Джулия Тот - Гном
Женщина засмеялась так весело, словно перед этим поведала не о трагедии человека, а анекдот рассказала:
– Нет там телефона, коммуналка это старая. Я не знаю, может, конечно, Дима твой в себя пришел и первым делом телефон провел…
Не в силах слушать бред на другом конце провода, Сергей прервал женщину:
– Я не хочу вас так беспокоить, раз телефона нет, адрес продиктуйте мне, пожалуйста.
Она, прерванная на полуслове, почему-то не разозлилась, а только бросив «ладно», быстро продиктовала ему адрес и, пожелав скептически удачи, бросила трубку, не дождавшись благодарности.
Сергей смотрел на листочек с адресом и думал о сказанном женщиной о Диме: он боялся, что за два года, прошедших со времени, о котором она говорила, с его другом могло произойти непоправимое, и тогда никто уже не поможет осуществить ему задуманное, и решил как можно скорее добраться до дома, записанного на бумажке. Понимая, что ехать на вокзал за билетом будет жестоким для него испытанием, все равно – оделся быстро, как только мог, и, застегивая спасительную куртку, уже спускаясь по лестнице, мысленно проверял, все ли взял.
Шлепая по грязным осенним улицам к метро, Сергей несколько раз, замечая стайки подростков, склонял голову пониже и пытался обойти их как можно дальше, только бы добраться до вокзала и вернуться уже с билетом без происшествий. В метро, стоя полуобернувшись к двери, он был совершенно защищен от посторонних взглядов и добрался до билетных касс совершенно успокоившимся. Когда очередь поднесла его к окошку кассы, он стянул капюшон назад и попросил один билет до Ленинграда на ближайший поезд, в котором будет любое свободное место. Кассирша, как всегда, делала все не глядя, и только подавая билет и принимая деньги, по все той же привычке подняла голову, но никого не увидев на обычной высоте, медленно опустила взгляд и уставилась на Сергея. Потом неожиданно-весело, так, что вся очередь стала заглядывать вперед, раскатисто выкрикнула:
– Ты карлик что ли? Вот напугал… – она хохотала, а Сергей тихо, но словно печатая слова, ответил:
– Карлик… Билет, пожалуйста, дайте.
Женщина замолчала так же в секунду, как залилась смехом, и недовольно буркнув: – Надо же, обидчивый какой! На природу не обижайся – бесполезно! – выдала ему билет и сдачу и, громко выкрикнув: – Следующий! – уже не обращала на него никакого внимания. А Сергей, идя к выходу, видел краем глаза, что все, стоявшие за ним и слышавшие глупость кассирши, поворачиваются и кивают друг другу на него со знанием дела:
– Карлик…
– Нет, это не карлик, это – лилипут, у него лицо человеческое, а у тех…
Сергей почувствовал какую-то детскую злость – ему захотелось высказаться и по поводу их, не испорченных интеллектом лиц, и кассирши, не утомляющей себя какими бы то ни было мыслительными процессами, но вспомнил – впервые за все эти годы – слова, сказанные столько лет назад Диминым дедом, и именно сейчас, на ходу, поверил старому генералу – здесь ему не выжить, и поспешил домой – собрать вещи и вернуться на вокзал к вечернему поезду.
C небольшой спортивной сумкой на плече, Сергей шел по платформе, пытаясь увидеть номер вагона, не задирая слишком высоко голову – чтобы капюшон не съехал. Увидев, наконец, что он добрался, Сергей почувствовал себя плохо, увидев у открытой двери вагона толпу из провожающих, помогавших отъезжавшим втаскивать вещи, и лестницу к двери, первая ступенька которой была на высоте, которую он мог преодолеть либо только с чьей-то помощью, либо под хохот толпы – закинув сначала наверх сумку и, подтянувшись, как обезьяна, затем вскарабкаться сам. Замедлив шаг, Сергей пытался подойти к вагону, когда народа у лестницы станет поменьше, но стоявшая внизу проводница уже заметила его:
– Мальчик, ты один едешь? Давай, подходи, не бойся, поможем.
Услышав ее слова, люди на платформе расступились, пропуская еще не видимого ими ребенка. Веселый мужик наверху, у двери, явно тоже пассажир, помогавший и до этого втаскивать остальным вещи, громким веселым раскатом тоже обратился к нему, спускаясь на одну ступеньку и протягивая вниз огромную сильную руку:
– Давай, малыш, покажи тетеньке билет и цепляйся, втащу.
Сергей, втянув голову в куртку, насколько мог, подал проводнице билет, так, чтобы из-под капюшона она видела только его глаза. Когда та назвала номер купе, повернувшись к лестнице, не поднимая головы, подал гиганту руку. Мужик втянул его на площадку вагона с такой силой и скоростью, что капюшон сполз и Сергей, подняв голову, посмотрел на своего помощника, ожидая громкоголосой реакции того на увиденное. Но мужчина, на секунду ставший серьезным, посмотрев на него, натянул капюшон обратно на голову Сергея и только спросил:
– В каком купе едешь?
