Андрей Олех - Безымянлаг
Страх передвигал ноги инженера, делал тулуп невесомым, быстро втягивал и выпускал воздух из легких. Страх знал, что делать. Оказавшись рядом с четырехэтажками, Зимонин впервые оглянулся: никто за ним не гнался. Инженер споткнулся от облегчения, и к нему вернулся разум.
Глаза ничего не различали за пеленой слез, дыхание вырывалось с хрипом и кашлем, в груди горел огонь, ноги наливались тяжестью. Кровь стучала в голове так громко, что он не слышал, как заводится мотор, и когда фары осветили его, тело не знало, чего ждать. С трудом стянув перчатку, Зимонин смахнул слезы и в ослепительном сиянии фар, отражавшихся от крупных хлопьев снега, различил темный силуэт, приближающийся к нему.
– Александр Константинович? – удивленно спросила невысокая фигура голосом Берензона. – Что вы здесь делаете? С вами все в порядке?
Зимонин прерывисто дышал, бежать он больше не мог.
– Вы, наверное, из штаба возвращаетесь? Пойдемте в машину, я вас подброшу. Вам ведь на ТЭЦ? – своим обычным бесцветным голосом, словно не замечая замешательства инженера, говорил Берензон, ведя его к кабине грузовика. – Залезайте первым, мне ведь раньше выходить. Мне на станцию.
Грузовик тронулся и почти сразу остановился перед въездом в Безымянлаг. Водителю было достаточно буркнуть «с Берензоном», чтобы охранник поднял шлагбаум, пропуская автомобиль.
– Александр Константинович, – негромким вкрадчивым голосом начал Берензон. – Мне доложили о сегодняшнем инциденте на тридцать пятом заводе… – Зимонин вжался в сиденье, боясь произнести хоть что-нибудь. – Понимаю, как это должно было выглядеть. Но и вы войдите в мое положение: отдел снабжения прицепился ко мне с этими досками, они себе в голову вбили, что это я их не на тот объект отправил. А бригада есть бригада, в суете забыли документы. Такая вышла неразбериха, вы уж не злитесь на меня, Александр Константинович, за такую накладку.
Сердце инженера прыгнуло, вырвался вздох облегчения. Его везут на ТЭЦ, а не на убой. Он просто себе надумал. Вместе с радостью мгновенно вернулась усталость.
– Конечно, понимаю, – кивнул Зимонин в ответ.
– Да, ну бывает, – тихо засмеялся Берензон. – Дело такое, столько всего, как не ошибиться. Вот, Александр Константинович, возьмите, пожалуйста, в счет извинений, на пробу, так сказать. Жду поставки, купите еще, если понравится.
Берензон достал из внутреннего кармана пальто небольшую бутылочку коньяка и вложил ее в руки Зимонина. Теплый.
– Высади меня, – обратился к водителю. – Довезешь Александра Константиновича до ТЭЦ и мигом назад.
Грузовик остановился возле станции, Берензон пожелал Зимонину доброй ночи и растерянно улыбнулся напоследок, часто моргая близорукими глазами за стеклами больших очков. Только в этот момент у инженера хватило сил посмотреть на человека за рулем. Миша, кажется – нормальный мужик, часто с ним на стройках встречался. Нечего бояться.
– Вот же ж прыткий хер, – мрачно заговорил водитель, как только машина отъехала. Зимонин был не в состоянии поддерживать беседу, но этого и не требовалось. – Представляете, товарищ инженер, Берензон прилетел сегодня к нам в гараж, схватил за яйца начальника транспортного отдела, заставил маляву строчить. Я откуда знаю? Мне тоже пришлось расписаться, мол, я был дежурный механик, когда-то там. Мне за это даже шкалик не дали. Вообще не объяснили, под чем подпись ставлю. Всю бумагу прочитать не успел, только кончик видел. Мол, списывают «ГАЗ-61» за ненужностью, ага. А знаете, кто у нас на таком ездит? Это все знают. И Берензон решил, значит, его под свои дела списать. Не знаю, чем пахнет, жалею, что подпись поставил. Как бы мне за это срок не впаяли. Может, мне на фронт уйти, пока не прилетело, а, товарищ инженер?
– Идите, если можете, – ответил Зимонин, уловивший из всего монолога только последний вопрос.
Грузовик остановился перед воротами ТЭЦ, инженер чуть не упал на затекших ногах, спрыгивая из кабины. Он прошел через заснеженный двор, через проходную с дремавшим на посту Женей, поднялся на второй этаж, стащил с себя верхнюю одежду, разувшись, повалился на диван и отключился.
Через несколько минут тишину кабинета разрезал телефонный звонок. Зимонин вскочил и, ничего не понимая, схватил трубку. В ней что-то потрескивало, словно в проводах тоже шел снег.
– Александр Константинович, срочно, со станции, прибыло оборудование для восемнадцатого завода…
– Ладно.
– Что ладно?! – взорвался голос на том конце. – Мне что с ним среди ночи делать?
