Рута Юрис - Коммуналка (сборник)
Он появился часам к 12-ти и бодро посоветовал мне взять пропуск и подниматься к нему на четвертый этаж.
Это было круто! А ведь он видел меня с моим «пузом на носу». Мужлан!
Кто бывал в ЦСУ, тот знает, что там лифты-паттерносы, а вместо лестниц – пандусы.
Полный улет для женщины на сносях… Я взорвалась от злости и обиды, даже слезы выступили.
– Ага, – злобно сказала я в трубку, – если вы спустите мне люльку из вашего окна, я поднимусь.
И рецензент понял, что спорить со мной бесполезно. Укушу, и надо будет делать уколы.
Сорок штук. По одному в неделю.
Получив свой диплом с отличной рецензией, я пошла к метро. Слава Богу, на обратном пути в вагоне были места. Но когда я вышла у себя на Молодежной и направилась к дому, то мне показалось, что я скребу своим опустившимся пузом по асфальту.
Ночью, часа в три, я проснулась оттого, что мне прострелило поясницу. Я разбудила мужа.
– Леш! А, Леш, ну, не спи! Мне страшно!
– А, зайчик? Ну, счас пройдет, – он обнял меня и мгновенно уснул.
Мне было больно. И страшно. И обидно. Ужасссно!
Я лежала на полубоку, подложив под живот любимую папину подушку-думочку, и тихонько поскуливала. Сон пропал. Все мои мысли сосредоточились на точке, откуда пришла боль.
– Может быть, уже? – опять толкнула я мужа в бок.
– Ну и, слава Богу!
– Как ты можешь так спокойно говорить!
– Счас пройдет, лапуль.
И он… опять уснул. И даже похрапывал иногда. А я зловредно толкала его локтем в бок. Беременные женщины все такие нервные и ранимые. И обидчивые. Им слова лишнего не скажи. Или наоборот, не молчи и не спи, когда такие страсти. Вредные, короче.
Уходя на работу и целуя меня, он сказал: «Ну, лапуль, не плакай. Может, еще само рассосется!»
Он еще и подшучивает надо мной. Я запустила в него тапком.
Но это была лишь присказка.
* * *Устав бояться и думать о том, что меня ожидает в ближайшие часы, я задремала над этой противной политэкономией.
В половине второго дня, после значительного перерывала, мне так долбануло в поясницу, что я подскочила и ойкнула. Прошло минут пятнадцать, и прострел повторился с новой силой.
Я посмотрела на часы и поняла, что наступило время « Ч », и уже пора бояться и можно верещать. Но в квартире я была одна.
Для кого я буду верещать? Надо звонить маме.
Но в этот момент я услышала, что хлопнула входная дверь. В комнату заглянула… мама.
– Знаешь, – сказала она, – я не смогла сидеть на работе, все из рук валится. Леше я позвонила, чтоб не дергался. От мужчин в таких делах одна суета. К тому же они заправские трусы.
– Это точно, – сказала я и, вздохнув, заскулила, вспомнив ночной Лешкин храп, – ой-ой-ой… Бедняжечка я!
– Ну, вот те, здрасте, – сказала мама, – с таким пузом два зуба удаляла, не пискнула, а сейчас ныть принялась.
Я отвернулась к стене и уткнулась в подушку. Мне было страшно. И я прекрасно понимала, что предстоящих событий, боли и слез мне не избежать. Хоть режьте меня, но придется терпеть и рожать. Рожать самой. Показаний для кесарева сечения у меня не было.
А мама болтала по телефону со своей подругой Ниной с работы. Вроде и не рожала меня. Откуда же я тогда взялась? Теперь-то я уж точно знаю, что не аисты младенцев приносят, и не в капусте дети водятся. А в таких вот пузах необъятных.
– Нин, у нее схватки через полчаса, – говорила мама в трубку, – ты думаешь, пора скорую вызывать? Ну, ладно, я вызываю, только ты ко мне приходи. Прямо сейчас и приходи!
Мама набрала телефон скорой для рожениц.
– Примите, пожалуйста, вызов! Роды первые, – она назвала адрес, мою фамилию и срок беременности.
Дама на другом конце провода, очевидно, что-то очень интересное ответила моей маме, потому что глаза у нее округлились и брови уехали высоко на лоб под волнистую от химии челку.
– Что значит, машина придет через час или два? А если моя дочь начнет рожать дома?
Дама опять ей что-то ответила.
– Сейчас, – мама положила трубку, бросилась к окну и резво взгромоздилась на подоконник, что-то высматривая.
Трубка, лежавшая рядом со мной на стуле, потрескивая, кричала: «Мамаша, ну, мамаша, куда вы делись? Вот, Господи, копуша попалась».
– Мам, там, в трубке, тебя зовут!
Мама резво спрыгнула с подоконника. Посмотрела бы эта тетка на мою копушу-маму.
– Знаете, до роддома километра полтора. Нет, я не одна ее поведу. Нет, своей машины нет. Ира, ты дойдешь до Академика Павлова, где роддом?
Я кивнула.
