Виктор Дьяков - Наследство
– Нее… никогда… здесь ведь и мои яблоньки, я их очень люблю, и твои тоже люблю, я же с ними росла, весной любовалась как они цвели, яблоки их ела. Как же я все это продам? – по-прежнему несколько растерянно, но уже без колебаний говорила Даша.
– Ну вот и хорошо, вот и славно… А я еще поживу… мне теперь обязательно надо дожить пока ты школу закончишь, в институт, в Тимирязевку поступишь и закончишь, замуж выйдешь…
– Ну, а замуж-то при чем здесь, – смущенно отреагировала Даша.
– А как же для такого сада, который здесь будет, мужские руки обязательны… ты уж извини, но в этом деле я посторонним быть не собираюсь, хочу знать, кто тут будет вместе с тобой хозяйничать, и достоин ли он. Бог даст, такого парня встретишь, которому это дело тоже в охотку, в радость будет. Вот тогда уж все вам передам и умру спокойно, – на полном серьезе говорил Григорий Кузмич.
– Да ну тебя дед, – вновь покрылась краской Даша. – И вообще, зачем умирать, живи долго-долго, – с этими словами Даша бросилась на шею Григория Кузмича и вдруг начала жалобно всхлипывать.
– Ну все-все… не висни на мне, ты уже не маленькая, и не легкая, не в голодные годы росла, и я уж не так крепко на ногах стою… Ну-ка, иди в дом, а то вон косарь, чего то к нам идет, а ты тут мокроту ни с того ни с сего развела.
Даша шмыгнула носом и, утирая слезы, поспешила в дом, а к Григорию Кузмичу подошел старший из таджиков:
– Хозяин, обед… Мы пойдем, через час опять придем.
В предыдущие дни они самопроизвольно как приходили, так и уходили на обед и в конце рабочего дня. То, что сейчас старший косарь пришел, как бы просить разрешения у нанимателя, явилось прямым следствием того, что Григорий Кузмич «наглядно» прогнал Иона. Видимо, таджики решили на всякий случай таким вот образом подчеркнуть, что они не такие нерадивые и работой дорожат.
– Давайте ребята… Да чего там час, за час как следует не поедите, да и самая жара будет. Два часа отдыхайте, а потом приходите, – великодушно предложил Григорий Кузмич…
– Даша пойдем, я тебе наши новые владения покажу, – Григорий Кузмич решил воспользоваться моментом, пока на новом участке никого нет, показать его внучке, заодно и посвятить ее в «громадье планов» которые он замыслил. Даша успела умыться, и на ее лице не осталось следов недавних слез. Свежая, улыбающаяся, она с интересом пошла осматривать свою новую собственность. Пока шли к «зеленой изгороди», линии терновых кустов разделявших участки, она спросила:
– Дед, а что действительно, обе мои пробабушки окопы в войну рыли?
– Да, все чистая правда. Мою мать… то еще до моего рождения было, прямо из этого дома забрали, не посмотрели, что отец мой на фронте был, сутки на сборы дали и в полуторку чуть не силком погрузили, молодых девчонок от 17-ти до 25 лет. Привезли, а там голое поле, даже от дождя укрыться негде. За ночь землянки вырыли, чуть передохнули и тут же с утра подняли и погнали окопы и рвы противотанковые рыть. В первые же дни чуть не половина слегла. Потом многие всю жизнь мучились, и родить не могли, и замуж никто не брал, кому больные нужны. У нас-то тут еще более менее по-божески поступили, не всех под ряд, а по списку, детных, больных и совсем слабых не брали, да и за сутки предупредили, собраться хоть успели. А вот вторую твою пробабку, которая саратовская, это теща моя, там вообще полчаса на сборы дали, НКВедешники наехали, председателю сказали, что от деревни двадцать девок надо и первых попавшихся похватали и повезли. Там еще хлеще было, большинство даже теплых вещей взять не успели, разве за полчаса соберешься. Тещи моей мать умная видать баба была, не еду ей совать стала в первую очередь, а валенки, да одежду теплую. Только благодаря этому и выжила. А из тех двадцати здоровых деревенских девок и половины не вернулось, там их и схоронили, рядом с теми окопами, которые после и не понадобились вовсе. Немцы-то Волгу так и не перешли.
– А почему, они собраться-то даже не разрешили? – недоумевала Даша. – Я вон, когда к тебе еду за час собраться не успеваю.
– Власть та была уж больно сволочная. Теща рассказывала, что там у них на Саратовщине в коллективизацию творилось, нигде такого не было. О том потом и писатели многие писали, Алексеев и другие – нигде так на селе коммунисты не издевались над народом как в Саратовской области. Всех запугали до нельзя, никто ослушаться не смел. Ну, а НКВДешники эти подметки рвали, чтобы выслужиться, вернее заслужить право в тылу остаться, на передовую не попасть, вот и старались, спешили. Когда тебе будут говорить, а то, что будут это точно, что от советской власти всякие там нацмены больше всех пострадали, не верь. Мы, русские сильнее всех от коммунистов натерпелись, никого больше они так не мучили все эти 70-т лет. Потому и не вышел никто ее защищать, когда она подыхала… Ну, ладно хватит об этом. Давай о более приятном.