– Позвоните в учетно-распределительный отдел, – проговорил на автомате спящий Зимонин, и тут его осенило: – Нет, постойте, не надо! Позвоните капитану Маркову, затребуйте зэков на выгрузку от моего имени. Сегодня прибыл новый этап, пусть они разгружают. Ясно?
– Да, – ответили на том конце.
Зимонин повесил трубку на рычаг, в два шага дошел до дивана и, улыбнувшись тому, как ловко все разрешил, провалился в темноту без снов.
Правая рука Зимонина, лежавшая под подушкой, полностью онемела. Не открывая глаз, инженер переложил ее левой рукой вдоль тела. Кровь возвращалась, неприятно покалывая и вынуждая просыпаться. Он вспомнил, почему лежит, не раздевшись, и вместе с этим почувствовал, как сильно ломит ноги после вчерашней пробежки. Вслед за этим всплыл звонок о прибывшем оборудовании для восемнадцатого завода. Надо прикинуть, кого взять для перевозки станков или кому поручить. Нельзя станкам долго оставаться под открытом небом на морозе. Это важно. С этим надо разобраться в первую очередь. И кладка второго цеха. Чернецов приказал ее не трогать. Значит, не забыть проверить доски. Зайти на двадцать четвертый завод, там должны начаться сварочные работы. Слишком много тяжелых мыслей для начала дня.
Зимонин открыл глаза. Через плотную ткань, заменявшую шторы, пробивался серый свет утра 30 ноября. В животе заурчало, напомнив, что ел Зимонин в последний раз вчера в штабе. До начальской столовой далеко и лень, можно перехватить что-нибудь в лагере. Бригады уже на объектах, до обеда еще далеко, сейчас в столовой он никого не застанет. Только поваров и заведующего. Как раз надо было поговорить с татарином о режиме питания.
Инженер с трудом встал. Раньше всегда начинал с зарядки, а летом – с холодного душа. Сегодня ограничился чистыми брюками. Хотя в комнате было душно, тело вспомнило о морозе, и рубашку менять расхотелось. Сверху – свитер и пиджак. Во внутреннем кармане тулупа, брошенного вчера на пол, обнаружилась бутылка коньяка. Ее он переложил в верхний ящик стола.
Медленный спуск по лестнице. Сухо пожелав охраннику Жене доброго утра, инженер распахнул дверь ТЭЦ. Его встретил сковывающий неприветливый холод. За ночь намело немного, и ветер поднял снежную пыль, словно показывая сколько. Зимонин привычным движением поднял воротник и ускорил шаг, стараясь не обращать внимания на тяжесть в ногах.
За спиной послышался шум приближающегося автомобиля, Зимонин остановился и замахал руками. За рулем грузовика сидел Миша, подвозивший его вчера ночью.
– Подбросишь до столовой? До лагерной? К Ахмеду, – уточнил Зимонин.
– Конечно, товарищ инженер, буду вашим личным водителем. Все начальство вожу, то вас, то Берензона, – с улыбкой отозвался Миша.
– Как вчера ночью на станцию съездили? – из вежливости поинтересовался Зимонин.
– Лучше не спрашивайте, Александр Константинович, – предвкушая рассказ, медленно начал водитель. – Такой спектакль был! Приехала бригада Берензона, из главного вагона мне ящики с коньяком грузить начали. Резво управились. Но тут приезжает Марков, ну, капитан вохров, знаете, с полным кузовом зэков. Эти принялись с состава станки сгружать, там потяжелее будет, а они слабосильные, не справляются, значит. Марков злой, как псина, крик поднял, на Берензона налетел, говорит, давай своих быков. Тот отвечает, бери, мол, если согласятся, я им не хозяин. Ну, вы Маркова видели, с ним не заспоришь, он берензоновской бригаде по зубам надавал, те к вагонам, матерятся, но разгружают. Здоровья до хрена, а уменья нет. И как-то там у них вышло, ящик ли не так пошел или еще чего – в общем, снесло одному голову.
– Как снесло?
– Не знаю, товарищ инженер, я сам не видел, Берензон потом сказал. Я, как крики начались, в кабину ушел. А то мало ли, и меня б грузить сподобили. Ну так вот, пришибло какого-то зэка, дел еще на час, в гараж к трем вернулся. – Миша помолчал и, шмыгнув носом, добавил: – Точно на фронт запишусь, в следующий раз в Куйбышев отправят, я прям там и запишусь.
– Да, может, оно и вправду лучше, – в задумчивости кивнул Зимонин.
– Вот, прибыли. Ваша столовая, товарищ главный инженер.
Зимонин поблагодарил Мишу и спрыгнул на грязь, утоптанную в камень тысячами зэковских ног. Перед одноэтажным вытянутым бараком-столовой стоял «ГАЗ-61». Пихнув изнутри входную дверь, на мороз вышел водитель Сережа. В каждой руке у него было по несколько сумок с продуктами, из одной выглядывали яблоки, завернутые в «Сталинскую стройку». Следом за ним, придерживая дверь перед тетей Аллой, появился заведующий столовой, рослый татарин, с лицом, густо усеянным угрями.
