Елена Модель - Благодетельница (сборник)
Размышляя таким образом, она напряженно смотрела в ту сторону, где виднелись рекламы, магазины, кафе, и вдруг откуда-то из перспективы вынырнула Светка. Она бежала, опахивая платформу полами широкого пальто. Марина вскочила и, оттолкнув ногой чемодан, бросилась к ней навстречу. В этот момент она почти любила подругу – как много-много лет назад, в школе.
– Ты где так долго была? Я чуть с ума не сошла от страха! – радостно закричала Марина.
– Ты представляешь, в пробку попала. Здесь же все-таки восемьдесят километров. – Света восторженно тискала подругу. – Усик, это ты?! Ну как, живой! Ты, наверное, устала, голодная, поехали скорее домой! – Света схватила Маринин чемодан, бросила его на тележку и, скомандовав: – Пошли! – буквально побежала к выходу.
Ее машина плыла по асфальту, как корабль по гладкой воде, развивая без малейшего усилия и вибрации огромную скорость. Дорога шла плавными, затяжными подъемами и спусками. День уже кончился, и только тонкая фиолетовая полоса, пролегающая между очертаниями гор и чернотой неба, еще напоминала о нем. Машина шла под гору бесшумно, как будто вовсе оторвалась от земли, а далеко впереди вздымающееся к небу шоссе пылало лавиной красных огней.
– Как красиво, – прошептала Марина, завороженная фантастическим зрелищем.
– Ты находишь? – удивилась Света. Она не любила ночную дорогу: непроглядная темень отзывалась в ней ужасом, который должен испытывать человек, летящий в пропасть. Ей казалось, что она несется наугад, чудом уворачиваясь от мелькающих со всех сторон фар.
– Какая у тебя машина красивая! – восхитилась Марина и погладила желтую кожу сиденья. – Как она называется?
– «БМВ».
– Я еще никогда на такой не ездила.
– Еще поездишь. У тебя вся жизнь впереди. – Света была счастлива. Она улавливала в Маринином тоне те восторженные, с присвистом незлобливой зависти нотки, которые еще в детстве раскрашивали самые пустяшные события ее жизни в яркие цвета. Маринино преклонение действовало на Свету, как мощное увеличительное стекло с положительным эффектом.
– Нам еще далеко? – поинтересовалась Марина.
– Нет, мы уже подъезжаем, – ответила Света. Она съехала с шоссе и сразу попала в ярко освещенный квартал.
– Мы где, в городе? – Марина крутила головой, жадно ловя первые впечатления.
– На окраине. Сейчас через этот мостик – и дома.
– А почему вы не живете в центре? Дорого?
– Здесь только нищие в центре живут, а те, кто платить может, стараются поближе к природе. А потом, ты не сравнивай. Это тебе не Москва. Здесь до центра десять минут ехать.
Машина въехала на узкую, экономно освещенную улицу, с обеих сторон которой шли ровные ряды аккуратно подстриженных кустов. Чуть в глубине поднимались черными тенями крыши невысоких частных домов. Улица была тиха и пустынна.
– Вот мы и дома. – Света заехала в тесный гараж.
– Свет, а где люди? Я что-то на улице никого не видела.
– Люди? – Свету этот вопрос неприятно кольнул. Она страдала от этого мертвого, разливающегося по немецким улицам уже ранним вечером покоя. – Люди по домам сидят, – сказала она, вылезая из машины. – Вот мы завтра в город поедем, там поживее. – Она открыла ключом тяжелую покрытую белым лаком дверь. – Добро пожаловать, Усик, – сказала она и втолкнула ногой чемодан.
Марина стояла в дверях, не двигаясь, потрясенная простотой и недоступностью открывшейся перед ней картины. Большая прихожая была наполнена ярким, но очень мягким светом, на мраморном полу жесткий коврик с веселым детским рисунком. Маленький антикварный столик с горкой ключей посередине. А дальше, в дверном проеме, загораживая собой вход в гостиную, стоял высокий, широкоплечий красавец с ребенком на руках. Поражало это сочетание. Красавец и дитя. В Маринином представлении, сильно подпорченном московскими нормами морали, такие мужчины должны сниматься в кино, сидеть в ресторанах и без устали соблазнять женщин, а не нянчиться с детьми.
Мужчина поцеловал Свету и, сказав что-то по-немецки, передал ей ребенка. Девочка радостно сомкнула ручки на шее матери и прижалась к ее лицу пухлой щекой. Света обмерла от счастья.
– Моя красавица, радость моя, смотри, кого я к тебе привезла! Это тетя Марина, она будет твоей няней.
