люди, по машине видать. Наверняка к Оле. Можно сорвать неплохой куш, если постараться. Да и не скроешься от них, все равно найдут, из-под земли достанут, раз уж Оля им понадобилась. От сильных мира сего хорошего не жди – используют и выбросят.
Водитель ничего не сказал, а вместо этого заглянул в машину. Акимовы продолжали стоять в каком-то безмолвном оцепенении, оторопело глядя на автомобиль. Наконец открылась задняя дверца, и наружу вышла женщина. Такой никто из них никогда не видел – если только на картинках в журналах. Анна и ее дети просто стояли, раскрыв рты и ошеломленно разглядывая гостью.
– Добрый день, это вы Акимова? Меня зовут Валентина, – женщина говорила низким грудным голосом, – а это, наверное, та самая Оленька?
От ее наряда – какого-то воздушного пестрого платья, высокой прически и плотного облака каких-то приторных духов, которыми повеяло раньше, чем женщина вышла из машины, кружилась голова.
Не обращая больше внимания на Анну, Валентина подошла прямо к Оле, которая с вежливым любопытством смотрела на нее, и протянула руку.
Анна вгляделась в лицо гостьи. Сразу видно – не крестьянская кровь: четко очерченные скулы, узкий нос, тонкие губы. А вот выражение ее лица как-то не вяжется с таким обликом – затравленное и какое-то испуганное.
«Такие-то вот тоже боятся, – с удовлетворением подумала она. – Никого судьба не обойдет, каждому меряет, не смотрит, как высоко взлетел…»
– Вы, наверное, по делу? Пойдемте в дом, – строго сказала Анна.
Перед простыми людьми она обычно держалась тоже просто, а тут вдруг взыграло что-то внутри, захотелось норов показать.
«Пусть в ногах поваляется… Видать, крепко прихватило, раз сюда приперлась. Вон какая цаца! И теперь зависит от кого? От моей дочки, простой деревенской девки…»
Она словно мысленно мстила этой холеной, избалованной Валентине за свою нелегкую бедную жизнь, полную забот и лишений, за свою неудачливую женскую долю…
В доме гостья нервно оглядывалась по углам, руки ее ходили ходуном, пальцы лихорадочно теребили ремешок изящной сумочки. Обстановка простой деревенской избы была ей непривычна и, наверно, пугала ее.
Оля подошла к столу и жестом пригласила женщину присесть напротив.
– Вы, наверное, ко мне из-за своих неприятностей приехали?
– Почему ты так думаешь? – вскинула брови Валентина.
– Просто так в нашу глухомань люди не заезжают.
– А, – вымученно улыбнулась женщина и кивнула, – к тебе, к тебе, детка. У меня несчастье случилось.
– Здесь счастливые редко бывают, – проворчала Анна. Она возилась у печки и внимательно прислушивалась к разговору.
– Что именно? – Оля, уже привычная к людскому горю, тем временем накрывала на стол, разливала в чашки чай, потом подвинула чашку крепкого чая гостье: – Выпейте, пожалуйста.
Валентина взяла чашку, но, не притронувшись к чаю, настороженно кивнула в сторону Анны. Та поймала ее взгляд и, не проронив ни слова, вышла из комнаты. Но, притворив за собой дверь, тут же остановилась и прислушалась.
– У меня пропал муж, – приглушенным голосом сообщила Валентина. – Мы все места проверили, где он мог бы быть, у всех знакомых спрашивали. Искали, но так и не нашли…
– Вы начните по порядку, – попросила девушка.
– Мы живем в Москве. Муж занимает большую должность в важном военном учреждении. Все было в порядке до недавнего времени. А в последние несколько дней стало твориться что-то странное. Он стал каким-то нервным, раздражительным. Приходил домой поздно, еще позднее обычного – он и раньше-то работал до ночи, как все, но тут стал задерживаться еще дольше. Его привозили домой на служебном автомобиле. И вот в ту пятницу я ждала его дома. Но его все не было… На следующий день мы собирались пойти в театр, – Валентина достала надушенный носовой платок и промокнула глаза.
– В час ночи я решилась позвонить ему на работу. Обычно я этого не делаю, муж не разрешает, – вздохнув, продолжала она рассказ, – к телефону сначала никто не подходил, потом дежурный офицер снял трубку. Он сказал, что муж отпустил служебный автомобиль и давно ушел с работы. Такое иногда случалось, если ему надо было еще куда-то по делам. – Она на мгновение задумалась.