Они стояли на середине нового участка, неподалеку от ямы под колодец, которую так и не дорыл незадачливый Ион. Григорий Кузмич увлеченно объяснял:
– Вот смотри… эти кусты терна я планирую вырубить под чистую и вот до сюда продолжить наш сад. Как видишь, он увеличится более чем вдвое, и общая площадь уже будет где-то двадцать – двадцать одна сотка. Представляешь, сколько мы сможем здесь всего посадить? И не только яблони и груши, но и редкие сорта сливы, даже виноград попробовать можно. А что, я знаю есть такие зимостойкие сорта, некоторые выращивают, правда возни с ним больно много, лозу надо в землю на зиму глубоко зарывать.
– Здорово! – глаза Даши горели от восхищения.
– Здесь же будем экспериментировать, как ты хочешь, различные сорта скрещивать и новые заграничные яблони культивировать, – продолжал Григорий Кузмич.
– Я… я буду новые сорта прививать. Дед, а какие ты новые хочешь развести?
– Каких у нас нет. Медуницу надо обязательно привить. Я знаю у одного мужика в райцентре она растет, возьму у него ветку, а ты в августе от нее почки на дичку привьешь. Годится?
– Конечно, годится.
– Ну, я еще в питомник съезжу, там посмотрю, может какие-нибудь новые заграничные сорта у них появились. Привьем, главное, что места у нас сейчас достаточно куда сажать.
– Дед, давай «Симиринку» привьем, такие яблоки обалденные, – с горящими глазами предложила Даша.
– Давай, только с ней не так все просто, она же южанка, потому для нее надо такое место найти, чтобы с Севера и Востока от ветров закрыта была. Ее же Симеренко для Украины, а не для наших холодов выводил. Это тебе не антоновка и не грушовка, те куда ни посади, везде расти будут.
– А колодец, дед, ты его для нового сада хочешь здесь вырыть, да? – кивнув на желтеющую кучку выброшенного песка, спросила Даша. – А на остальной земле грядки будут?
– Да нет, Дашенька, не грядки. Я здесь вообще огород делать не хочу, да и колодец этот не только для полива, – загадочно произнес Григорий Кузмич.
– А для чего же? – теперь уже заинтригованная Даша покосилась на свежескошенную часть участка с другой стороны ямы.
– Как ты думаешь, если здесь большую яму вырыть метров на двадцать пять в длину и на десять в ширину, – Григорий Кузмич для наглядности шагами отмерил границы этой пока что несуществующей ямы.
– Ты что, пруд здесь собрался вырыть и рыбу разводить? – предположила Даша.
– Да нет, не пруд и не рыбу. Ты же современная девушка, живешь в двадцать первом веке, а мыслишь, как будто в СССР много лет прожила и ни о чем хорошем не слышала и помыслить не можешь. Бассейн, Дашенька, понимаешь, бассейн я хочу здесь устроить. Яму забетонируем, сток с крышкой сообразим, стенки и дно плиткой черной выложим, чтобы вода скорее нагревалась от солнца. А воду как раз из колодца с весны понемногу качать будем, чтобы к июню, вот как сейчас, его и наполнить. Хоть и не больно жаркое у нас лето, а где-то месяца полтора-два купаться в нем вполне можно. Смотри, как он здесь будет хорошо спрятан, с этой стороны кусты, отсюда наш старый участок, отсюда наш новый сад, а с последней стороны новый дом закрывает. Здесь ты сможешь и купаться и загорать сколько захочешь и никто тебя здесь не увидит не помешает. Еще и дети твои в этом бассейне плавать научаться.
Глаза Даши за короткое время претерпели столько метаморфоз: восхищение, недоумение, непонимание, неверие… желание, чтобы все это случилось в действительности. Все это как в калейдоскопе одно сменялось другим и вновь по кругу. Наконец, она смогла кое как разобраться со своими чувствами и осознать услышанное.
– Ну, дед, ты даешь! Да разве это… это же сколько денег надо… это же быстро не сделать, – приложив руки к щекам, к которым периодически приливала кровь, она покачала головой.
– Быстро не сделать… и деньги нужны. Но у нас главное есть, своя земля, достаточно земли и желание. А все остальное… Кстати, не так уж и долго и денег не так уж много надо. Во всяком случае забор, чтобы все наши владения огородить, выйдет, может, даже подороже чем бассейн, а его ставить обязательно придется. А пока забора здесь нет, я Федю Ивашова, бульдозериста-экскаваторщика яму попрошу вырыть. Это тоже мой бывший ученик. Он сюда свой агрегат пригонит и яму за день выроет в эту же осень, и выроет такую, какую надо, и денег много не возьмет, думаю не дороже двух тысяч рублей обойдется. А стенки и дно я и сам выровняю. Ну, а доски-горбыль на опалубку, это вообще копейки, а может и вообще на нашей лесопилке договорюсь за бесплатно, только за доставку уплачу, там у меня тоже знакомый есть, родитель моего недавнего ученика. Вот цемента много потребуется, за него действительно заплатить придется, но опять же продается он свободно, в нашем хозмаге мешками. Но тоже думаю это не более шести-восьми тысяч, ну максиму десять. К следующей весне все приготовлю, и Бог даст, как только талая вода сойдет опалубку сделаю, стенки и дно цементом залью. А летом мы с тобой на эти стенки плитку положим. Плитка тоже в продаже любая есть – это еще тысяч пять, если дешевую брать, ну еще клей плиточный тысячи две. Я тут прикинул, тысяч в двадцать пять – тридцать нам этот бассейн обойдется, ну может я что-то упустил и чудь дороже выйдет. Все это вполне реально, лишь бы Бог здоровья дал…