«Она будет твоей няней», – отозвалось эхом в Марининой голове. Она стояла на пороге, как громом пораженная этой простой формулировкой ее, Марининого назначения. Отныне она переходит в собственность этого голубоглазого ребенка, становится приложением к чужому счастью. В этот момент ей стало ясно – та размытая граница, которая до сих пор разделяла ее и Светину жизнь на две полярные судьбы, превратилась в жесткую черту, за которую нельзя заходить, а можно лишь заглянуть, как смотрят на музейный экспонат с табличкой «Руками не трогать!»
Трезво оценив свое положение, Марина все же сделала над собой усилие и скупо улыбнулась.
– Ну вот, наконец-то! – обрадовалась Света. – А то стоишь, как истукан. Давай, заходи. Я тебя с моим семейством знакомить буду. Это мой муж, Даниель.
Услышав свое имя, мужчина приветливо улыбнулся и, протянув руку, что-то сказал по-немецки.
– Что он говорит? – спросила Марина, краснея от смущения.
– А ты сама догадайся, что в таких случаях говорят, – улыбнулась Света.
– Очень приятно, – пробормотала Марина и вложила вспотевшую ладонь в крепкую руку Даниеля. – Слушай, Свет, а как же я с ним общаться буду? Он по-русски совсем не понимает?
– Понимает, но плохо. Но ты не волнуйся. Тебе с ним все равно разговаривать будет некогда. Он дома мало бывает – работа, командировки. Так что мы с тобой почти все время одни. А это моя Машенька. Ей три годика, и она самая лучшая девочка на свете. Правда, доченька?
Девочка взяла большой палец в рот и посмотрела на Марину строго, с оценкой.
Хотя Марине и была отвратительна эта глупая демонстрация материнского счастья, но девочка ей понравилась.
– Ну, что, Машенька, пойдешь ко мне? – спросила она по-взрослому, без сюсюканья.
Девочка сначала насупилась, соображая, потом выскользнула из светиных рук и побежала к Марине.
– Guck, die Liebe auf den ersten Blick! [2] – восхитился Даниель.
– Das ist unglaublich! – согласилась Света, и добавила: – Ich bin richtig eifersüchtig [3] .
– Ну, что, Машенька, может быть, ты мне расскажешь, о чем родители говорят? – спросила Марина, подавая девочке указательный палец.
– Да мы поражаемся, что она сразу к тебе пошла. Вообще-то она жуткая трусиха и даже бабушку с дедушкой с трудом признает, – объяснила Света. – Ладно, уже поздно. Даниель уложит Машу спать, а мы с тобой еще посидим, выпьем. У нас завтра выходной. Нас папа в город отпускает.
Утро выдалось прозрачным и нежным. Кроны деревьев, казалось, были мягко озарены отблеском осеннего покоя. Природа неторопливо готовилась к незлобивой зиме, усыпая землю каштанами и листьями скромных расцветок. Машина шла по дороге, спускающейся вниз серпантином. Справа аккуратными террасами поднимались виноградники, все выше и выше, прямо к небу, а слева, далеко внизу, как сливки в фарфоровой чашке, переливался пастельными тонами город. Он то появлялся, то исчезал за изгибом дороги, дразнясь и мерцая. Марина вытягивала шею, пытаясь заглянуть за Светино плечо. Ей казалось, что если дорога хоть на мгновение перестанет вихлять, то там, в отдалении, она сможет разглядеть море.
– Крымский пейзаж, – сказала Марина, не переставая крутить головой.
– Да, похоже на приморье, – равнодушно согласилась Света.
– Неужели тебя все это не волнует? – удивилась Марина. – Такая красота! Аж дух захватывает.
– В меня это все не проникает. Знаешь, раньше, когда я приезжала в Крым и видела вот такие же пейзажи, меня начинало трясти от счастья. Хотелось забраться на вершину самой большой горы и заорать от восторга. А здесь я засыпаю. Понимаешь?
– Нет.
– Ну, как бы тебе объяснить… Я как будто в кинотеатре сижу. Мне кино показывают про шикарную жизнь, я в главной роли, но при этом не перестаю быть всего лишь зрителем. Все, приехали. – Света открыла окно и нажала на кнопку какого-то автомата. Из отверстия, прикрытого пластмассовым козырьком, показалась бумажная карточка. Маленький шлагбаум, загораживающий въезд в гараж, приветливо взлетел вверх. Света закружилась на машине по узким извилистым коридорам в поисках места.
– Свет, а для чего козырек?
– Какой еще козырек? – удивилась Света.
– На автомате на въезде.
– Ну, ничего себе, заметила! Это чтобы карточку не замочить, когда дождь идет.
– Надо же! – поразилась Марина. – О карточке заботятся, замочить боятся. А у нас человека целиком в лужу окунут, еще сверху пройдутся и не заметят.
Подруги выбрались из гаража и направились наискосок через небольшую уютную площадь.
– Мы куда? – спросила Марина.
– Давай по главной улице прогуляемся, я тебе центр покажу, а потом где-нибудь присядем, попьем кофейку.