– Она говорит, что дойдет. Постараемся поймать такси. Хорошо, если что – перезвоню, – мама положила трубку.
От страха у меня прекратились схватки, и я расхрабрилась, хотя я все равно чувствовала себя необъятной кадушкой. Мне бы сейчас мамину резвость. Ей сорок девять, мне двадцать один.
Да-а-а… Стало быть, тащиться придется самой. Я оглядела себя и поняла, что в такси мне не влезть. Да и таксисты рожающих теток не любят брать. Это факт. В газете даже об этом писали. В самой «ПРАВДЕ». Фельетон.
– Знаешь, – сказала мама, – они к первородящим быстро не приезжают. Да и увезти могут далеко, где места свободные есть. А тех, кто сам пришел, принимают, даже если мест нет.
В это время в дверь позвонили.
– Ой, – встрепенулась мама, – это Нина. Как раз вовремя.
Я села на кровати и с удивлением отметила, что за прошедшую ночь я как-то подозрительно потяжелела.
– Ну, готова? – сказала тетя Нина, входя в комнату, – я вот тут тебе колготы хлопчатобумажные принесла. Я их «баушке» своей купила, ты не брезгуй, они ненадеванные, видишь, ярлычок еще на них.
– Да вы что, жара такая, а я в колготах потащусь? Я гольфы надену.
Но мама с теткой напали на меня: «А ну, как ребеночка по дороге потеряешь? Он же голову об асфальт разобьет! Убьешь дитя!» И принялись они меня одевать, потому, как сама я была квашня-квашней.
Зазвонил телефон. Это был мой муж.
– Леша, – закричала я в трубку, – они тут надо мной издеваются и пытаются в бабкины колготы запихнуть!
– Лапуль, не выступай, слушайся маму с тетей Ниной!
– Ага, ты с ними заодно! – я в ярости бросила трубку. Тоже мне, кулацкий подпевала нашелся.
* * *– Присядем на дорожку, – сказала мама, – карту обменную и паспорт взяла?
Я кивнула.
– Ну, с Богом, – сказала тетя Нина и взяла меня под руку, – Галь, ты закрывай, не торопись.
И тут я поняла, что обратного хода нет и с ужасом почувствовала, как у меня дрожат коленки.
Они взяли меня под руки, и мы двинулись в путь.
– Мальбрук в поход собрался, – в полголоса сказала я себе самой.
– Ты что там шепчешь? – спросила тетя Нина, отпустив мою руку.
– Да так, про рыцаря одного… Мальбрук в поход собрался, – во весь голос пропела я.
– Дай-ка, лоб пощупаю, – мама протянула ко мне руку.
Я отпрянула и чуть не упала. С этим пузом центр тяжести то там, то тут. Но тетя Нина подхватила меня.
– Галь, может, у нее родильная горячка? И мы зря сами пошли?
Я нашла положение, в котором меня не качало.
– У самих у вас горячка, ишь удумали чего, в колготы меня запихнули! Руки давайте, и пойдем.
На самом-то деле, я понимала, что выступаю, чтобы заглушить страх.
* * *Где-то на полпути я представила себе эту нашу троицу, с пузом посередине, и меня схватил смех.
Мама с теткой остановились: «Ты что, плохо тебе? А?»
– Да нет, – давясь от хохота, сказала я, – я на нас со стороны посмотрела.
– Ну, и что? – спросила недовольно мама.
– Картина такая есть…
– Какая?
– «Три грации» называется», – я опять засмеялась.
– Чудная девка, – сказала тетя Нина, – ей рожать через пару часов, а она хохочет.
* * *Путь наш проходил мимо магазина тканей «Мерный лоскут», на который мы с мамой частенько совершали набеги, так как обе очень любили шить.
– Зайдем, портниха-яниха? – не без издевки спросила меня тетя Нина.
– Нин, ты издеваешься, ей-Богу! Ей счас только по магазинам ходить, – с раздражением сказала мама. И потащила нас к роддому, до которого оставалось метров триста.
Они подвели меня к странной белой двери без ручки. На двери была только табличка «Прием рожениц».
Это что, я – роженица? Какой кошмар, обзываются! Все против меня. Караул!
Тут мне опять прострелило спину, я нагнулась вперед и глупо захихикала. А мама нажала кнопку звонка.
Дверь открылась мгновенно.
– Рожать?
– Не-а, – от страха сказала я.
– Ну, давай, давай, иди, – мама подталкивала меня к двери.
– Давайте еще погуляем, – умоляюще посмотрела я на своих провожатых.
– Ну, как соберетесь, опять позвоните, – и дверь закрылась.
– Пойдемте в «Лоскут», – умоляющим голосом сказала я, – ну, на пять минуточек, а потом я …пойду туда, а?
– Нет, вы поглядите на нее, – сказала тетя Нина, – в магазин она собралась!
– Руки давайте, – скомандовала я, – ножки ставим так!
Я встала в третью позицию.
– Зачем? – утираясь платком, спросила строго тетя Нина.
– Полечку сбацаем, – устав от себя самой, сказала я.