– И что потом? – спросила Оля.
– Он не пришел домой ни в эту ночь, ни на следующий день. Прошло уже почти две недели. Ни записки, ни письма, ни звонка – он как сквозь землю провалился. Никто ничего не знает. В его учреждении только пожимают плечами.
– А не мог он… – Оля слегка покраснела, пытаясь старательно подыскать слова, – ну, быть с кем-то другим… другой женщиной, например?
Валентина покачала головой и спокойно сказала:
– Любовница? Нет, понимаешь, он не мог просто так исчезнуть. В конце концов, у нас дети, но дело даже не в этом… Деточка, ты не представляешь, такого просто не бывает. Там, – она показала пальцем куда-то вверх, – там все знают про всех. Но и они не в курсе, где он, я это знаю точно.
– Вы его любите? – неожиданно спросила Оля.
Валентина слегка опешила от такого вопроса, потом молитвенно сложила руки:
– Скажи, что с ним? – словно не услышав вопрос Оли, попросила она, – сделай что угодно, только пусть он будет жив. Без него я пропаду, – она развела руками, – у меня все отберут, ведь у нас все служебное – квартира, дача, машина…
– А на работе и… вообще… его ищут?
– Конечно. У нас была милиция, и его ведомство тоже прилагает определенные усилия… Они ведут поиски, но никто ничего не может сделать. Ни следов, ни улик. Я уже ни во что больше не верю, – со злостью добавила она, – у них из-под носа пропал человек, словно иголка в стогу сена. А ведь хоть и большой город Москва, но все же не бездонный, как человек может вот так бесследно исчезнуть?
– Может, его похитили? Ему угрожали?
– Когда у нас была милиция, они задавали эти вопросы. Но я ничего не знаю, – пожала плечами Валентина, – он не посвящал меня в свои дела. Но думаю, что такого быть не может. Все же он работает там… – и она закатила глаза, словно представляя это таинственное «там».
– Я даже, стыдно сказать, у гадалок была. Они говорили разное, но никто не смог помочь. А потом я случайно узнала о тебе и ухватилась как утопающий за соломинку. – Валентина почему-то снова начала нервно поеживаться и озираться, словно опасаясь невидимых свидетелей.
– Ну, а почему это стыдно? Ко мне же вы приехали.
– Ну да, – растерянно подтвердила Валентина, – но это другое… Про тебя мне знакомые сказали, уверяли – чудеса творить можешь. Я приехала сюда прямо из Москвы и проделала такой путь не просто так, все равно отступать мне некуда. Я не пожалею никаких денег, только найди его. Ты – моя последняя надежда, не откажи, – взмолилась женщина.
Оля некоторое время сидела, смотря перед собой, потом сказала:
– Можно вашу руку?
– Что? – непонимающе переспросила Валентина. – А его вещи не надо? Я вот галстук привезла. Даже фотокарточка есть, правда, старая совсем, плохая, он не любил фотографироваться, – она засуетилась и начала копаться в сумочке, – и клочок волос…
– Нет, – улыбнулась Оля, – ничего не надо, только руку дайте, пожалуйста.
– А обычно просят, – недоверчиво протянула женщина. Видимо, ей показалась нелепой и сама эта поездка, и беседа с юной девушкой, которая ведет себя так просто, так неискушенно… Вряд ли она поможет в таком сложном деле. Может, про нее люди попусту болтают?
– Ты правда находила пропавших людей? – с подозрением спросила Валентина, но руку, хоть и с некоторой опаской, все же дала.
Оля ничего не ответила, только посмотрела на наманикюренную, унизанную кольцами кисть. На ощупь рука посетительницы была мягкой, безвольной, податливой, словно тряпка.
Девушка поразилась – она ничего не почувствовала. Обычно видения возникали у нее сами собой – неизвестно откуда появлялся ответ на вопрос, который волновал пришедшего. Оле не приходилось особенно напрягаться или еще как-то искусственно вызывать образы, но сейчас она ничего не увидела и не ощутила.
«Муж пропал, а накраситься и ногти покрыть лаком не забыла…» – вдруг некстати подумала девушка.
– Как его зовут?
Валентина посмотрела с недоумением, потом, спохватившись, воскликнула:
– Ах, да… Анатолий Петрович, – и, чуть поколебавшись, добавила: – Николаев.