– Спасибо за помощь, в пятом, – он смотрел на мужчину с нетерпением, ему уже очень хотелось сбежать в свое пятое купе.
– Я к тебе поменяюсь, – и мужчина зазывающим голосом продолжил отпускать шутки новоподнимающимся по лестнице вверх и спускающимся-провожатым, принимая при этом багаж и женщин – помогая всем.
Сергей прошел в купе, остававшееся еще пустым и, пока никого не было, снял куртку и сел к столику у окна так, чтобы пассажиры, которые будут ехать с ним, не поняли его роста. Сумку он поставил рядом, чтобы достать все, что понадобиться, не вставая в присутствии других. Все остальное – лечь спать и дойти до туалета он сможет, когда вагон заснет.
Перед самым отправлением в купе влетела молодая девушка, кинув на него взгляд, закинула спортивную сумку на верхнюю полку, какую-то смешную допотопную корзинку поставила рядом с собой на нижнюю, напротив Сергея, куда и уселась сама.
Поезд тронулся, в купе больше никто селиться явно не собирался, и Сергей, уставившись в темное стекло окна, вдруг увидел в нем отражение девушки: через это темное зеркало она смотрела прямо на него, и Сергей повернулся.
Широко улыбнувшись, девушка залепетала каким-то голубиным, странно-воркующим голосом:
– Меня Оля зовут, к сестре на свадьбу в Питер еду, а ты?
Сергею было все равно, как ее зовут и зачем она едет в Питер, но им предстояло провести в пути не один час, поэтому злить девушку невежливостью он не хотел:
– Сергей. Я к другу еду, – он замолчал, надеясь, что получив ответ, она отстанет, но девушка принялась вытаскивать из старой корзины и разворачивать вкусно пахнущие пирожки и еще какую-то еду, продолжая болтать:
– Целый день ничего не ела – платье к свадьбе искала. Бабушка напекла всего – давай поедим, а то я одна не люблю, – она раскладывала еду, когда дверь с грохотом бульдозера, ползущего по асфальту, распахнулась, и проем полностью занял собой веселый здоровяк с лестницы – он протиснул в купе сначала свой рюкзак и только потом пролез сам, казалось, заполнив не только своим и рюкзачьим телами, но и вырывавшимся наружу весельем, все пространство.
– Привет, молодежь, меня Сергей Трофимов зовут, – он протянул руку Сергею и вежливо кивнул широко распахнувшей глаза в изумлении Оле. Окинув взглядом купе, он отодвинул сумку Сергея в угол, подмигнув ему при этом, давая понять, что понимает, почему тот оставил ее рядом, но не стоит волноваться, устроился рядом с ним и, взглянув усмехнувшись на стол, начал выуживать из рюкзака и тут же распаковывать, немного сдвинув Олину кухню, жареную курицу, маленькие стаканчики и бутылку коньяка.
– Что будем потреблять сначала? – радостно воскликнула девушка, больше сверкая радостно-голодными глазами, почему-то, на коньяк.
Когда он закончил с сервировкой, Сергей, молча улыбавшийся до этого, глядя на телодвижения тезки, весело сказал:
– Вы извините, я руку вам пожал, но от неожиданности забыл представиться – меня тоже Сергей зовут, Матвеев.
– А меня – Оля, – девушка вставила это с такой поспешностью, словно боялась, что ни коньяка, ни курицы с корочкой ей не видать, если она не назовет свое имя прямо сейчас.
Не особенно обращая на нее внимания, мужчина повернулся к Сергею:
– Тезки значит, – произнес он уже без хохота, задумчиво глядя на молодого человека рядом.
– Давайте есть и давайте придумаем, как вас различать – вы, Трофимов, Сергеем будете, а вы Матвеев – Сережей, согласны? А то вы оба вскакивать будете, если я к одному из вас обращаться буду.
Мужчины согласно кивнули, и Сергей Трофимов, открывая бутылку коньяка, с веселым интересом, в котором Сергей увидел какой-то еще непонятный замысел, разливая напиток по одноразовым, бывшим в его же запасе, стаканчикам, расспрашивал совершенно ожившую от ароматов Олю:
– Вы, девушка, чем живете-занимаетесь?
И, когда Ольга защебетала, начав, почему-то со своего раннего детства, Сергей понял, что тезка спас его от вопросов, которые могла начать задавать Оля, и, с благодарностью посмотрев на соседа, он с улыбкой ответил символическим ударом незвенящих стаканов на призыв того «поднять картонки».
Девушка, совершенно забывшись, рассказывала все обо всех своих знакомых, родственниках и людях, которых встречала в своей жизни и посчитала интересными, когда после очередной небольшой коньячной дозы, сощурив глаза на Сергея, тише спросила:
